– Вы считаете меня легкомысленной? – прошептала Елена, прижавшись к нему.

– Нет, нет, что вы… – начал было успокаивать ее Эди, помнящий вычитанные им еще в студенческие годы слова Шекспира о том, что чем страсть сильнее, тем печальнее бывает у нее конец.

– Легкомысленна, легкомысленна, а все потому, что люблю без ума, – прервала она его. И тут же сквозь слезы продолжила: – Пожалуйста, не осуждайте меня, я не могу иначе, она сильнее меня. Мне там говорили, что должна научиться, когда это необходимо для дела, отказываться от многого, чего хочу. Приводили различные примеры. Знайте, я готова к этому, но только пусть не требуют отказаться от вас. Пожалуйста, любите меня, любите, и я буду сильной.

Эди вновь попытался сказать что-то из ранее задуманного, но непослушные губы прошептали, что она божественна… и волнами ее обжигающего дыхания он был унесен в глубины моря страсти…

Позже, легко перекусив и облачившись в спортивную одежду, они пошли прогуляться. Воздух еще был теплым, но постепенно свежел под шелест тополиных ветвей, медленно гнущихся от несильных порывов верхних ветерков. Тускло светили фонари на столбах, отбрасывая тени ветвей на стены домов, на асфальт и тротуары.

Елена шла рядом, держась за его локоть. Разговаривали они вполголоса, чтобы не привлекать к себе внимания редких встречных. Елена рассказала о том, что после возвращения из Подмосковья всю неделю пробыла дома за книгами, готовясь к занятиям, а Эди – о том, как провел время на море и дома, а также о своем полете в Москву и новом знакомом таксисте.

Она внимательно слушала его рассказ, иногда уточняя детали, особенно касающиеся времени пребывания того на море. В один из таких моментов, несколько напрягшись, Эди почувствовал это по тому, как она крепко прижала к себе его локоть, неожиданно спросила:

– Там была женщина, с которой вы проводили время?

– Елена, о чем вы, я же не… – начал он объяснять.

– Пожалуйста, извините, – прервала она его, – я, как все влюбленные, глупости говорю.

– Елена, вы забыли наш минский разговор и свое обещание, – осторожно напомнил ей Эди.

– Не забыла, дорогой папин друг, – промолвила она, – просто мне хотелось услышать от вас, что думали обо мне и скучали. Мне очень хочется, чтобы так было.

– Я помнил и скучал, вас невозможно забыть. Но и вам надо помнить, что по роду работы мне приходится общаться со многими людьми, в том числе и женщинами, – нежно пояснил Эди.

– Как со мной? – потянувшись к его лицу, чтобы видеть глаза, спросила она.

– Леночка, как с вами – нельзя, это противоречит чекистской этике. Не стану скрывать, в мои планы не входило иметь с вами интимные отношения.

– Эди, спасибо за откровенность, – промолвила Елена, а затем, после короткой паузы, в течение которой по всей вероятности о чем-то размышляла, шепотом спросила: – Надеюсь, не станете из-за этой глупой этики отказываться от моей любви?

– Леночка, вы мне очень нравитесь… – начал Эди.

– Знаю, я же божественна, – весело прервала она его.

– Вы это знаете, – продолжил Эди, не отреагировав на ее последние слова. – Но не надо забывать, что мы с вами будем выполнять очень тонкую работу, и чувства не должны этому мешать.

– Но как они могут мешать? – удивилась Елена.

– Часто они притупляют остроту восприятия того, что происходит вокруг нас, да и с нами. При выполнении той работы, которую предстоит делать, соприкасаясь с опытным противником, на первом месте должны быть свободные от эмоций рассудок и анализ, анализ и рассудок, тогда мы выиграем предстоящую схватку. И ваш отец будет очень доволен своей дочерью.

– Эди, я уже не та студентка, которая еще недавно на жизнь смотрела сквозь розовые очки. То, что пришлось пережить за последние несколько недель, а также минские уроки и курсы не прошли бесследно. Прошу, не сомневайтесь, я все сделаю как надо, – вполголоса, но твердо сказала Елена.

– Не сомневаюсь. Но все-таки хотел услышать от вас именно такие слова, – улыбнулся Эди, – к тому же и посердить немного, чтобы представить, в каком тоне будете говорить с нашими оппонентами, если они заденут вас за живое.

– Ну и что, остались довольны или еще раз повторить? – спросила она, подняв на него колючие глаза.

– Не надо, я все понял, – сказал он и тут же без паузы добавил: – Но должен заметить, что эмоции опять взяли верх над рассудком.

– Вот наберусь опыта, и тогда будет иначе, – в тон ему ответила Елена, а затем неожиданно продолжила: – Почему вы не спрашиваете, что я там делала, ведь наверняка хотите знать?

– Вы правы, действительно хочу знать все, что связано с вами, – произнес он в ответ и нежно коснулся ее руки.

– Я тоже, насколько это возможно, – сказала Елена и спустя какие-то секунды продолжила: – Понимаете, даже не представляла, что такое может быть.

– У вас была индивидуальная подготовка, но она еще не окончена.

– А нельзя было сразу все пройти?

– Нет, о вас уже на второй день стал спрашивать Моисеенко, мол, где и как с нею увидеться. Пришлось солгать, что вы уехали к родственникам погостить. Так что пока надолго отлучаться из Москвы нельзя. Кстати, надо быть готовым к тому, чтобы при необходимости пояснить, к каким родственникам уезжали.

– Он что настолько глупый, чтобы молодой девушке такие вопросы задавать, – хихикнула Елена. – Я ничего не буду объяснять, лишь спрошу, а с чего он интересуется моей личной жизнью. Полагаю, что этого на первый раз будет достаточно.

– На первый раз вполне, – согласился с ней Эди, отметив для себя: «Молодец, у нее хорошая реакция, надо ее развивать на практических примерах».

– На другие разы придумаю еще чего-нибудь, – сквозь легкий смех вымолвила Елена.

– Не сомневаюсь, что так оно и будет, – сказал Эди, – но все-таки рекомендую с Моисеенко быть внимательной, чтобы не давать ему повода для новых вопросов, отталкиваясь от ваших же ответов. Помните встречу с ним у вас на квартире?

– Еще бы, он тогда целую кучу вопросов о Юре и Мише задал, а сам пронзал меня своими колючими глазами, будто пытаясь в чем-то уличить.

– Он и на самом деле хотел получить хоть самую ничтожную зацепку, указывающую на то, что эти ребята могут быть связаны с органами госбезопасности.

– Но, слава богу, я не сдрейфила и не начала что-то невнятное лепетать. Честно скажу – помогла ваша и папина учеба. Сейчас в один момент отбрила бы его. У меня после курса еще большая уверенность появилась.

– Елена, вы только не горячитесь насчет ваших новых познаний. Надо понимать, что вы освоили пока только азы тайной работы.

– Об этом же говорил и тот парень, который приезжал за мной.

– Как его звали?

– Володя, это таксист, что нас возил.

– Что еще он говорил?

– Больше молчал, но перед тем, как высадить из такси, сказал, чтобы я о папе и о вас ни с кем не разговаривала и ни с кем не встречалась.

– А попытки были?

– Сафинский дважды звонил, спрашивал, все ли у меня нормально и может ли он чем-нибудь помочь, пытался убедить, что он не имеет никакого отношения к тем типам, которые напали на вас. Но я дала ему понять, что не хочу с ним общаться, и он вроде отстал.

– Может быть, не надо было отбривать, – заметил Эди, внутренне улыбнувшись тому, что позаимствовал термин из словаря Елены, – а вдруг смогли бы что-нибудь узнать о его планах? Его планы – это планы стоящих за ним людей.

– Это Андрея Ефимовича, что ли?

– Его тоже, – пояснил Эди.

– Но сказано было, чтобы я ни с кем не общалась, – удивилась Елена.

– Молчаливым таксистом? – иронично спросил Эди.

– Эди, я кажусь такой глупышкой? – усмехнулась она, легко толкнувшись в него плечом.

– Ну что вы… – начал было Эди.

– Вот и я о том же. Он не простой таксист. Он человек, который вместе с вами отвез меня в секретный центр, а потом забрал оттуда. Так что с ним все ясно – Володя ваш коллега, только прикидывается таксистом.

– Молодец, Елена Александровна, вы быстро учитесь и вообще сейчас были очень убедительны, – прошептал ей на ухо Эди.