– Джим. Диана. Дело в том, что я чрезвычайно привязан к вашей матери. Хотя, если подумать, то я слегка увлекся всеми вами.

После этих слов он распахнул руки шире, и в его объятиях немедленно нашлось место для Джема, а затем и для Дианы, аккуратно примостившейся под его рукой. Ианта закрыла глаза от самого примитивного удовольствия, когда капитан опустил подбородок на ее голову.

После долгой паузы Миа произнес:

– Слава Богу, никто не плачет, – что заставило всех рассмеяться, а Ианта и Диана потянулись за носовыми платками.

Когда они наконец-то отошли друг от друга, Фолк заметил, что дети одеты в верхнюю одежду.

– Мы собирались отправиться на вечернюю службу, – пояснила ему Ианта. – Если ты не закоренелый язычник, то присоединишься к нам, не так ли?

– Никаких язычников, Ианта! Каждое воскресенье я стоял, словно Господь всемогущий, на своем квартердеке, читая Военный кодекс и некоторые подходящие статьи из Священного Писания, относящиеся к войне или к мятежу вообще. Я ссылался на Книгу Исхода[17] и многочисленные отрывки из «Летописи царей». Время от времени – псалом. Или выдержки из книги Иова, если мы чувствовали себя никому не нужными.

Фолк поднял шляпу и помог ей надеть накидку.

– В какое время в семье Мирс принято открывать подарки?

– После церкви, капитан, – ответил Джем.

– Еще раз можно вздохнуть с облегчением. Я боялся, что нам придется подождать до утра.

– Это никогда не бывает слишком грандиозным событием, Миа, – предупредила его Ианта, радуясь тому, как он немедленно взял ее за руку после того, как они вышли за дверь. – Тем не менее, я предпочитаю вручать подарки поздно вечером, потому что благодаря этому могу подольше поспать утром. Вот теперь ты знаешь обо мне самое худшее. Я – закоренелая лентяйка.

Он только улыбнулся и крепче прижал ее руку к себе.

Так как это был сочельник, то Ианта Мирс хорошо знала службу – на тот случай, если бы какой-нибудь наблюдательный прихожанин вздумал расспрашивать ее впоследствии. Без сомнения, читали отрывок из евангелия св. Луки. Викарий, должно быть, произнес что-то об Иисусе Христе, родившемся для спасения всего рода человеческого, или, по крайней мере, должен был произнести. На самом деле Ианта могла только догадываться об этом, потому что большую часть службы провела уставившись на свою руку, которую приятно, но крепко сжимала ладонь капитана Фолка. В какой-то момент он обнял ее одной рукой, что заставило Диану улыбнуться и прошептать что-то младшему брату. Джем захихикал, и Ианта заподозрила, что слова Дианы не имели отношения ни к яслям, ни к волхвам.

Она не поняла, как это произошло, но по пути домой дети сумели убежать далеко вперед них. Капитан, казалось, был вполне доволен и соразмерил свои широкие шаги с ее более короткими. Он никуда не торопился, что вполне устраивало Ианту. У нее будет достаточно времени, чтобы исправить заблуждение, о котором она недавно узнала.

– Миа, не думаю, что ты знаешь о том, что полное имя Джема – Джеремия.

Фолк остановился и уставился на нее, изумление отразилось на его лице.

– Но ты зовешь его Джим.

– Нет, нет. Джем. Ты не можешь расслышать разницу между Джемом и Джимом?

Он покачал головой и выражение его лица стало печальным.

– Это слишком тонкая разница для человека, проведшего двадцать два года возле пушек. Но почему ты назвала его в честь меня?

– То последнее письмо Джима – которое ты вложил в свое письмо от 31 октября. Оно было сложено, но без конверта. Спрашивается, прочитал ли ты его.

Они опять шагали по улице. Миа снова остановился.

– Пожалуйста, поверь, что я не имел никакого отношения к вашей переписке после того, как вы с Джимом поженились. – Он крепче сжал ее руку. – Однако я должен сказать тебе. Там был конверт. Джим носил письмо в кармане мундира. Я… хм… ох, Ианта… этот конверт…

– … оказался в крови? – спокойно закончила она.

Фолк кивнул.

– Я не мог послать тебе этот конверт, – пояснил он, когда смог заговорить. – Но я не прочитал письмо.

– Жаль, что ты этого не сделал. В этом письме Джим просил меня назвать нашего ребенка в честь тебя, автора успеха его ухаживания за мной по переписке.

– Боже мой, – вот все, что смог произнести капитан. Он склонил голову, что дало Ианте возможность целовать его в щеку, до которой она теперь могла дотянуться.

Джеремия быстро сообразил, что к чему. В следующее мгновение он схватил ее за плечи.

– Семья Джима, должно быть, пришла в ужас, когда ты сделала это.

– В самом деле, они были шокированы, – ответила она, удивляясь собственному спокойствию. – Сэр Уильям наградил меня ужасными прозвищами и сделал несколько обвинений, которые, как мы оба знаем, совершенно не имеют под собой оснований. Он разорвал с нами все отношения.

– Ианта, ты должна была назвать его Джеймсом!

– Ни за что. Это была последняя просьба Джима ко мне, точно так же, как он попросил тебя. Так что, видишь, ты всегда был со мной.

Ей не следовало говорить такие слова. Это оказалось больше, чем мог выдержать испытанный в боях уважаемый капитан корабля. Ианта усадила его на каменную стену, идущую вдоль улицы от гавани, и держала за руку, пока Миа всхлипывал. Потом она вытерла его лицо своим носовым платком и крепче прижалась к нему.

– Думаю, что тебе также следует рассказать мне, как умер Джим. Тебе нужно избавиться от этого.

Ианта нащупала его уязвимое место. Как бы ни страдал Джим, все это давно в прошлом. Может быть, он не понимал этого так же хорошо, как она, которая ждала, но не была свидетелем.

– Я могу написать об этом в своем дневнике, не так ли?

– Можешь. Ты предпочитаешь сделать именно это?

Джеремия кивнул, снова овладев собой.

– Эти проказники оставили нас далеко позади. Таков был их замысел? Неужели твои дети так дьявольски хитры?

– Боюсь, что это так, Миа.

Он снова поцеловал Ианту, одна его рука нежно легла на ее горло, а другая устремилась ниже на юг. И это остро напомнило ей, что Миа был и всегда будет моряком. То есть немного повесой.

Глава шестая

Когда они наконец-то добрались до дома, Диана и Джем уже сидели в гостиной, разложив вокруг небольшое количество своих подарков. Ианта бросила взгляд на капитана, увидев сочувствие в его глазах из-за скудности подарков, а затем улыбнулась, потому что дети не осознавали, как мало у них есть, а считали, что имеют слишком много.

В гостиной было не так много мебели, но Диана показала, что капитану следует занять оставшееся свободным кресло, а затем сделала жест в сторону дивана перед ним.

– Мама, это для тебя. Ты всегда позволяла нам взять самый большой кусок говядины или самый красивый рулон ткани. – Она нарочито вздохнула. – Полагаю, это означает, что ты должна сесть на диван, предназначенный для капитана, если он поделится с тобой.

К абсолютному восторгу Ианты, Миа рассмеялся и протянул руку, чтобы взлохматить тщательно уложенные волосы Дианы. Та с негодованием посмотрела на него, а затем мило покраснела.

– Ну хорошо. Если я должна, – ответила Ианта, усаживаясь на диван, очень близко к ногам капитана.

Затем он поднялся и вернулся в прихожую, порылся в парусиновом мешке и принес собственные подарки. Миа снова сел, на этот раз его ноги оказались по обе стороны от Ианты. Диана кивнула в знак одобрения, а затем бросила на Ианту взгляд, каким обычно обмениваются женщины, а не мать с дочерью. И от этого взгляда Ианте стало намного жарче, чем от того, что она сидела очень близко к капитану Фолку.

Их подарки друг другу были вполне обычными: ткань на новое платье для Дианы, книга для Джема и кружевной воротничок для Ианты от обоих детей. Ианта протянула капитану перчатки, которые сумела довязать до его возвращения.

– Так как ты отправляешься в Австралию, то я сомневаюсь, что тебе они понадобятся, – заметила она.

– Не бойся. Если я собьюсь с курса и достигну Антарктиды, то стану самым счастливым человеком на земле, – пошутил Миа, а Джем засмеялся.