Я сжала губы, думая, как меня раздражало то, что он был полностью прав.

Но этого я ему не сказала. Вместо этого я решила сменить тему разговора.

— Есть кое-что еще, о чем мы должны поговорить.

Он секунду смотрел на меня, потом качнул головой, вздохнув.

— Ага, о Близнецах Одни Неприятности.

— На самом деле, нет, — ответила я. — Я имела в виду.. э-э... то, что произошло вчера поздно вечером между нами.

Он улыбнулся и снова покачал головой.

— Господи, ты даже не способна произнести это вслух.

Я прищурилась, а затем сообщила:

— Нет нужды произносить это вслух, чтобы сообщить тебе, что такого больше не повторится.

Он слегка дернул головой назад, уставившись на меня. Потом расхохотался.

— Митч! — Рявкнула я, хлопнув его по груди рукой.

Все еще смеясь, он заметил:

— Черт побери, это смешно.

— Я вовсе не шутила, — возразила я.

— Ты хочешь сказать, что после трех лучших поцелуев, которые у тебя были в жизни, ты никогда больше не поцелуешь меня?

— Именно об этом я и говорю.

— Ты стоишь в своей спальне, зажатая в моих объятиях, в своей милой ночной рубашке и халате, и заявляешь мне, что никогда больше не собираешься со мной целоваться.

— Да! — Выплюнула я.

— Ты совсем спятила.

— Вовсе нет! — Мой голос звучал громче.

— Хорошо, милая, это прозвучало мило.

— Я не спятила!

Внезапно я увидела перед собой его лицо, и выражение его лица было серьезным, как сердечный приступ.

— Такое повториться снова, Мара, — пообещал он мне. — Я поцелую тебя, а ты меня. Я собираюсь проделывать с тобой и другое также, как и ты будешь проделывать со мной разные другие вещи. Ни за что, даже в аду, ты не сможешь, поцеловав мужчину так, как ты целовала меня вчера, не захотеть выяснить, куда тебя может привести отношения с этим мужчиной.

— Митч…

— Ты можешь сколько угодно уговаривать себя, что этого больше не случится, но я говорю тебе, детка, что будет все совсем по-другому.

— Мне кажется...

— Эта тема закрыта, — объявил он. — Теперь мы поговорим о Близнецах Одни Неприятности.

— Нам нужно вернуться к...

Он пристально посмотрел на меня. Я замолчала, не в состоянии снова произнести «целовались», он это заметил:

— Господи, ты действительно не можешь сказать этого слова.

Вот дерьмо! Я не могла!

— Не столь важно, — пробормотала я.

Его руки сжали меня.

— Да, ты определенно милая.

Я сердито посмотрела на него.

— Знаешь, что, детектив Митч Лоусон, большинство нормальных, здравомыслящих мужчин бежали бы от женщины за мили, у которой внезапно появилось двое детей на руках, чьих отца преследовала бы русская мафия, плюс появившиеся у ее двери поздно вечером родственники — Близнецы Одни Неприятности, от женщины, которую ты считаешь не в себе, бестолковой, с головой, засунутой в задницу.

— Именно так, но к счастью для тебя, я предполагаю, что все это мило.

— Близнецы Одни Неприятности, мои родственники совсем не милые! — Я сказала чистую божью правду.

— Ага, твоя мать и тетя совсем не милые. Ты стала биться головой о стену, когда они ушли, и стала говорить, что моя мать носит шарфы, это было не только мило, это было просто, мать твою, восхитительно.

— Точно, ты явно с приветом, — заявила я.

Митч только улыбнулся мне.

Ладно, пойдем дальше!

— Хорошо, — произнесла я, а затем предупредила: — Они точно вернуться.

— Ага, я тоже так думаю.

— Я не хочу, чтобы их видели дети.

— Да, это я тоже понял.

— Значит, нам нужен план, — заявила я ему.

— У тебя есть идеи?

И я спросила:

— Насколько считаются убийства вне закона?

Он снова расхохотался. К счастью, на этот раз я шутила на самом деле. Черный юмор.

Когда он перестал смеяться, его руки снова сжались на мне, он ответил:

— Может придумаем что-то другое? Например, я скажу Брэю, Бренту, Латании и Дереку, при первом же появлении Близнецов Одни Неприятности позвонить мне. Мы с детьми сегодня нашли кое-какое занятие в другом месте. А поскольку Близнецы Одни Неприятности понятия не имеют, что я живу напротив тебя, мы с детьми можем торчать у меня в квартире, и ты будешь приходить ко мне, чтобы забрать их, когда вечером вернешься домой. И, если они опять заявятся к тебе поздно ночью, я могу не услышать их из своей квартиры, ты позвонить мне, и я вмешаюсь.

— Если они начнут кричать, как в тот раз, дети все равно услышат.

— Да, но сегодня я поговорю с Билли, введу его в курс дела и вызову полицию, которая придет за ними, если они поднимут шум. С Билле мы решим по ходу.

Этот план имел свои достоинства.

— Дети ложатся спать до того, как я возвращаюсь домой. Я не вернусь к девяти тридцати, а завтра приду к шести тридцати.

— Они могут взять пижамы и переночевать у меня. Я отнесу их к тебе, когда ты вернешься домой.

Это был не лучший вариант, но это был единственный вариант, который у меня был, поэтому я кивнула, сказав:

— Хорошо.

— Сегодня я позвоню Бобу Пирсону и введу его в курс дела, — заявил Митч, и мои брови сошлись на переносице.

— По поводу чего? — Спросила я.

— По поводу Близнецов Одни Неприятности, — ответил Митч.

Вот дерьмо. Я даже не подумала об этом.

Мой кузен Билл знал, где я работаю. Сама мысль, что моя мать и тетя Луламэй могут заявиться ко мне на работу, и что они могут там устроить, заставила меня закрыть глаза.

Я прижала голову к рукам, которые упирались в грудь Митча.

Митч поднял руку и начал массировать мне шею, бормоча:

— Вижу, ты об этом не подумала.

— Билл знает, где я работаю.

— Дааа, уж.

— Он сообщит им, если уже не сказал.

— Точно.

— Черт, — прошептала я.

Мне все-таки нужно было тогда поговорить с Биллом. И нужно его заставить каким-то образом отозвать Близнецов Одни Неприятности. Мне нужно это сделать, потому что я не могла справиться со своей матерью и тетей Луламэй, но еще и потому, что мне нужна была эта работа. Кроме того, мне нравились мои соседи, и я хотела бы, чтобы они по-прежнему относились ко мне хорошо также, как и я к ним.

— Мара, милая, посмотри на меня, — позвал Митч.

Я втянула воздух и запрокинула голову, чтобы посмотреть в глаза Митча.

— Твой босс очень высокого мнения о тебе. Он спокойно отнесется к ним и защитит тебя, если что, — произнес Митч.

— Он тоже ошибается, думая, что я из его Лиги, а эти двое докажут ему, что это не так, — поделилась я, Митч покачал головой.

— Держу пари, ты думаешь, что многие люди заблуждаются на твой счет.

Он был прав, поэтому я промолчала.

Митч продолжил:

— Но, возможно, ошибаются как раз не они.

О нет. Мы не будем начинать это сначала, я уже не раз это проходила с другими.

— Мне нужно выпить кофе, — объявила я.

Митч внимательно смотрел на меня. Затем один уголок его губ приподнялся в усмешке, он пробормотал:

— Точно.

Но он не двинулся с места, его рука все еще продолжала растирать мне шею.

Поэтому я подсказала:

— Кофе... сейчас же.

И другая сторона его уголка губ присоединилась к первой, глаза потеплели, он улыбнулся.

Шипение прокатилось по моему животу, я прикусила губу и уставилась на него.

— Можно мне поцеловать тебя перед кофе? — спросил он.

— Нет, — ответила я.

— После кофе? — спросил он.

— Нет, — ответила я.

— Перед тем, как ты уйдешь на работу?

— Нет.

— Когда ты вернешься домой?

Я надавила ладонями ему на грудь и рявкнула:

— Нет.

— Хорошо, — неожиданно согласился он, и я подпрыгнула на месте.

— Тогда отпусти меня. Мне нужно выпить кофе и проверить, как там дети.

— Нет.

Я наклонила голову набок.

— Прости?

— Нет.

— Митч, отпусти меня.

— Нет.

— Митч!

Внезапно его рука перестала растирать мне шею, переместившись вверх, прижавшись к затылку. Он отклонил мою голову, и его рот оказался на моем.