– Ты что, меня вовсе не слышишь? Реактор скоро взорвется, нужно уходить! А где Обухов делся? – Кричал я, неистовым голосом схватив Диму, за руку.

– Он вместе со всеми, в реакторном отсеке. Без него не получится стабилизировать системы. – Сказал Дима, положив блокнот с записями на стол.

– Дима, нам нужно идти! Отец справится, ты, что в него не веришь? Он и не из таких ситуаций выкручивался! – Сказал я, толкая Диму к выходу с лаборатории.

– Ладно, пошли уже. Я верю в папу, но очень сильно боюсь и переживаю! – Сказал мне Дима, вытирая слезы с глаз.

– Соберись, Доронины не плачут и не сдаются! – Говорил я брату, приободряя его поникший дух.

Мы быстрым шагом дошли до лифта и направились на первый уровень. Когда створки лифта распахнулись, я увидел огромную толпу людей. Они были испуганы, но не сеяли паники. Тесная лестница, что вела к дверям на поверхность, была занята людьми. Они сидели на полу, на своих сумках и вещах. Одни плакали, другие молились, а некоторые просто молча сидели. В дали мы увидели маму. Она ходила между людьми и спрашивала обо мне и о Диме. Я крикнул ей:

– Мама, мы здесь! – Крикнул я, проходя через толпу.

– Мои мальчики, вы оба живы! Как я рада вас видеть, я уже извелась вся! Отец еще не вернулся, хоть бы с ним все было хорошо! – Говорила мама, обнимая меня и Диму.

Мама дала нам по рюкзаку с вещами, едой и противогазы с фильтрами. В руках она держала еще два рюкзака, себе и отцу. Мы достали куртки и перчатки, оделись, повесили противогазы на пояс и стали ждать. Никогда не любил ждать, ведь ожидание сводило меня с ума. Я не мог найти себе место, мама с братом сидели в уголке, и нервно прикусывали губы. Мы ждали и ждали, но вестей не было. Жуткую тишину и ожидания, пронизывали тихие голоса людей, и поскрипывание лифта.

Я уже не знал, сколько времени прошло, но вдруг лифт кто-то вызвал, и он устремился вниз. Все стали просыпаться, и снова разговаривать с надеждой в голосе. Мои глаза пылали любопытством и жаждой увидеть отца. Лифт медленно поднимался на первый уровень. С него доносился смех и радость:

– Мы справились, потушили реактор! – Говорил громким счастливым голосом, один из мужиков.

Радость нахлынула на всех, кто слышал эти слова. Все начали смеяться, и плакать от счастья. Только мне было не до смеха, ведь я не знал, что с моим отцом. И тут открылись створки лифта, с него выходили грязные вымазанные в сажу люди. Они улыбались и шутили, самым последним вышел мой отец. В этот момент мы с мамой и братом побежали ему на встречу.

– Живой! Ты справился! Ты снова спас бункер, и всех этих людей! – Говорила мама, без остановки целуя грязное лицо отца.

Этот день показал нам, что вместе мы сила. Люди, запомнили этот день, как очередную победу над смертью. Все кричали спасителям «Ура», а моего отца подкидывали вверх. После маленького праздника, люди стали разъезжается по своим уровням. Мы ехали самыми последними, ведь мама с папой долго сидели вдвоем, и обнимали друг друга. День был тяжелым, но мы выдержали испытание огнем. Это наш дом, и мы его никогда не бросим!

Глава вторая: Мертвая Тишина

Как бы, все хорошо не закончилось,

но все время будут последствия.

Мой отец, и другие люди, которые тушил пожар,

получили немалые, дозы радиации.

Теперь их жизни в моих руках!

Из дневника Алексея Орловского.

Прошла уже неделя после пожара в реакторе. Люди стали жить, как и раньше, бункер зажил, как будто ничего этого не было. Снова были слышны байки, смех и радостные возгласы. Люди забыли о том, что могли умереть, и лишь чудом все уцелели. Они пили спирт, громко пели песни, одним словом, веселились. Но никто даже не подозревал, что это всего лишь начало ужаса, который ждал нас впереди.

Мой день начался с очень неприятных новостей. Пять человек из группы отца, попали в госпиталь. У всех были одни и те же симптомы, Антонина Игоревна Водянова, врач с большим опытом, сказала, что это проявление лучевой болезни. Это ужасная и страшная вещь, что медленно убивает человека. Веселья и радость сразу исчезли с лиц жителей бункера. Поползли разговоры, что были наполнены страхом и ужасом.

Мой отец понимал, что без нужных препаратов болезнь не одолеть. Он собрал группу для поисков радиопротекторов. Ведь в бункере было всего лишь пять ампул. Антонина Игоревна, долго рассказывала, где можно найти этот экспериментальный препарат. До всего этого, она работала в НИИ над его разработкой.

Мы провожали взглядом отца и его группу, в надежде, что они вернутся как можно быстрее. Когда открылись двери на поверхность, они медленным шагом поднимались по ступенькам на поверхность, что кишела опасностью и смердела смертью. Они исчезали с виду один за другим, и снова дверь закрывалась, с жутким ревем не смазанных поршней, треском металла, а ржавчина и пыль тихо сыпались на землю. Это завораживало дух, но тут же пугало, ведь между нашим бункером и огромным миром, стоял всего лишь этот старый гермозатвор.

Все начали расходиться, лишь я с мамой и братом, еще долго смотрели в сторону двери. Наша надежда менялась с ужасом, ведь каждый раз, когда отец поднимался на поверхность, он мог не вернутся. В тот день бункер молчал, словно был мертв. Лишь крики от боли и вопли о помощи, что звучали из четвертого уровня, не давали спать. Я не мог заснуть, ворочался на своей кровати словно кот, что не мог найти удобной позиции для сна.

Я был не один, пол бункера не могло сомкнуть глаз. Лишь единицы спали крепко, как будто им было наплевать. До самого утра меня терзали ужасные мысли и бессонница. Утренний бункер, словно пчелиный улей, гудит и жужжит, как всегда. Но через пару часов его наполняет тишина, и так изо дня в день. Прошло уже три дня, а о группе отца не было известно ничего. На позывные никто не отвечал, лишь тишина и помехи на другом конце.

На отца это было не похоже, он всегда возвращался с группой из самых дальних походов, к утру третьего дня. Был уже обед, но с другой стороны гермозатвора было глухо. Мама стала плакать, а мы с братом словно выпали с этого мира. Страх наполнял наши головы и сердца, а чувство утраты не покидало наши души. На секунду, я уже смирился с утратой, но вдруг мой мозг привела в чувства мысль. А что, если отец попал в беду из-за озоновых дыр, на некоторых участках появились аномальные зоны «мертвая тишина». В них нет связи, а солнечная радиация выжигает всю электронику.

Я рассказал маме с братом об этом, но они не особо обрадовались. Нужно было что-то предпринимать, ведь время шло, а «радиопротекторов» нет. Антонина Игоревна, собрала совет и там мы стали решать, что нам делать. Все паниковали и боялись, но мне была ясна картина, что я должен сделать. Среди всего хаоса и криков, я сказал отчетливым и громким голосом:

– Я пойду их искать! Ведь кто, если не родной сын, пойдет искать отца! Тем более, у нас нет выбора, а умереть от лучевой болезни людям, которые спасли нас всех, я не позволю! – Сказал я, выдохнув полной грудью.

– Братишка, я иду с тобой! Без меня ты пропадешь, а вместе мы найдем группу! – Сказал мой брат, Дима.

– Я дам вам, подробную карту, с самыми безопасными маршрутами. Но помните, если услышали треск счетчика быстро убегайте и прячьтесь в тени. Если попадете под солнечную бурю, то вы мертвецы. Не один костюм и противогаз не защитит он нее! – Сказала Антонина Игоревна, доставая карту с маршрутом, из своей полевой сумки.

– Берегите друг друга, и не лезьте на рожон, ведь кроме вас с отцом у меня больше никого нет! – Сказала мама, обнимая нас и плача, словно больше не увидит.

– Мы тебе обещаем, скоро вернемся с отцом и лекарством. Мы не прощаемся, нам уже пора собираться. – Сказал Дима, вытирая мамины слезы со щеки.

Я с братом зашел в лифт вместе с Антониной Игоревной, и направились в лабораторию – оружейную к Обухову. Спуск был долгим, но скорее всего нам это казалось. Лифт поскрипывал, а перед глазами медленно мелькали надписи уровней. И вот он девятый уровень, вздохнув полной грудью, я переступил порог лифта. Мне было страшно, а когда я посмотрел на брата, то понял, что эму намного страшнее. Антонина Игоревна подбадривала нас, но страх поразил наши сердца, а разум захватил своими крепкими когтями.