— Эм... может я помогу?

— Ты можешь помочь, если позволишь мне это сделать.

Это он о чем? Я же его не тормозила.

— Пожалуйста, — я указала на раковину, — можешь продолжить.

Его ухмылка превратилась в улыбку.

— Милая, я хочу сказать, — он наклонился ко мне, — что ты меня отвлекаешь.

Я его отвлекала?!

О Боже мой! Он хотел сказать, чтобы я не стояла рядом с ним.

Я была, однозначно, идиоткой!

— Я... пойду, вернусь к приготовлению ужина.

— Отличная идея.

Я молча кивнула.

— Спасибо, эм... за то, что… ну, ты понимаешь, — я снова указала на раковину, — помог, особенно, когда ты так занят.

— В любой момент.

— Ну, я надеюсь, что такого больше не повторится, — заметила я. — Но все равно спасибо.

Из глубины его груди вырвался чрезвычайно привлекательный смешок, его голос стал глубоким и вибрирующим от смеха

— Мара.

У меня было много желаний по жизни. Много. Слишком много, чтобы сосчитать.

Но главным в этот момент, нацарапанным на самом верху моего списка желаний было, и я знала, что это желание останется вверху списка надолго, — я всем своим существом желала, чтобы моя судьба привела меня к чему-то новому. Может именно сюда, когда я услышала, как детектив Митч Лоусон произносит мое имя своим глубоким голосом, вибрирующего смехом.

— Я пойду, — прошептала я и повернулась, чтобы уйти.

— Я покажу тебе вентиль, перекрывающий воду в другой раз, — произнес он мне в спину.

— Спасибо, — ответила я из своей спальни.

И вышла за дверь.

Не прошло и десяти минут, как детектив Митч Лоусон ушел из моей квартиры. Он унес свой ящик с инструментами, махнув по дороге, проходя через гостиную-столовую. Остановился в дверях, встретившись своим взглядом с моим, произнеся два слова:

— Суббота. Пицца.

А потом я увидела только свою закрытую дверь.

2

Пицца

Я щедро посыпала сыром чеддер по краям тесто для пиццы, чтобы быть уверенной, что при готовке, тесто раздуется. Края станут толстыми и мягкими, как всегда, покрытые корочкой вкусного сыра. Затем я отступила, стряхивая с рук остатки тертого сыра чеддер.

Я уставилась на свою пиццу. Она была настоящим произведением искусства. Моя пицца с курицей барбекю была великолепна, но если честно, то она была даже лучше, чем все те, что я делала раньше. Вчера утром я положила цыпленка в маринад, проткнув грудки кончиком ножа, чтобы маринад прошел внутрь. Я не стала обжаривать его на сковороде. Вместо этого поджарила на гриле, приправив большим количеством трав, на грудках появились угольно-черные следы от решетки гриля. Поджаривать на гриле было своего рода болью в заднице, но я знала, что это будет намного вкуснее. Я купила дорогие черные оливки и мелко нарезала грибы. Я использовала в два раза больше сыра, купив дорогой сорт.

Просто глядя на свою пиццу, не хвастаясь, я понимала, что моя пицца может выиграть любые награды. Эту конкретную пиццу можно было подать королю, и определенно детективу Митчу Лоусону — Десятке с Пятью Десятыми.

* * *

В среду у меня сломался кран.

В четверг я отправилась на работу, и так как я была переполнена эмоциями от встречи с Митчем, мне необходимо было с кем-то поделиться. Когда в магазине поток покупателей схлынул и установилось затишье, я схватила Роберту, мы свернулись с ней калачиком на одной из выставленных кроватей. И я рассказала ей все (кроме моей системы классификации от Единиц до Десяти и того факта, что я тайно была влюблена в него, теперь даже еще сильнее).

* * *

Я проработала у Пирсона семь лет, Роберта — пять.

Она начинала по договору, работая не полный рабочий день, пытаясь заработать немного денег, которые были бы хорошим подспорьем для домашнего хозяйства, а также возможностью избавиться от домашней рутины с детьми, с которыми она проводила двадцать четыре часа семь дней в неделю. Но ее муж пришел к выводу, что был влюблен в жену своего лучшего друга. И съехал в пригород Денвера Портленд, и внезапно Роберта стала главным кормильцем себя и своих троих детей.

Наш босс мистер Пирсон, которому второе поколение принадлежал магазин «Матрасы и кровати Пирсона», был первоклассным парнем. Семейным, ценившим семью и ценности отношений, и поскольку его родители были из рабочего класса, он взял Роберту на полную ставку, хотя это стало ударом для всех нас, его продавцов. Не было необходимости брать в штат еще одного продавца, поскольку мы работали в основном за комиссионные.

Барни от этого шага нашего босса потерял рассудок и все время ворчал по этому поводу, если находил среди нас слушателей. Но я думала, что мистер Пирсон знал, что дни Барни были сочтены в его магазине, так как Барни был мудаком от природы, а мистер Пирсон, как и все мы, не любил мудаков. Но поскольку Барни был отличным продавцом, у мистера Пирсона не было причин избавляться от него. Так продолжалось до тех пор, пока Барни очень настойчиво стал проявлять свое внимание к Роберте, полностью осложнив ей жизнь, что если бы все обернулось иначе, ей пришлось бы перебраться на другое место жительства и найти другую работу. Он продолжал домогаться ее, став еще большим мудаком. Я уговорила ее написать жалобу, положив на стол нашему боссу, Барни уволился, и все стало хорошо в мире «Матрасы и кровати Пирсона».

Роберта была Семеркой, когда я с ней познакомилась, она была хорошенькой, не большого роста, с густыми темными волосами и немного лишним весом, округлыми формами, ей очень шло. Она также была счастлива замужем, с детьми и мужем в их загородном доме с двумя автомобилями, отпуском в Диснейленде. Она скатилась до Пяти с Половиной баллов, когда стала злой, угрюмой, ненавидя весь мир, в основном всех мужчин после ухода мужа. Теперь она снова поднялась и даже превзошла Семерку, став Восьмеркой, освоившись в своей новой жизни; ее дети были просто замечательными, спокойно пройдя через развод, так как она была отличной мамой. Она поняла, что ее муж всегда был большим придурком, но раньше она этого не замечала, потому что любила его. После развода она собралась, перейдя на сторону добытчика семьи, став более сильной, независимой женщиной со счастливой семьей, полностью уверенной, что она отличная мать и стала жить гораздо лучше без своего придурка-мужа.

О, и у нее появился парень, и он был, на самом деле, очень крутой.

Как только она услышала мои заикания о Митче, именно Роберта уговорила меня приготовить ему пиццу.

— Ты должна! — чуть не вскрикнула она. И вскрикнула она потому, что я слишком восторженно отозвалась о внешности Митча, его теплой улыбке и его добром соседском отношении.

Я отрицательно покачала головой.

— Даже не знаю. Он пугает меня.

— Да, я понимаю. Это будто Джонни Депп пришел ко мне домой и починил мне кран, а потом сказал, что хочет попробовать мою пиццу, я бы тоже испугалась. Но я все равно бы сделала ему чертовую пиццу.

Джонни Депп был очень сексуальным, но он не шел ни в какое сравнение с Митчем. Слишком худой, недостаточно высокий, и я сомневалась что, если бы Джонни Депп произнес мое имя, оно прозвучало бы так же хорошо, как его произносил Митч.

— Легко сказать, — ответила я. — Джонни Депп никогда не придет починить мне кран. А Митч — мой сосед. — Я наклонилась к ней поближе. — Ты бы видела меня, Роберта. Я была полной идиоткой с ним. Я выставила себя полной дурой. Лучше мне не есть с ним пиццу. Я точно уроню кусок на рубашку или сделаю что-нибудь еще хуже. Например, заговорю с ним с набитым ртом. Короче, я могу сделать все что угодно, сказать какую-то глупость, потому что он меня очень пугает.

Она внимательно вгляделась в выражение моего лица, потом заявила:

— Мне кажется, он не думает, что ты полная идиотка.

— Именно думает, я уверена в этом. Он просто старался быть вежливым со мной. Ты же не скажешь кому-то, что он идиот, если хорошо воспитана, — ответила я.