— Прости, я иногда слишком громко слушаю, тебя это беспокоит? — Спросила я. Он наклонил голову, повернулся ко мне, вроде бы его глаза смотрели на меня, но все же и не смотрели прямо на меня.

— Нет, по крайней мере, меня не раздражает. Я слышу ее только сейчас, находясь у тебя в квартире. «Полуночный всадник», «Америка», «Хайвей Вентура» братьев Олман — отличный вкус.

Господи, конечно. Я была идиоткой.

— Ага, — прошептала я, — конечно.

Потом что-то случилось с его глазами. Хотя они не смотрели на меня прямо, но его взгляд все равно отразился у меня в желудке. Причем сильнее, чем обычно, я почувствовала себя намного лучше.

— Лучше, чем твой вкус в бейсбольных командах, — заявил он, и я поняла, что он поддразнивает меня.

Срань господня! Детектив Митч Лоусон находился в моей ванной комнате и подшучивал надо мной!

— Хм... — пробормотала я, затем прикусила нижнюю губу и подавила желание выбежать из комнаты.

— Расслабься, Мара, — мягко произнес он, и его глаза потеплели. — Я не кусаюсь.

Как бы мне этого хотелось. Я очень, очень хотела, чтобы он не казался мне таким суровым и устрашающим. Точно так же, как я хотела быть хотя бы Девяткой. Он ни за что не согласится быть ниже, чем с Девяткой, потому что ему это было не нужно. Как Девятка, я могла бы получить шанс узнать, смогу ли я заставить его укусить меня, получив взамен шанс, укусить его.

— Хорошо, — прошептала я.

— Я серьезно, — продолжил он, его глаза удерживали меня в плену, я не понимала почему, но все равно не могла отвести от него взгляда, как бы мне этого ни хотелось.

— Что именно? — Я уже начала терять нить разговора от его взгляда.

— Я жду стука в дверь, когда ты готовишь пиццу или фасоль.

— Гм... хорошо, — соврала я. Я ни за что не постучу в его дверь, когда буду готовить пиццу или фасоль. Ни за что на свете. На самом деле, я собиралась съехать отсюда при первой же возможности.

— Или в любое время, когда тебе захочется компании, — продолжил он, и я почувствовала, что комната начала качаться.

Это он о чем?

— Эм... я вроде как предпочитаю одиночество, — снова соврала я, и он ухмыльнулся.

— Да, я это заметил. Хотя твоя мистическая подруга, с которой ты вчера вечером смотрела телевизор, была очень похожа на Латанью. Она слишком громко подпевает, это немного раздражает. К счастью, вернее вызывает смех, чем раздражение, и длится всего час.

Вот черт. Он обвинял меня во лжи. И двойное черт побери, потому что я тоже подпевала детям в «Хоре». Надеюсь, он меня не слышал, но он не ошибался в одном — Латанья считала себя самой талантливой сестрой Патти Лабелль. Она была Примадонной в каждом эпизоде «Хора», который мы смотрели вместе, а мы смотрели каждый эпизод «Хора» вместе. (Па́тти Лабе́лль (англ. Patti LaBelle, наст. имя — Патриция Луиз Холт-Эдвардс (англ. Patricia Louise Holte-Edwards); род. 24 мая 1944) — американская певица. Начала музыкальную карьеру в 1958 году в группе The Ordettes, после изменений в составе и переименований ставшей в 1961 году The Bluebelles (теперь Labelle). Наиболее известна по таким песням, как «Lady Marmalade» (в составе группы Labelle), «When You Talk About Love» (англ.)русск., «New Attitude» (англ.)русск. (сольно). Её называют «королевой рок-н-соула». Журнал «Роллинг стоун» включил Патти Лабелль в свой список «Ста величайших певцов всех времён» (на 95-е место).— прим. пер.)

— Эм... — повторила я, мои глаза скользнули к зеркалу, но лучше бы они не переключались на зеркало, потому что я увидела его широкие плечи и мускулистую спину, идущую к его стройным бедрам. Я также увидела, как он выпрямился, и я полностью завладела его вниманием. Не то чтобы у меня его внимания не было раньше, просто теперь оно действительно было слишком сильное.

— Мара, — я видела, как его губы произнесли мое имя, мои глаза в зеркале скользнули к его глазам, он продолжил. — Я хочу сказать, что понимаю, что ты стеснительная…

Боже. Настоящий полицейский детектив. Он меня раскусил.

Он продолжил говорить, но его тело придвинулось ближе. Я затаила дыхание, когда он задержал на мне взгляд.

— Но я хочу, чтобы ты поняла, что хотел бы, чтобы ты зашла в гости, и несмотря на то, что ты застенчивая, тебе придется пройти по коридору к моей двери, милая. Я говорю тебе добро пожаловать, но я сделал первый шаг, ты должна сделать следующий. Ты поняла?

Нет, я не поняла. Он сделал первый шаг? Что за шаг?

И он назвал меня «милой», отчего живот с шипением тоже двинулся, как приливная волна.

Я была почти уверена, что умру прямо здесь, полностью сметенная с лица земли.

И тут меня осенило, когда я посмотрела в его прекрасные глаза. Его глаза были темно-коричневыми, такими бездонными, и если я не буду соблюдать осторожность, то утону в них. Но я была осторожна, зная, кто я такая и в какой Лиге нахожусь. Поэтому, когда меня осенила эта мысль, я все поняла.

Дерек и Латанья были Девятками. Брент и Брэндон твердо стояли на Восьми и Пять Десятых в мире геев, натуралов или инопланетян (Брент и Брэндон были великолепными, очень крутыми и очень, очень милыми). Они все любили меня. Мы были не только соседями, но и хорошими друзьями. А Митч жил напротив меня уже четыре года. Он был хорошим парнем, чинил кран и всякий раз с теплотой улыбался мне.

Он старался для меня быть хорошим соседом и, возможно, даже другом.

— Я поняла, — прошептала я.

Он придвинулся, его голос понизился, когда он заговорил:

— Это значит, что ты постучишь в мою дверь и скажешь, что скоро будешь готовить пиццу?

— Моя пицца с курицей барбекю требует длительной подготовки, — объявила я, его глаза вспыхнули, и я закончила. — Лучше в эту субботу, когда у меня будет выходной.

Он еще придвинулся. Я втянула воздух, потому что он был совсем близко. Ему пришлось низко наклонить голову, и если бы я приподнялась на цыпочки совсем чуть-чуть, то смогла бы прикоснуться губами к его губам.

Я ощутила еще одно шипение в животе.

— Годится, — пробормотал он.

О, вау.

— Ладно, — выдохнула я.

Он не двинулся с места. Я же просто тонула в его глазах. А он даже не пошевелился. Подавшись вперед к нему на дюйм, слишком горячим было его мужское магнитное притяжение, я облизала губы. Его глаза тут же опустились на мои губы, но до этого я заметила, что его глаза стали еще темнее и бездонными. Мое сердце забилось у меня где-то в горле. Но тут вдруг зазвонил его сотовый.

Он прикрыл глаза, чары рассеялись, Митч отодвинулся немного в сторону, рыча:

— Бл*дь.

Он вытащил из заднего кармана джинсов сотовый, открыл и приложил к уху, его взгляд при этом вернулся ко мне.

— Лоусон, — произнес он в трубку, я отодвинулась подальше, думая, что увеличение расстояния между нами будет неплохо. Он был хорошим соседом. Ему не нужно было, чтобы его соседка, с которой он вел себя чисто по-соседски, набросилась на него. Это было бы неправильно. — Да, конечно, — продолжил он. — Я сказал, что буду там, значит буду там. У меня кое-что есть, и я должен кое-что проверить. Когда закончу, тогда пойму, что делать дальше. А? — Он помолчал, не сводя с меня пристального взгляда. — Точно. Увидимся.

Он захлопнул телефон и сунул его обратно в карман.

— Работа? — Спросила я.

— Люблю свою работу больше всего на свете, но ненавижу прямо сейчас, — ответил он.

— Хм, — пробормотала я, будто понимала, что он имел в виду, хотя ни черта не понимала. — Установка новой штучки в смеситель — совсем не то развлечение, от которого не хочется оторваться ради любимой работы.

— Нужно быстрее с этим закончить, Мара, — сказал он мне.

— Хорошо, — согласилась я.

Он уставился на меня и не шевельнулся. Я тоже уставилась на него, не шевелясь.

Затем его ухмылка вернулась, и он повторил:

— Я должен побыстрее с этим закончить.

— Я поняла, — ответила я. — Тебе нужно на работу.

— Да, но я должен сначала здесь закончить.

Я моргнула, а затем сказала: