– На мой взгляд, вы заранее определяете, что будете говорить, а чего нет, и при общении с людьми отсекаете ненужные вам разговоры и заставляете их говорить о себе, как это сделали сегодня с Гюнтером, фу ты черт, то есть с Гришей, – произнес Марк и сжал руль до хруста в пальцах.

– Не могли бы вы конкретизировать, чтобы я тоже знал, о чем речь, – улыбнулся Эди, хотя внутренне несколько напрягся, подумав, что Марк имеет в виду момент пресечения им попытки Гриши детализировать его кавказскую жизнь. При этом сделал вид, что не обратил внимания на очередную его оговорку.

– Я уже говорил, – смущенно заметил Марк, останавливая машину впритык к обочине у тротуара.

– Тогда повторите для непонятливого, – попросил Эди, продолжая улыбаться. – Хотелось бы знать, как со стороны это смотрелось.

– Хорошо смотрелось, вы просто раздавили его своей логикой и заставили говорить о своей жизни в Казахстане, хотя я думаю, это не входило в его планы.

– Но он же не признался, что его зовут Гюнтером, – весело бросил Эди и взялся за ручку двери.

– Дорогой Эди, мы договорились? – спросил Марк, развернувшись к нему.

– Конечно, не сомневайтесь, – ответил Эди и, пожав протянутую ему руку, сошел на тротуар.

Спустя секунды Марк, махнув на прощанье рукой, уехал, а Эди направился в подземный переход, чтобы вернуться к себе в гостиницу. Но, поднявшись из него, медленно пошел на Красную площадь, так как ему захотелось посмотреть развод караула и послушать бой курантов…

В гостиницу он пришел примерно через час. По пути в номер зашел к Любе и позвонил Артему. Коротко, насколько позволяла открытая связь, рассказал ему о прошедшей встрече.

– Слышу, они утомили тебя, дружище, – сочувственно промолвил Артем.

– Есть немного, но в целом все нормально.

– Понимаю, отоспишься, и все будет как прежде, – успокоил Артем. – Завтра надо будет кое-какие моменты проговорить. Как у тебя со временем?

– Как у отпускника, правда, моя знакомая приедет с утра, мы собираемся в музей сходить.

– Мне остается только позавидовать, но учти, что наш был наверху и там вроде заинтересовались твоим предложением. По всему захотят тебя увидеть, так что будь готов к серьезному разговору.

– Сегодня окончательно убедился, что надо реально ускоряться, если не хотим опростоволоситься.

– Вот об этом и расскажи завтра, а пока рекомендую отдохнуть и поразмышлять над всем этим.

– Попробую, – согласился Эди и положил трубку.

– Эди, пока вы разговаривали, я приготовила кофе, присаживайтесь к столу, – предложила Люба, ставя на столешницу кофеварку.

– Спасибо, он будет очень кстати, а то пришлось целый вечер облизываться, видя, как его пьют другие.

– Тогда угощайтесь сваренным мной, – улыбнулась она, наливая в стоящую перед ним чашку ароматно пахнущий напиток.

– Мне здесь долго оставаться нельзя, – заметил Эди, осторожно пригубляя чашку, – могут позвонить. Может, ко мне пойдем?

– Сейчас нельзя, – легко улыбнулась Люба. – Готова позже подойти, если не будете отдыхать.

– Не буду, – сказал Эди и, допив свой кофе, пошел к себе.

Не успел он принять душ и вернуться в гостиную, как зазвонил телефон.

Это был Моисеенко, который с ходу бросил в трубку:

– Дорогой Эди, простите за поздний звонок, просто хотел убедиться, что у вас все нормально.

– Спасибо, прогулка и горячий душ помогли, – пояснил Эди, удовлетворенный тем, что его ожидание проверочного звонка Моисеенко оправдалось и, главное, в этот момент сам оказался на месте.

Тем не менее в голове у него молнией пронеслась мысль: «Не успел ли резидент внедрить в гостиницу под видом жильцов своих людей?.. Надо будет с утра попросить Артема уточнить, кто со вчерашней ночи поселился здесь, и посмотреть, кто они и что делают в столице. Далее эту работу проводить систематически».

– Тогда не буду вас больше отвлекать, отдыхайте, завтра продолжим. Надеюсь, к вечеру завершите свою культурную программу?

– Я тоже, если, конечно, дочь вашего друга не придумает что-нибудь новенькое, – ответил Эди.

– Ох-хо-хо, – рассмеялся Моисеенко, – чувствую, Леночка серьезно взялась за ваш досуг.

– Она молодец, не оставляет меня, провинциала, без своего продвинутого внимания, – в тон ему сказал Эди.

– Не прибедняйтесь, в наше время скромность вовсе не красит человека, тем более к вам понятие провинциал трудно отнести, – заметил Моисеенко.

– Хорошо, не буду, – коротко отреагировал Эди, дождавшись, когда тот завершит фразу.

– И это все? О-о, чувствую, вы действительно утомились, и потому отключаюсь, но прежде хочу еще раз попросить не откладывать поездку с вашей благодетельницей к Саше. Понимаете, я за него волнуюсь.

– Хорошо, в ближайшие два дня договорюсь с архивом, чтобы по возвращении можно было сразу приступить к работе, и куплю билеты.

– Прекрасно, тогда встретимся накануне вашего отъезда и обо все переговорим, – сказал Моисеенко, после чего послышались короткие гудки.

Минут через десять пришла Люба и, как только Эди закрыл за ней дверь, сообщила:

– Звонил Володя и просил передать, что завтра к трем часам вам обязательно надо быть на месте.

– На месте здесь или на Лубянке? – иронично спросил Эди.

– На месте – здесь, – улыбнулась она, проходя к креслу.

– Хорошо, буду на месте, – коротко сказал он, подходя к ней.

– Не хотите кофе? – спросила Люба, повернувшись ему навстречу.

– А вам не будут звонить? – спросил он, не ответив на ее вопрос.

– Еще полчаса вряд ли.

– Тогда предлагаю… – промолвил Эди, показав рукой на спальню, – правда, не уверен, что он не плюсовой.

– А я уверена, что этот и еще три, что рядом, не оборудованы, – смущенно заметила Люба.

– И откуда такая уверенность, если не секрет? – полюбопытствовал Эди и, взяв ее под руку, повел в спальню.

– Володя сегодня рассказал – они из цековской брони и потому…

– Вы что, друзья с Минайковым? – прервал он ее, подумав при этом, как все-таки таксисту удалось выбить такой непростой номер. Правда, тут же успокоил себя, вспомнив, как устраивался в гостиницу.

– Нет, он просто доверяет мне.

– Не пойму, зачем ему рассказывать об этих номерах.

– Он не специально, а так, чтобы покуражиться над Артемом, который страдает из-за того, что вы вновь оказались не в контролируемом номере. Видно, шеф накрутил ему хвоста.

– Да бог с ним, чего сокрушаться, я и так ему обо всем расскажу, – пошутил Эди, нежно обняв Любу.

– Не надо, а то уйду, – пригрозила она, отстраняясь от него.

Но он покрепче прижал ее к себе, и она страстно ответила на его ласки…

После того как Люба ушла, Эди лег спать, и накопившаяся за день усталость унесла его в страну сна.

Утром проснулся бодрым и готовым к действиям. Сделав утомительную зарядку с отработкой ката из разряда самых сложных, искупался под душем и легко перекусил бутербродами с сыром и чаем. Около девяти позвонила Елена и сообщила, что выезжает к нему.

До ее приезда было еще достаточно времени, которое Эди решил использовать для звонка коллегам на Лубянке, и потому не торопясь отправился к Любе.

Длинный коридор был безлюден и тих: видно, некоторые жители этой части этажа ушли по своим делам, а иные пребывали в номерах. Лишь голос еще не сменившейся дежурной по этажу, рассказывающей по телефону кому-то невидимому о сложностях своего бытия, нарушал эту идиллическую картину.

Эди, решив не отвлекать начальницу этажа от разговора, прошел мимо, слегка кивнув ей в знак приветствия.

Она, ни на секунду не умолкая, ответила ему резким кивком, от чего пышный, золотистого цвета шиньон, только что покоившийся на самой ее макушке, неуклюже съехал набок. Но этажная, ничуть не смутившись, ловким движением фокусника вернула его на место, не забыв при этом одарить приветливого молодого человека искрящимся взглядом.

Люба встретила его приветливо. В номере пахло свежезаваренным кофе. На столике стояли два блюдца с чашками, увидев которые Эди спросил: