10. ДЕМИУРГ

Нет ничего досаднее, когда из воспетых поэтами “глубин Морфея” тебя вытаскивает требовательный зов переполненного мочевого пузыря. Не разлепив век, суёшь ноги в тапки и бредешь наощупь в святой не упоминаемый Грааль... Тычешь пальцем в кнопку ночника, упаси боже от яркого света, не хочу просыпаться, не хочу, не... Обратный путь держишь, хватаясь за стенки. Где же, где же... вот он – теплый сугроб одеяла. С головой укрыться, с головой... переворачиваешься на правый бок – как хорошо... Будет еще лучше, вот так... Недоперевернувшись на бок левый, замираешь, лежа на спине, упершись взглядом в белый потолок. И просыпаешься окончательно. Ты лежишь на диване в гостиной дома Боргезе. Укрытая теплым пуховым одеялом. Кроме ночной рубашки на тебе ничего нет. Одежда: штаны, рубашка и свитер – сложены на стуле рядом. Ага, кто-то тебя переодел. Ладушки. Vo bono jav, bejo markiza… Встаешь, босиком по холодному полу топаешь к окну. В комнате очень прохладно. Надо было набросить на плечи одеяло, но ты, как обычно, крепка задним умом. Решительно отдергиваешь штору, и комнату заливает холодный свет. Снег. Снег везде, снег повсюду, куда достает взгляд. Двор укрыт белым, чистым покровом, на нем лежат голубоватые длинные тени. Деревья тоже в снегу, ветви под его тяжестью опустились к земле. Раннее утро. Предсказанная умниками оттепель не наступила. За ночь выпала черт знает какая норма осадков, температура ушла где-то в минус десять; и восход встречает ледяная ухмылка зимы. Которую в Мире не помнили вот уже тысячу лет. Тебя это не тревожит. Сердце бьется размеренно и ровно. Ушло постоянное, отдающее нервной дрожью, внутреннее напряжение. Видение – твой бесценный дар, твоя боль, твое мученье – сейчас приглушено. Отголоски чужих забот, тревог, волнений – не достигают тебя. Можно расслабиться, вздохнуть полной грудью. Как часто мы переживаем оттого, что нас нет там, где мы хотим быть; и нет тогда, когда мы хотим. Мы страдаем, мучаемся, сами лишаем себя счастья жить здесь и сейчас. А еще хуже, когда упорно цепляемся за страдание. Что ж, с этим покончено. Душевное равновесие вернулось к тебе. Любуешься картиной прекрасного морозного утра, и не сразу слышишь шаги. Когда они, наконец, достигают твоего слуха, то спокойно ждешь. Астер чуть отстал, пропуская Лору вперед. Слева, в зеркале на стене гостиной она увидела его отражение. Усталый, понурый, на миг он показался ей стариком. Или антикварное зеркало так исказило его облик? Нойс, стоя у окна спиной к ним, даже головы не повернула. Лора облизала пересохшие губы. Начала разговор, как в холодную воду бросилась. – До... доброе утро. Как поспала? – Как убитая, – спокойно ответила Нойс. От нее исходило ощущение полной закрытости. Стоит себе гордо, любуется зимним пейзажем в окошке. Лора, осторожно ступая, подошла ближе. И, подавленная невозмутимостью Нойс, с внезапно нахлынувшим отчаянием, схватила ее за плечи, развернула к себе. Со слезами на глазах прошептала: – Я сделала то, о чем ты сама попросила! Пораженно замерла, увидев мягкую улыбку Нойс. Та нежно привлекла ее к себе, легонько поцеловав в губы. И еще раз. Отстранилась. С немного сконфуженной ухмылкой заметила: – Чертовски забористая штука. Я не о поцелуйчиках говорю. Снотворное бабушки Греты. Снадобье, составленное когда-то доктором Гаяром по заказу Хозяйки Острова. Не для себя старалась владычица. Ей хотелось иметь под рукой средство, наподобие яда, чтобы человек, нечаянно его принявший, подумал, что умирает. В то же время, препарат в умеренных дозах вызывал лишь глубокий, длительный сон. Так Ее светлое высочество имитировали смертную казнь для людей, которых надо бы убить, да пользы от них живых больше, чем от мертвых. Приходилось устраивать им “воспитательный момент”. Минуло время, тирания Хозяйки канула в прошлое. А чудесное лекарство осталось. Сильный транквилизатор, без побочных эффектов, и не вызывающий привыкания. Сохранивший множеству людей психическое здоровье. Спустя годы спасший и тебя. С некоторых пор твоя ненаглядная Лора заметила, что с тобой что-то неладно. Внешне решительная и волевая, ты по-прежнему производила впечатление человека, твердо знающего свою дорогу. Так оно и есть. Ничто не в силах сбить тебя с пути. Потому, что ты не ведаешь, куда идешь. За твоими постоянными импровизациями крылась уже не изворотливость незаурядного ума, а нервозность и суетливость. Где-то в потаенных глубинах твоего “Я”, ты понимала, что увязла и без посторонней помощи выкарабкаться будет трудно. Некоторые, вроде случайные, поступки явились отголосками шедшей в твоем сознании борьбы. К месту и не к месту ты намекала Лоре на близкое расставание. С единственным подтекстом: “Держи меня, не отпускай!” Вплоть до шутливой пантомимы, показавшей, как именно надо с тобой поступить. Связать и запереть в сарае. Лора услышала твой безмолвный вопль! Поняла твое смятение. Сообразила, что ты смертельно устала и запуталась. Что находишься на грани тяжелого нервного срыва; тем более, что прецедент уже был. Как решительно она действовала! Наверняка, успела заранее сговориться с Гретой – медиком по профессии. Ты была уже в том состоянии, когда уговоры плюнуть на всё, заняться собой – не подействуют. “О, я в норме, какой-такой отдых?” – ответила бы ты, с чисто новтеранской самоуверенностью. Что поделаешь, некоторый снобизм тебе свойствен. А затолкать силой лекарство тебе в глотку... ээ-э, не на ту напали. Ты – не самый лучший, но всё же мастер боевых искусств. Вот и получила. В классическом стиле Ее высочества. Пьем из одной посудины, одно и то же. Но Лора-то уже слопала с полдюжины угольных таблеток! Достаточно, чтобы нейтрализовать даже смертельную дозу. Какая у тебя способная ученица! Нет-нет, ничему такому ты ее не учила! Совсем не надо, чтобы Лора стала хитрой, коварной, похожей на тебя; ту, что была когда-то. Но, признайся, проделка вышла эффектная. И очень тебя поразила. Откуда ты знаешь, как Лора на самом деле к тебе относится? Раз уж ты решила никогда не копаться в ее мыслях, то сие тебе неведомо. Чего в ней больше: уважения к старшей подруге или страха перед тем, что ей открылось? Черная тень Хозяйки – не заслонила ли ту тебя, какой ты всегда хотела быть в глазах Лоры? И чего стоят твои похвальбы перед нею? “Бестрепетно приму твой приговор...” Ха! Какую чушь ты несла. До последнего момента, пока сознание тебя не покинуло, ты не была уверена, как именно поступила Лора! А решить сомнение, всё же заглянув в ее мысли, что-то мешало. Сделать так – казалось поступком нехорошим, гадким. Вроде насилия над ребенком. Поэтому ты балансировала, сколько могла, на грани яви и сна, беспомощно гадая: “это – навсегда или нет?” Затем ожог сладкого ужаса растаял, поглощенный тишиной и спокойствием. Ты увидела странный, но почему-то такой знакомый пейзаж... Над обширным лугом стелется предрассветный туман. Сквозь него, низко над горизонтом, мутно просвечивает огромный темный диск планеты-спутницы. Ты идешь, путаясь в высокой густой траве, кто-то держит тебя за руку. Ах, как всё понятно! Это не трава высокая, а ты – маленькая. Тебе – десять лет. Сегодня ты навсегда покидаешь родительский дом. Чтобы отправиться туда, где никогда не бывала. Мало кому выпадает такой жребий! Тебя ждет грозная, загадочная, великолепная Новтера... Астер, до того молчавший, как воды в рот набрал, деликатно кашлянув, молвил: – И я желаю доброго утра и напоминаю, что завтрак стынет, а госпожа Грета может на нас рассердиться. – Понизив голос, добавил: – Учтите, что здесь ваше истинное имя известно только миз Лорианне и мне. Мы не намерены никому его раскрывать. – Я тоже называть его не хочу. Не думала, что доживу до времен, когда мне не захочется слышать собственное имя, – ответила Нойс. Она отошла от окна. Не стесняясь, скинула ночную рубашку и переделась в джинсы и свитер. Деловито спросила: – Лора! У тебя штаны тоже с подкладкой? – Ага. Грета расстаралась. Не думай, что ради нас. У нее тут бизнес. Всех соседей утепляет. – А где материалу напасается? – Из шкуры заказчика, – с серьезной миной пояснил Астер. – Один я, с самого начала, экипирован как надо. Лора фыркнула. – Да, хоть сейчас на лыжи. Вылитый абориген Арктиды. Грета позвала из столовой: – Айвен! Обоих девок хватайте за шкирку и тащите сюда. Стол так ломился от разной вкуснотищи, что Нойс едва скрыла удивление. И еще она обратила внимание, что бабушка Грета явно благоволит этому черноволосому молодому мужчине с орлиным профилем. Дальше, из разговора, выяснилось, что застольное изобилие – заслуга Астера. Он приехал вчера, под вечер. На звонок у входной калитки отозвалась Грета. (Лора в тот момент находилась у постели Нойс). Незнакомец представился другом миз Лорианны и сразу завоевал доверие Греты. Как еще отнестись к человеку, прихавшему в гости не с пустыми руками? Целый ворох гостинцев в багажнике. Ими у Греты теперь забиты два холодильника и продуктовый шкаф. Авто гостя Грете тоже понравилось. – Очень красивое, скажу вам! Во дворе, можете полюбоваться. Стильное, черное... – Астер! Так вы нашли свой автомобиль?! – оживилась Нойс. – Мы с Лорой отправили его на автопилоте черт знает куда. – Это он меня нашел. Когда Магистру надоело мое общество, то их величество шуганули меня обратно, откуда похитили. На вокзал в Мете. Дело опять было ночью, народу мало, и мое чудесное появление ниоткуда прошло незамеченным. Я послал с фона сообщение и через двенадцать минут уже был за рулем. Машина все эти дни находилась в городе, периодически меняя стоянки. Грета восхищенно покачала головой. Потом встала, заслышав в гостиной телефонный звонок. Торопливо вышла. Вернулась через несколько минут. Сказала: – Мой беглый муж. Еще перезвонит. Взялся помочь Иоменам с ремонтом генератора. К вечеру думают закончить. А вы ешьте, давайте! Потом я вас тоже работать заставлю. Грету вроде не тревожило, что Стас, как отправился накануне навестить Иоменов, так и заночевал там. Впрочем, повалил такой снег, что ехать домой было не с руки. Хотя старик Боргезе хороший водитель и отлично управляется со своим джипом, но по такой погоде рисковать не стоило. А вот Нойс слегка помрачнела. Это заметила одна Лора, и то лишь потому, что давно знала подругу. Как легкая тень легла на ее лицо. Возникло странное впечатление, что Нойс беспокоит не отсутствие Стаса, а наоборот, что он скоро вернется домой. – Милая миз Лорианна, позвольте мне... С этими словами Айвен Астер сгреб снежную кучу лопатой, сделанной из швабры и куска фанеры, и сбросил вниз через прутья ограждения. Проводил взглядом заискрившуюся в воздухе снежную пыль. – Пройдитесь веником, будьте добры... Они с Лорой очищали от снежных наносов балкон, опоясывавший дом на уровне второго этажа. – Астер! Давно ли вы преследовали меня от этого дома до самых окраин Мира? Рассылали циркуляры, один другого грознее: “изловить”, “обезвредить...” А сегодня я слышу от вас: “милая миз...” Вы когда были искренни: тогда или сейчас? – И тогда и сейчас, – ответил Астер, не переставая орудовать лопатой. – Вы опасны. Сочетанием выдающихся способностей с потрясающей наивностью. И при том, очень милы. Что роднит вас с одной, известной нам особой. – Сколько раз повторять, что вы заблуждаетесь! Я – не пси. Заурядная девица, второкурсница Универа... Ни успехов, ни достижений, ни сопутствующих тяжких разочарований. Что и отличает меня от... Лора умолкла, увидев внизу Нойс. Та, орудуя такой же самодельной лопатой, расчищала дорожку к калитке. Поверх свитера она накинула одолженную Гретой кофту, слегка подвернув рукава. На голове у нее красовалась вязаная шапочка – очередное изделие Греты. Уже не в долг, а в подарок. Бабулька – щедрая душа. – Вот человек, – шепотом сказала Лора, – который когда-то обрекал на подневольный тяжелый труд миллионы людей. Ради амбициозных и загадочных целей. И... посмотрите на нее теперь. – Она – трудолюбивая и старательная, – согласился Астер. – В нее это вколотили. Буквально. Ее били за лень и плохую работу. – Господи... Неужели на Новтере так воспитывают... – Не на Новтере. Здесь. Безграмотным крестьянам, ее приютившим, невдомек было, что она – гостья извне. Для них она была молодая, здоровая девушка, которой некуда идти, и не к кому обратиться за помощью. Дармовая рабочая сила. – Как же так... Она же – пси! Могла околдовать тех невежд... подчинить себе! Как позже она проделала это с Островом и частью Мира. – Ее способности находились в начальной стадии, она еще не умела ими пользоваться. Ни внушить кому-то свои желания и мысли, ни прочесть чужих. А если что-то получалось, то воспринималось, как случайное озарение, всплеск интуиции. Лора глянула с балкона, убедившись, что Нойс закончила работу и ушла. Сказала: – Вы знаете ее дольше, чем я. Еще когда она была Ниной Вандерхузе. Какого вы мнения о ней? Как о личности? Астер задумчиво сказал: – Я знаю ее дольше, чем вы предполагаете... – Вы увиливаете от ответа. – Извольте. Она – хорошая... – Этого я от вас и ждала. Укрепили меня во мнении. Астер взглянул на нее в упор. – Милая миз Лорианна... Вы не дали мне договорить. Наоми Вартан – очень хороший человек. И, одновременно, очень плохой. В молчании они вернулись в гостиную. Нойс, сбросивши верхнюю одежду и обувь, сидела в кресле, потирая босые ступни друг о дружку. Сапожки стояли у батареи, носки висели на ней же. Шапка валялась на диване, варежки на полу. Работал настенный видеоэкран. Вместо очередного урока кулинарии, показывали научно-популярный выпуск. Речь шла об астрономии, кометном рое и прочих скучных вещах. Астер, извинившись, ушел в отведенную ему здесь же, на первом этаже комнату. А Лора, еще раз оглядев учиненный Нойс беспорядок, последовала дурному примеру. Затем пододвинула второе кресло поближе и села рядом с Нойс. Их босые ступни соприкоснулись. – О чем тут брешут? Нойс промолчала, сочтя вопрос риторическим. На экране ведущий расспрашивал кучерявого брюнета. – Господин Киано! Недавно вы предсказали ослабление и скорое окончание холодов. Как же вы объясните нынешние морозы? Киано ответил без запинки, в манере базарного жулика. – Последние судороги погодной аномалии. Так называемой “Зимы Скайтауна”. Вы сами упомянули, что прогноз мой сделан недавно. Вот и потерпите неделю-другую. “А он – наглец”, – подумала Лора, невольно заинтересовываясь. – “Очень уверенный в себе шарлатан”. – Не повлиял ли на климат тот необычный кометный рой, о котором сообщил академик Бернстайн? Проходимец на экране насмешливо сощурился. – Это кто... сам старикан вам такое поведал? Ведущий немного смутился. – Ээ-э... нет... – Ясно. Это не Берни болван, а вы сами, коли так ставите вопрос. Впрочем, он тоже болван, но в другом аспекте. Внесистемный кометный рой пройдет минимально в двухстах тысячах километров от Мира. Кометы, как вы должны помнить из школьного курса астрономии, сами не излучают тепла. А их отраженный свет слишком слаб, чтобы повлиять на погодные условия на нашей планете. – Значит, всё в порядке? Я слышал, что есть некоторое беспокойство... насчет возможного падения... ээ-э какого-то из этих небесных тел... Черноволосый молодец ухмыльнулся. – Никаких опасений! Кто считает иначе – тот такой же безграмотный осел, как... – Спасибо! Большое спасибо! Позвольте пожелать вам всяческих успехов! Напоминаю: у нас в гостях был известный суорский физик Жеом Киано! – Нойс! – воскликнула Лора. – Этот тип соврал! Он так нахально себя вел оттого, что ему страшно. До усрачки страшно. Он всячески это скрывал, но я видела! Нойс тихо ответила: – Чем ты недовольна? Тем, что он притворялся? Спасибо ему скажи. За то, что приложил много усилий, чтобы не ляпнуть лишнего. Чтобы неосторожное слово не напугало весь Мир. – О чем ты говоришь?? – Времена на дворе такие. Тревожные. Еще Скайтаун забыть не успели, а тут опять в небесах хрень завелась. Вот Киано и не хочет почем зря людей пугать. – Аа-а, понятно. Ладно, пойду водички попью. Лора встала, вышла в коридор, не забыв плотно притворить за собой дверь. Нашла комнату Астера, осторожно постучала. – Войдите, миз Лорианна! – отозвался тот. Он сидел в кресле у окна, с книгой в руках. Хотел было встать, но Лора запротестовала: – Не расшаркивайтесь передо мной. Здесь вы хозяин и простите, что нарушаю ваш отдых. Я сяду вот на этот стул, можно? – Чрезвычайно меня обяжете. Так мне удобно вами любоваться. – Как вы узнали, что это именно я к вам ломлюсь? – Наша с вами знакомая, если надо, войдет без стука. А Грета обозначила бы свое присутствие более явно, чем два ваши робких удара. Но..., вы встревожены? – Хотела спросить: вы знаете Жеома Киано? – Заочно. Мы обменялись с ним письмами. Он просил разрешения воспользоваться энергетическими ресурсами Острова. – Ах, да... У вас же тот чудо-агрегат. Его называют “вечным двигателем”. – Фактически так и есть. Неиссякаемый источник, – подтвердил Астер. – Что же вы ответили... “известному физику”? – Не такой уж он известный, – усмехнулся Астер. – Его идеи туманны и спекулятивны. Подробнее сказать не могу, потому что не в курсе его изысканий. Основываюсь на мнениях авторитетов. Одиссей Гор – вождь Острова, тоже отнесся скептически, когда я передал ему просьбу Киано. “Как его исследования помогут укрепить оборону Острова?” Я переадресовал этот вопрос Киано. – И что же? Как его исследования вас укрепят? – Он ответил: “Никак. Но они сделают Остров достойным обороны”. – Вот нахал. А вы знаете, что он говорит про кометное облако? Что опасности нет. Точно так же меня подбадривает Нойс. – Полагаю, некоторая опасность всё же есть. Магистр Норденка, мне известно, обладает более детальной информацией. Ожидается его обращение к народам Мира и главам государств. – Что?? К народам?!.. Утешили, называется. Я напугана еще больше... Лежащий на столике фон тихо тренькнул – пришло сообщение. Астер прочел и протянул фон Лоре. – Это – не то, о чем вы подумали. ИВ. НОВОСТИ. Нойс Винер, известная так же, как Нина Вандерхузе, передала находившуюся в ее распоряжении базу данных Новтеры, т.н. “Библиотеку”, включая права доступа и администрирования, Великому Магистру Норденка. Томас Канопос сердечно поблагодарил миз Винер-Вандерхузе за столь ответственный поступок, и заверил, что воспользуется сокровищницей знаний на благо всего человечества. Лора тихо вздохнула. Вот и всё. Komedio fined. Нойс нечего бояться. Никому она больше не нужна. Если кто-то еще претендует на “Библиотеку”, то извольте напрямую обращаться к Великому Магистру. Он удалил все учетные записи пользователей, кроме своей собственной – супер-администратора. Став единственным в Мире хранителем высшего знания. – Возможно, это – к лучшему, – сделал вывод Астер. – Хватит Нойс притягивать к себе неприятности. Пора успокоиться и понять, что некая страница жизни – перевернута. Лора усмехнулась, немного печально. – Мне легче. В ее возрасте (если доживу) я буду старухой, прикованной к инвалидному креслу. Без ложных душевных терзаний. С ясным пониманием: впереди ничего, кроме смерти. Астер, в своей манере, глянул на нее в упор. От взгляда его черных, блестящих глаз хотелось опустить голову, но Лора выдержала. Астер тихо спросил: – Миз Лорианна... Уже через несколько лет вы будете выглядеть старше Нойс. Вас мучает эта мысль? – Эта мысль мучает ее. А мне всего двадцать лет, в таком возрасте не веришь в старость, не веришь в смерть. Для меня рассуждения на эту тему всё еще умозрительны. Так будет не всегда. Я знаю. – Миз Лорианна... Позвольте спросить. Вы часто заносчиво повторяете: “я знаю”. Однажды, когда мы с вами горячились, спорили, вы так же бросили мне в лицо: “Я знаю, кто вы!” Вы говорили образно? Мол, знаете, какой я беспринципный мерзавец? Или, имели в виду что-то конкретное? Лора смутилась. – Мы с вами были плохо знакомы. Вы мне сначала... не очень понравились. И я тогда не знала, что вы – друг Нойс. – При этом вы никогда не спрашиваете, как я познакомился с Нойс. Даже когда я сегодня прямо сказал, что знаю ее много дольше, чем вы. Да, позвольте поинтересоваться, чем же я заслужил вашу “нелюбовь с первого взгляда?” – Вы... показались мне... неискренним. Каким-то фальшивым. Прячущимся за личиной. Простите... – Я не обижен. Продолжайте. – То, что Нойс и ее парень – журналист Сонгер, с вами знакомы, считают своим приятелем, не замечают в вас ничего такого... меня поразило. Покоробило. Я очень скверно себя почувствовала в тот момент... – Понимаю. И, кто же я по вашему? Какой я – настоящий? Если отвечать, отбросив логику и так называемый “здравый смысл?” Как в тот самый день, Лора почувствовала нечто странное. Словно замерло на мгновение все вокруг. Словно мгновение – остановилось. Потом она услышала собственный голос: – Если... пренебречь тем, что новтеране – это другой биологический вид... и никому из нас недоступно главное, дарованное только им... Как очнувшись от транса, она порывисто вскочила, схватила Астера за руку. – Так вы это сделали!? Вы – сделали это! – Как видите. Кстати, novintelhomo – не другой вид, а лишь вариация генотипа человека разумного. Браки эфемеров и Новых людей дают потомство. У Наоми Вартан был сын от эфемера. С этими словами Астер тоже встал. Лора ощутила на своих плечах его сильные, жесткие ладони. – Неостановимо течение лет! Отныне можете размышлять об этом спокойно. Без свойственного эфемерам... простите, обычным людям, подсознательного налета обреченности. Наступит время, и необходимые меры будут приняты. Не только в отношении вас. – Я... вам верю... Но, за то, чтобы такое время наступило... нам придется побороться. Я это... – Вы “это знаете!” – подхватил Астер. – Не сомневаюсь. Я тоже вам верю. И вы знаете, почему. Нойс мельком обернулась, заслышав их шаги, и вновь уставилась в видеоэкран. Астер и Лора остановились в дверях. Лора чуть не вскрикнула от удивления. Какой, до боли знакомый вид! Заставка изображала самую высокую точку атолла Марион – утес, простите, имени ее. Бывший “Зуб дьявола”, а ныне – гора Лорианны. Так решили двадцать тысяч граждан Мариона. Чтобы заслужить эту честь, надо было, всего-навсего, свалиться по дурости в море с высоты 734 метра и остаться в живых. На Терре / Земле – легендарной прародине людей, этот номер не прошел бы. А на Мире, с его более плотной атмосферой и на несколько процентов меньшей силой тяжести – извольте. Если, конечно, вы немного весите и сумеете, “по дороге”, не умереть от ужаса. Тогда ваше падение будет равносильно (очень опасному, да!) прыжку в воду с высоты тридцать метров на Земле, светлая ей память... Впервые Лоре пришла в голову мысль, что погибни она тогда, результат вышел бы таким же. Утес назвали бы ее именем... Заставка исчезла с экрана, прервав тем самым поток воспоминаний. Пошел видеоряд. Ночное бескрайнее море. На нем золотистый свет лунной дорожки. Хороший пейзаж, очень способствующий романтическим чувствам! Что же в нем не так? Отчего тревожно сжимается сердце? Отчего так окаменело лицо Астера? Почему Нойс подалась в кресле вперед, вцепившись в подлокотники? В золоте лунного света заметен непривычный красный отлив. Объектив камеры перемещается вверх, показывая ночное, безоблачное небо. А в нем... ближнюю луну – Обо. Вид ее страшен. Она похожа на воспаленный, налитый кровью глаз. Глухой голос за кадром комментирует: – ...Столкновения происходят каждые двадцать минут. Диаметр небесных тел, падающих на Обо – в среднем – десять километов. Жуть, что творится. У нас нет инструментов для наблюдения, кроме любительского телескопа – снимки уже скидываем в Сеть. Вот один, гляньте. В дыму и пламени... – Мой друган Дэвид решил, что настали последние времена, и сочиняет реквием на тему. Он – мастер бульварных метафор и гиперболической литературы. Или наоборот. За кадром слышен еще один голос: – Не реквием, а репортаж! “Изменчивая луна” – через пять минут в Сети! – Пусть будет “репортаж”. За достоверность не ручаюсь, друган не всегда отвечает за базар. Он называет это литературой. Что до меня, то я опираюсь на факты и логику. Ювелирно-точная бомбардировка ближней луны по касательным траекториям – это фраерские фокусы, а не явление природы. – На этом пока всё. Базарили кореша – Бадри Коэн и Дэвид Огрызко. Друган больше молчал, потому как вел съемку, за что от братвы спасибо. Тьфу, от народа, я хотел сказать. Феерический ночной пейзаж исчез с экрана, сменившись слегка растерянной физиономией диктора. – Получено заявление Великого Магистра Норденка... “В связи с обнаружением нерегулярного кометного роя, угрожающего нашей планете, я принял решение применить имеющиеся в моем распоряжении технические средства. Рой будет ликвидирован путем столкновения с нашей ближней луной. Все траектории выверены, движение компонентов роя находится под полным контролем. Происходящее никак не отразится на орбитальном движении Обо”. Диктор развел руками, вымученно улыбнулся. – Ээ-э... как бы... вот. Коротко и непонятно. Разве что... наша любимая ближняя луна никуда не денется и не перестанет... гм... вдохновлять поэтов... Астер вполголоса сказал: – Через пять часов начнут поступать сведения из Суора. Когда там взойдет Обо. В гостиную вошла Грета, уперла руки в бока. – Что такое стряслось? Опять война? – Опять конец света, бабушка, – ответила Лора. – И опять непонятно: наступит или нет? – Нам не привыкать, – вздохнула Грета. – Кто мне поможет готовить обед? – Наверное, все, – сказал Астер. Раскладной стол сервировали в гостиной, чтобы одновременно с едой слушать новости. Растерянных комментариев со всех концов Мира было хоть отбавляй. Вновь объявился Жеом Киано, с тем же апломбом уверявший, что это – грандиозный научный эксперимент, с удачей которого он готов поздравить Магистра, но подождет до завершения. Каковое, по его расчетам, последует сегодня в полночь по времени Норденка. За неимением подробностей, корреспонденты зачитывали драматические отрывки из экспресс-репортажа Дэвида Огрызко – видного марионского литератора. По ходу дела не раз помянули Марион – самое маленькое государство Мира. В руководстве которого, между прочим, состоял упомянутый борзописец. Долгожданные известия из Суора ясности не привнесли. Восточный край Мира окутывала густая облачность. Если в прорехах между туч и просвечивал диск Обо, то разобрать можно было немногое. Наблюдатели описывали внешний вид Обо, как “дымный”. Поздним вечером позвонил в очередной раз дедушка Стас и заявил, что возвращается, ждите через час. Предупредил Грету, что едет не один, а с гостями. Дом Иоменов сильно поврежден. Венди и взрослые сыновья продолжат ремонт, но девочке Зелле пора отдохнуть и прийти в себя в тепле и уюте. И еще двое соседских ребятишек, примерно того же возраста, нуждаются в отдыхе и крыше над головой. Никаких возражений Грета мужу не высказала. Напротив, испытала затаенную радость оттого, что ее дом даст приют кому-то юному, беззащитному. Сколько же пребывать полупустым жилищу, изначально рассчитанному на большую семью? Нойс, сославшись на усталость, собралась наверх, к себе. Попросила у Греты таблетку снотворного. Порция вдвое меньше той, которой накануне угостила ее Лора. Крепкий сон до утра. – Через неделю уменьшите дозу еще вдвое, – посоветовал Астер. Нойс молча кивнула и стала подниматься по лестнице. На полдороге обернулась, помахала рукой. Мол, всем спокойной ночи. Астер, надев куртку и лыжную шапочку, тоже направился наверх, на балкон. Спросил Лору: – Не хотите проветриться, на сон грядущий? – Хочу. Вы идите, я догоню. По дороге осторожно заглянула в комнату Нойс. Ага, спит подружка. Вот и славно. И поспешила на балкон. Ох, морозно! Натянула капюшон куртки на голову. Встала рядом с Астером. Сверху открывался чудесный вид. Над заснеженными крышами всходила Обо. Изменчивая луна. Астер глядел на нее в маленькую подзорную трубу. Потом передал ее Лоре. Это оказалась не подделка под старину, а самый настоящий морской спайгласс. С хорошим увеличением. Лора нацелила подзорную трубу на Обо, подкрутила резкость... Некоторое время не могла понять, а поняв, поверить в то, что видит. – Вот чёрт! – наконец выдавила она. – Дьявол... дьявол! Скажите, Астер, вы видели то же, что и я? – Да. Атмосферу. – И зарождающиеся моря?! – Они самые. – Как такое возможно на планетке, радиусом в неполных девятьсот километров? С силой тяжести в одну шестую от нашей? Оно же всё... улетучится! – Несомненно. – Через неделю пшик останется! Или... я ошибаюсь? – Немножко. Как сообщил мой ученый друг Жеом Киано, плотность возникшей на Обо атмосферы упадет вдвое через десять тысяч лет. Для вселенной – один миг. А на наш с вами век – хватит. На наших глазах рождается новый мир. Маленький, изящный, как елочная игрушка. Великий Магистр – его демиург. – Хм... может да, а может, нет. Вы разрешите... назову вас истинным именем? Не бойтесь, никто не услышит. – Я не пользуюсь им не потому, что боюсь. Дело в другом. Я же говорил вам о побочном эффекте Ренессанса. – Говорили. Теперь послушайте, что я вам скажу! В раннем детстве я вела дневник. Записывала самое интересное, любопытное, поразительное. Будучи взрослой, где-то на первом курсе, случайно нашла в своих вещах тетрадку с теми каракулями. Перечла. Меня поразило, что ничего из описанного в дневнике я не смогла вспомнить! То, что мне, ребенку, было важно, дорого – исчезло без следа! Остались два-три ярких впечатления, и больше ничего. – Из разговоров с сокурсниками я постепенно выяснила, что никто толком не помнит детства. У некоторых и вовсе пустота в памяти, вплоть до восьми лет. Потом я много читала на эту тему. Мозг ребенка растет, развивается. Нервные связи, закрепляющие память о пережитом, разрушаются, не успев до конца сформироваться. Только повзрослев мы получаем твердую, устойчивую память. – Я слежу за вашей мыслью, Лорианна, но не совсем понимаю ее... – Объясню. Скажите: от того, что мы теряем память о детстве – мы перестаем быть самими собой? Разве, забыв практически полностью, свои детские годы, я перестала быть Лорианной Парк? Личность человека формируется до пяти лет – этот свой возраст я уже не помню. И что? Неужели это изменило меня? Я повзрослела, но осталась той же, кем была. Светлая память детства ушла, но я знаю, что оно у меня было. – ... – Так же и вы свою потерю... перестаньте называть “Великой жертвой”! Вы не помните прошлую жизнь, но это не делает вас другим. Вы – тот же. Истинное чудо сотворено не сейчас в небесах, а раньше – вами, здесь, на земле. Ренессанс – это второе взросление, доктор Гаяр!