Генерал после затяжной паузы, широко улыбнувшись, заметил:

– Ты хотел еще что-то сказать, связанное с Джоном и его сотоварищами, говори, а то я не даю тебе высказаться до конца.

– Товарищ генерал, я хотел сказать, что хроническую боязнь Шушкеева за свою жизнь можно использовать, во-первых, для формирования основы к серьезному в нашем плане разговору с ним. Во-вторых, для пресечения возможной с его стороны активности по поиску связи с волей, объяснив это тем, что он может наткнуться на людей кума[2] и свести на нет наши усилия по обеспечению его выживаемости.

– Логично, продолжай, – вставил слово Маликов.

– Насколько я почувствовал Шушкеева, это может оказать на него требуемое воздействие, – заключил Эди, но тут же, сделав короткую паузу, как бы в ожидании возможной реакции со стороны Маликова и не дождавшись ее, продолжил: – При этом на встречу с Шушкеевым предлагаю идти, только опросив Иуду о сильных и слабых сторонах его характера, а также насколько реально в сложившейся ситуации, что Джон может отменить свой приговор нелегалу. В данном случае важно узнать мнение Иуды о целесообразности заступаться за Шушкеева…

– Эди, хорошо, что ты затронул эти вопросы, – задумчиво промолвил Маликов, уважительно глянув на него. – Несомненно, этого сидельца нужно будет прощупать со всех сторон. Если на него хозяева махнули рукой – это одно, если рассчитывают и далее его использовать – это другое. Поэтому в дальнейшей работе по нему и с ним будем исходить из ответов на эти вопросы. Так что я полностью разделяю твое предложение, – утвердительно заметил генерал и умолк, уставившись в глаза Эди внимательным взглядом.

Восприняв этот взгляд как сигнал к продолжению разговора, Эди произнес:

– Мы к тому еще не знаем, какую судьбу Шушкееву реально приготовили Джон и Моисеенко и что они поручат мне относительно его. А что такое поручение будет, я не сомневаюсь.

– Правильно, к тому же нам неизвестно, будут ли тебе поручения по Постоюковым и Золтикову, – развил эту мысль Маликов. – А это станет ясно только после встречи с Моисеенко. Но тем не менее необходимо срочно приступить к подготовке плана действий с учетом уже известных обстоятельств, недостающие звенья по ходу подтянете. Или кто иначе думает?

– Задачу поняли, начнем готовить, – бодро выпалил Артем, бросив быстрый взгляд на Эди, который кивнул в знак согласия.

– Хорошо, тогда давайте о главном, – начал генерал, – в первую очередь нужно срочно оживить связь Иуды с Моисеенко, без этого не приходится ожидать существенного позитива. При этом крайне важно закрепить достигнутый успех новыми вкраплениями в подсунутую противнику в пробнике дезу по части противоракетной обороны. О том, что натовцы серьезнейшим образом ухватились за нее, нет никаких сомнений. На то имеются веские основания, – констатировал Маликов, подкрепив свои слова самодовольной улыбкой. – Так, по данным ГРУ[3] и ПГУ[4], противник реально заглотил дезинформационный крючок и принимает активные меры по доразведке и расширению полученных данных, используя в этих целях как агентурные, так и технические возможности. Но самое важное то, что он уже начал вносить реальные корректировки в планы применения стратегических ракетных сил на центральном театре военных действий. Это совсем свежие данные наших разведчиков и сил космической разведки. Иначе говоря, осуществляются очень серьезные материальные затраты и перегруппировка сил и средств. – Затем, бросив в сторону Артема: – Почему не несут кофе? – и, дождавшись в ответ короткой его фразы: «Будет через минуту», – продолжил свой монолог: – Кроме того, натовцы и особенно румовцы[5] прикладывают недюжинные усилия, чтобы добыть информацию о тактико-технических характеристиках ракеты «Тополь»[6] и районов ее базирования. И что интересно, западные немцы неожиданно активизировали интерес к продукции Кировского завода в Ленинграде, а это наше ноу-хау в танкостроении. Поэтому допускаем, что Моисеенко и его коллеги будут пытаться задействовать твои возможности ездить под видом научной деятельности в различные регионы страны для сбора разведывательной информации. Конечно, сначала втемную, а когда посчитают, что втянулся на уголовную ответственность, откинут забрала и в открытую предложат сотрудничество. А если надумаешь отказаться, приведут аргументы, которые должны сделать тебя сговорчивым, чтобы вновь не оказаться за решеткой.

Тем временем дверь комнаты открылась, и в нее вошла Люба, катя перед собой тележку с кофе и десертом.

Дождавшись, когда она, расставив чашки с кофе и тарелки с десертом перед участниками совещания, уйдет, Маликов, продолжил:

– Противостоять этому натиску весьма сложно, особенно в условиях, когда утечка информации может произойти, в том числе невероятным образом из самых различных кабинетов власти. Я это вам, ребята, говорю, чтобы вы знали и придерживались в работе самых строгих правил конспирации. И чтобы к тому, что делаете, никого на километр не подпускали. Для этого круг сотрудников, осведомленных в работе по Иуде и его связям, Иванковым сужен максимально. Если кто будет пытаться его разорвать, сразу ко мне, будем…

Но, заметив некоторое недоумение на лице Эди, который, как и все другие контрразведчики знал, как следует поступать, если кто-либо из коллег проявляет, как говорится в чекистской среде, не мотивированный служебными функциями интерес к содержимому чужого сейфа, генерал прервался и несколько раздраженно заметил:

– Именно так, а не иначе. Надеюсь, повторять не надо?

– Не надо, все понятно, – невозмутимо произнес Эди, а в голове в этот миг пронеслась мысль: «Надо же, не понравилось, что не козырнули на исторгаемую им прописную истину. Лучше бы о деле говорил, чем тратить время на лекцию о политической бдительности. Мы не хуже знаем, что жизнь усложнилась, в том числе и на Лубянке, куда все более явно стали просачиваться идеи о необходимости участия чекистов в либеральных процессах.

– Вот и хорошо, а то мне показалось… Ну ладно, поймите, если бы только это, мы, несомненно, справились, – ухмыльнулся генерал, отчего-то остановив взгляд на глянцевой столешнице и начав лениво размешивать ложкой сахар в кофе, а потом, вновь напрягши голос, выдавил из себя: – Беда в том, что перестроечные мужики из табакерки начали госбезопасности руки за спину заламывать, приговаривая при этом, мол, спокойнее, товарищи, железный занавес рухнул, у нас нынче врагов нет, все разом стали друзьями. Но мы-то знаем, кто есть кто, и нас демагогией в заблуждение не введешь и…

Но неожиданно он вновь оборвал себя на полуслове и лишь спустя секунд десять, по-прежнему глядя на столешницу, продолжил:

– Слава богу, они, я имею в виду мужиков из табакерки, еще не додумались ноги нам путать да напяливать на нос розовые очки, но, не ровен час, и до этого можем дожить в скором времени при таких делах. Но должен вас предупредить, что контрразведка при любом развороте должна действовать, как часы, и я буду от вас требовать такой работы, иначе нельзя. Вы это понимаете?

– Так точно, товарищ генерал, – дружно ответили Артем и Эди, бросив друг на друга понимающие взгляды.

– Вот и хорошо, будем целенаправленно делать свое дело, наперед зная, что враг хитер и коварен, но и мы не лыком шиты, – молодецки бодро произнес Маликов, наконец-то оторвав взгляд от столешницы. – Но коли так, то тебе, Эди, нужно возвращаться в номер, чтобы не прозевать звонка, а то и неурочного, как в прошлый раз, прихода в гости Моисеенко. Кстати, всегда помни, что этот хитрый лис будет неустанно пытаться проверить тебя на надежность, в том числе и психотропными препаратами. Ведь резидентом, как мне представляется, сделана на тебя большая ставка, так что будь всегда готов.