– Ну и где тут эта книга… – нервно прошептал он и, поправив свечу, принялся перебирать ворох всяких бумаг, книг, папок, записей, лежащих повсюду, и на кресле, и на столе, и на бюро и даже на полу. Было такое впечатление, что Йорк специально устраивал в кабинете такой кавардак, дабы никто другой не смог найти его тайные рецепты.

И ведь отчасти это было так. Этот хитрец знал и умел, как запутывать следы. И права была Глаша, говоря, что несведущий человек в этом беспорядке сломал бы себе голову, но ничего не обнаружил. Однако такой фокус не прошёл с Люсьеном. Он буквально в считанные минуты, сопоставив массу всяких записей, нашёл нужную ему книгу.

– Ага, вот они эти пресловутые рецепты,… всё прочее сплошная ерунда для забивки мозгов,… несвязанный набор ингредиентов,… ну всё, пора отсюда сматываться… – держа в руках книгу, обрадовался он, и тут же запихав её за пазуху и прихватив с собой свечу, стал быстро выбираться из флигелька. Благо входная дверь была не заперта, и он с лёгкостью выскользнул в коридор.

Похищение состоялось, но вот только теперь выйти из дворца для Люсьена стало затруднительным делом. Хитросплетение всех этих коридоров, лестниц, закутков, да ещё и в потёмках, ввергало его в страшную панику.

– Куда же тут дальше,… направо,… налево, не поймёшь! Ах, днём-то хорошо было, светло, всё видно, не то, что сейчас… ничего не разобрать… – суматошно рассуждал он, осторожно продвигаясь по коридорам.

Но вот в одном из поворотов он узнал знакомое направление, и быстро сообразив, куда ему надо идти, практически сразу нашёл выход. И что ещё замечательно, ему никто не мог помешать выбраться незамеченным с территории дворца. Ведь был уже поздний вечер и все шпионы Йорка, зная, что Глаша в такую пору не объявиться, преспокойно удалились отдыхать.

Однако самой Глаше меж тем было вовсе не до отдыха. Просидев в саду, столько времени, она теперь в нетерпении жутко нервничала и даже злилась. Но её можно понять, ведь она до сих пор не знала, ни где Люсьен, ни что он делает. Проник ли он к Йорку, или же его разоблачили и схватили, всё это было ей не ведомо. В какой-то момент она уже сама было собралась бежать во дворец, и будь что будет. Но в последний миг здравый смысл возобладал и она остановилась.

Однако главным беспокойством было другое. Скоро должна была взойти Луна. До этого оставалось буквально с десяток минут, и тогда бы Глаша неумолимо покрылась шерстью и чешуёй, а Люсьена всё не было и не было. Нервное напряжение нарастало. И вдруг с дальней аллеи раздались шаги приближающегося человека вперемежку с беззаботным посвистыванием.

– Не уж-то Люсьен идёт,… да ещё и свистит, будто ночной соловей,… он, что совсем страх потерял,… вон и сюртук свой расстегнул, да руки за спину заложил,… ступает, словно на прогулке… – вглядываясь в еле приметный силуэт, прошептала Глашенька, и быстро кинулась навстречу, дабы предостеречь. Но это был вовсе не Люсьен, а Йорк, довольный и радостный вышагивал по аллее, торжествуя, что в его арсенале появился ещё один колдовской рецепт. И тут на него из темноты выскакивает Глаша с нареканиями.

– Тихо-тихо, ты чего рассвистелся, примолкни!… – одёрнув его, воскликнула она да тут же и оторопела. Перед ней стоял Йорк, точно в таком же сюртуке на французский манер, как и у Люсьена, вот он-то и ввёл её в заблуждение.

– Ах, так это ты Глаша,… а я-то уж подумал, что за разбойник тут по ночам бродит… – не растерявшись, пошутил Йорк, и мгновенно схватил Глашеньку за руку, – ну, надо же,… ты, и такой порой, вот так сюрприз! А ну-ка, ну-ка, поясни мне, почему же это я должен быть тихим,… иль, быть может, ты ожидала увидеть здесь не меня?… – сразу сменив тон, развязно ехидствуя, спросил он.

– Да никого я не жду!… просто свист плохая примета!… а ну отпусти меня!… – вырываясь из его цепких рук, попыталась оправдаться Глаша.

– Нет уж,… теперь я тебя никуда не отпущу!… скоро взойдёт Луна, и ты превратишься в зверя!… тогда я позову сторожей, и пусть они тебя забьют палками насмерть!… ха-ха-ха!… – мерзко кривя рот, прохрипел Йорк, и зашёлся противным, грубым хохотом. Но его хохот услышал Люсьен. Он как раз выбрался из дворца и спешил прямиком к Глашеньке в сад, а тут этот смех.

– Что это ещё за хохот такой,… никак случилась беда!… – быстро подумал он и прибавил хода. Йорк же тем временем принялся крутить и связывать Глаше руки. Он хотел обезвредить её, ведь когда она становилась зверем, она делалась невероятно сильной и могла бы запросто свернуть ему шею. Однако связанной она становилась просто беспомощной. Йорк уже схватил её за запястья, и в этот самый момент на аллее появился Люсьен. Он по-прежнему держал в руке свечу, она хоть и погасла, но всё ещё была горяча.

– Ты что это делаешь негодяй! – увидев страшную картину, вскричал он и сходу кинувшись на Йорка, со всего маха припечатал ему горячей свечёй прямо в лоб. У того аж искры из глаз посыпались, и он, разумеется, сразу выпустил Глашеньку.

– А-а-а-ай! – истошно закричал он и схватился за лицо руками, – сюда!… ко мне!… сторожа!… на меня напали!… – орал он, корчась от боли.

– Бежим быстрей отсюда! – воскликнул Люсьен и, потянув Глаше руку, увлекая её за собой, бросился бежать. Секунда, другая, и ребята стремительно выскочили из сада. Свернув в ближайший переулок, они кинулись на соседнюю улицу, а оттуда в сквер. И спустя уже несколько мгновений они вовсю мчались по бульвару к дороге из города.

Подбитый же Йорк поднял такой переполох, что со всей округи сбежались сторожа и слуги, а из дворца повыскакивали его соглядатаи и шпики. На лбу у него вздулась шишка размером с увесистую брюкву, и он теперь больше походил на носорога, нежели чем на всемогущего личного повара генерал-губернатора.

– Ловите!… ловите их!… это звери!… разбойники!… это они напали на меня!… – кричал он, мотая головой, словно лошадь перед скачками. Но вокруг него никого не было, ни каких зверей, ни каких разбойников. Сторожа со слугами постояли, подивились на такого носорогаобразного кулинара, да как давай над ним смеяться-потешаться. А соглядатаи и шпики смиренно прикрыв свои рты ладонями стали втихую похохатывать. Так бесславно закончилась сегодняшняя прогулка Йорка. Впрочем, с этого момента у него вообще всё кончилось.

А меж тем ребята уже успели добежать до границ города и даже выскочить на проезжий тракт. И тут вдруг, как по мановению волшебной палочки на небосклоне из-за ночных облаков вышла полная, словно тарелка с топлёным маслом, жёлтая Луна. В тот же миг с Глашей начали происходить невероятные перемены.

Густая шерсть практически мгновенно покрыла всё её тело, голову тут же обнесло чешуей, а ногти на руках и ногах превратились в когти и в секунду выросли до таких размеров, что стали мешать Глаше бежать. Люсьен, следовавший чуть впереди её, и высматривающий в полумраке дорогу, не сразу заметил такие перемены. И уж только когда он в очередной раз обернулся чтоб проверить её, лишь тогда он увидел, что вместо Глаши его преследует лохматый зверь.

От столь неожиданного видения Люсьен резко, словно кто его ударил, остановился и оторопел, а Глаша со всего маха налетела на него и сбила с ног. Люсьен рухнул в придорожную колею, будто куль с мукой, подняв клубы пыли. Глашенька же во всём своём зверином обличии упала на него сверху.

– Кто ты!? Где моя Глаша!? Что ты с ней сделал!? – вцепившись руками в шерсть, закричал Люсьен и принялся трясти Глашеньку. Но она, легко перехватила его руки и тихо прорычала.

– Да это я Глаша,… приглядись ко мне,… посмотри в глаза,… я это… ну, узнаёшь? Просто при Луне я превращаюсь в чудище,… вот потому-то нам и надо было всё сделать ещё до ночи,… не желала я, чтоб ты увидел меня такой,… думала, успею спрятаться от тебя. Но не я виновата в этом,… это всё Йорк сделал, чтоб избавиться от меня и изгнать из дворца,… ведь я дочка генерал-губернатора… – печально пробурчала она, отпустила руки Люсьена и слезла с него.

– Как же так,… ничего не понимаю,… выходит я полюбил зверя… – немного прейдя в себя, удивлённо пролепетал Люсьен.