– Да он ей замуж предлагает!!! – забыв обо всем, кричит Денис в кабине.

  Пальцы впиваются в дверную рукоять, рука дергается в разные стороны, дверца не открывается, Денис в ярости хочет разбить окно, но ремни безопасности мешают … экскаватор проседает, гусеницы проваливаются сквозь расступающуюся землю. Машина стремительно уходит вниз, система безопасности отключает двигатель. В наступившей тишине со страшным хрустом ломается стрела, экскаватор заваливает вбок и назад, скрежет рвущегося металла оглушает. Денис видит, как совсем рядом за чудом уцелевшим стеклом плывут вверх острые края бетонных плит с кривыми клыками ржавой арматуры. Массивный корпус и гусеницы предохраняют кабину от соприкосновения, иначе ее растерло бы по камням, как морковку на терке. На мгновение движение замедляется, прекращается скрежет и треск. Машина зависает в кромешной тьме, только в кабине горит свет от аккумулятора. Что-то щелкает раз за разом, громко и страшно – гусеницы рвутся, понял Денис. В следующее мгновение экскаватор срывается и несется вниз, словно лифт, у которого оборвались все тросы разом. Гаснет свет, машина медленно переворачивается кабиной вниз… огрызок стрелы цепляется за выступ. Экскаватор делает кульбит, в следующее мгновение происходит соприкосновение с дном пропасти – так решил было Денис. Удар сотрясает корпус, лобовое стекло кабины разлетается мелкими брызгами. Однако машина не останавливается, слышен короткий хруст, пыль наполняет кабину, экскаватор проваливается. Падение продолжается, но уже не так стремительно. Опять удар, слышен скрежет раздираемого металла и снова падение. “Межэтажные перекрытия! – понял Денис. – Я провалился в какое-то подземное сооружение! Но откуда оно в чистом поле?”

  Удары следуют один за другим через равные промежутки. Падение замедляется и в конце концов изуродованная машина застревает в каменном колодце, достигнув дна – последний удар был глухим. В кромешной тьме слышно, как барабанят по крыше чудом уцелевшей кабины мелкие камешки, сыплется песок в щели, в пыльном воздухе резко пахнет аккумуляторной кислотой и соляркой. Денис полулежит в кресле, ремни безопасности плотно облегают тело – автоматика затянула по самое немогу! Похоже, это и спасло, иначе просто вывалился бы. Немного побаливает спина, но это ерунда по сравнению с тем, что могло получиться, если бы кресло было жестким и без амортизаторов. А прораб, гад ползучий, бухтел – чего, мол, в экскаватор офисное кресло поставили. Попроще надо, пожестче, а то разбалуются работяги, чего доброго, права начнут качать. Козел прокуренный!

  Пальцы касаются замка, железо приятно холодит кожу, щелкает стальной зацеп. Замок размыкает челюсти, ремни падают на пол. Денис медленно, чтобы не удариться в полной темноте, поднимается с кресла. Где-то тут должна быть дверь, однако нога проваливается в пустоту. Кое-как, медленно, чертыхаясь и кряхтя, словно столетний дед, Денис выбирается из машины. Тьма вокруг такая, что не надо открывать глаза – зрение не нужно. Воображение тотчас рисует страшилки из фильмов и книг – он стоит на маленьком выступе, шаг в сторону – провал, бездонная пропасть, вход в ад, в безвременье, в другое измерение и т.д. и т.п. А там чудища всякие-разные и почему-то голодные. В других измерениях с продовольствием туго? Или другой вариант: он – с экскаватором! – в подземелье, вокруг копошатся обитатели вечной тьмы и опять голодные. Вообще-то, если рядом падает экскаватор, то любое существо как минимум будет напугано до икоты и насчет покушать думать не станет. Но режиссеры и сочинители “рОманов” так не думают, ибо сами кушать хотят. Выдают такую чушь, что сразу возникает вопрос – что они курят?

   Денис переминается с ноги на ногу, заодно проверяя, целы ли кости. Все на месте, ничего не оторвалось, жить можно! Только вот как, если ни хрена не видно?

  – Где-то тут мой чемоданчик. И в нем фонарик… ага, вот! – бормочет Денис.

  В чемоданчике сложен инструмент для срочного и несложного ремонта. Денис всегда держал комплект в порядке и теперь это здорово пригодилось. Налобный фонарь зажигается, будто глаз циклопа. Световой раструб показывает сморщенную, как сухая груша, кабину. Тянется вверх огрызок стрелы, словно высохшая рука мертвеца. Совсем рядом серые от пыли стены из бетона, выше черная дыра в мешанине плит, перекрытий и арматурных прутьев. Конца дыры – или начала? – не видно, свет тонет в темноте. И пыль, густая, как базарная сметана, пыль. Повсюду и на всем. Денис закрывает лицо шейным платком, сдвигает на затылок каску, иначе фонарь сползает на глаза.

  Помещение очень велико. Похоже на подземный гараж, только машин не видно.

  – Откуда тут взялся подземный гараж? – размышляет вслух Денис. – Да еще так глубоко? До города десять верст, кому понадобилось строить тут? Или это не совсем гараж? Тогда что, кинозал? Или теннисный корт? Вроде здание архива говорили.

  Пыль медленно оседает, из серой мути проступают очертания стен. Пучки кабелей, трубопроводы, воздуховоды тянутся бесконечными трассами, исчезают и появляются вновь.

  – В обычном доме таких подвалов не бывает! – шепчет Денис.

   ГЛАВА ДЕСЯТАЯ, Снегирев

  Солдаты занимают привычные места, студенты расходятся по зарослям в поисках необыкновенного плюща. Волошский располагается за складным столиком с компьютером. На столешнице появляется термос, стопка пластиковых стаканчиков.

  – Алексей Павлович, хотите кофе? Настоящий, не растворимый суррогат.

  – Я гурман, доктор, – отзывается Алексей. – Предпочитают со сливками и ванильным сахаром.

  – А на халяву? – смеется Волошский.

  – Я тоже хочу докторской халявы! – восклицает Наташа. Она несет обеими руками очень странное растение, похожее на обрывок поливочного шланга с широким раструбом, в которые без труда можно сунуть кулак. У Волошского округляются глаза, на стол падает крышка термоса, оглашая окрестности металлическим звоном. Доктор наук вскакивает, словно его оса ужалила в багажник, Алексей едва успевает подхватить термос с кофе.

  – Где вы нашли это прекрасное чудовище!? – вопит Волошский.

  – Там, – нарочито небрежно кивает Наташа куда-то вбок и назад.

  – Черт меня забери, это же Nepenthes attenboroughii! – взволнованно бормочет доктор наук, разглядывая “шланг”. – Зачем сорвали? Почему меня не позвали!?

  – Он был сорван, – стала оправдываться Наташа. – Валялся в траве.