— Гомункул пытается понять природу человека? — Кимбли вскинул бровь, не приняв всерьез слова Энви о его потере хватки.

— Тут и понимать не надо. Стоит вам почувствовать любовь, — на этом слове Энви кривлялся чуть больше обычного, — как вы тут же становитесь вот такими же жалкими, мягкотелыми неудачниками, как ты сейчас. Все потому, что эта ваша любовь на самом деле палка о двух концах. Чтобы полюбить, надо доверять человеку так сильно, чтобы полностью открыться перед ним. И в этот момент, когда ты становишься уязвим, ты меняешься.

— Впервые слышу от тебя что-то достойное полноценного разговора со мной. Но сейчас время не ждет, гомункул. — Кимбли с усмешкой поправил шляпу и развернулся. Улыбка моментально пропала с его лица, и он всерьез задумался над тем, что сказал Энви. Так ли сильно он доверял Рейли, что смог полюбить ее? Или просто того доверия, что было, оказалось достаточно?

Кимбли остановился на перепутье, и гомункул догнал его, встав рядом.

— Я — налево, а ты — направо, — сказал Багровый и устремился в своем направлении.

— Я сам поймаю Шрама, Марко и Рейли, — бросил Энви уходящему Кимбли. — А ты постой в сторонке и посмотри, как это делают профессионалы.

Кимбли обернулся, и на месте Энви уже стоял ишварский подросток с ехидной ухмылкой на лице. Багровый не стал утруждаться ради улыбки в сторону гомункула, поэтому просто развернулся и еще быстрее пошел в направлении, которое казалось ему наиболее верным.

Снег уже основательно забился в ботинки, и онемевшие от холода ноги еле передвигались. Все тело давно окоченело, хотя Багровый отказывался себе в этом признаваться. Кимбли уверенно шел, пытаясь переключится на внешний мир, пытаясь усмотреть в округе что-то похожее на следы людей. Все, что было нужно — найти поселение ишваритов. А дальше Кимбли решил не полагаться на какой-то конкретно план. Даже на крайний случай ему подошло бы оказаться в плену. Легко подстроить свое ранение, а потом просто дождаться момента, когда к нему придет Рейли, чтобы вылечить. Он был уверен, что она вместо Марко вызовется его подлатать, потому что знал, как она любит испытывать не только других, но и себя.

Нога провалилась ниже, чем Кимбли ожидал. Он потерял равновесие и рухнул в сугроб еще глубже. Снег забился за шиворот и в рукава, шляпа отлетела в сторону. Колючий снег царапал лицо и обмороженные уши, и Багровый торопливо поднялся на окаменевших ногах. Он надел шляпу обратно, стряхнув с нее белые комья, и поправил свое безупречное пальто. Внутри Кимбли был даже рад, что сейчас один и не слышит издевательского смеха Энви. Но будь то холод или жара, Багровый во что бы то ни стало должен первым найти Рейли. И погода — это последнее, что может ему помешать.

Он забрался на небольшой холм практически ползком, и осторожно выглянул. В эту же секунду сиплый смех вырвался из глубины его груди. Кимбли не знал, где находился Энви, но деревня ишваритов была прямо перед его глазами. Со своей обычной суетой ишвариты сновали от дома к дому, каждый занятый своими делами. Дети играли неподалеку от деревни, но оставались в поле зрения своих мамаш.

Целина с другой стороны холма была не тронута, поэтому Кимбли спустился обратно, чтобы ее не нарушить и не вызвать тем самым подозрение у живучих ишваритов. Багровый даже решил, что это неплохо объединяет его и их: они всегда умели выживать в любых условиях, как и он.

Рейли глотнула темную горячую жидкость, которую здесь называли кофе, и снова поморщилась. Привыкнуть к холоду и даже к этой странной компании она смогла, но только не к тому, как здесь готовили еду и напитки. Пока все разошлись по своим делам, Симона в тайне снова открыла дневник, в надежде, что ее осенит, и она сможет понять, как какой-то ишварит без образования, без соответствующих навыков смог найти обратный круг, объединив аместрийскую и восточную алхимии. Попробовать его в деле пока не представлялось возможным, но все казалось достаточно простым и понятным.

Рейли снова отхлебнула жижу и поморщилась.

— Симона, — над ее ухом раздался голос Йоки. — Я уже зову-зову тебя.

— Что случилось? — она вскинула голову, пряча дневник под медвежью шкуру, которой укрывалась.

— Посмотри, что сделали эти поганцы, ты посмотри! — Йоки начал тыкать ей в лицо свою руку, где торчала крупная заноза. — Это место хуже ада, я здесь долго не протяну. Рано или поздно они прикончат меня.

Рейли резко выдернула занозу, и Йоки завопил визглявым голосом.

— Жить будешь и еще достанешь всех по полной. У Шераза возьми спирт и промой рану, — сказала она, кутаясь сильнее.

Йоки стал прижимать к груди руку, надув губы похлеще девчонки. Симона смерила его снисходительным взглядом, едва сдерживая улыбку.

— Иди уже и не мешай, — она махнула на выход, сделав вид, что собирается вздремнуть.

— Если бы пришел к тебе Шрам, ты б сама все обработала…

— Он бы не пришел с занозой. Только если бы у него какая-нибудь конечность отвалилась. И то не факт.

— Если бы эти дети доставали тебя, ты бы знала… — начал бубнить Йоки, двигаясь к выходу. Он вышел, и занавесь из плотной ткани с шорохом закрылась за ним.

Рейли сначала хотела снова достать дневник и начать читать, но последние слова Йоки дали слишком сильный резонанс в ее душе. Мысль когда-нибудь обзавестись детьми даже не посещала ее всерьез, пока она не пожила бок о бок с ишваритами. Они были абсолютно нищими, живущими на территории Аместриса на птичьих правах, но каждый из них крепко держался друг за друга. Знать, что где-то в мире есть семьи, в которых люди любят друг друга несмотря ни на что, одно. Но совсем другое — оказаться непосредственно в этой большой семье, понять, что при невозможных условиях, убогости жизни в целом, они не переставали радоваться каждому дню и любить друг друга. Рейли поняла, что при тех возможностях, что были у нее, она могла бы обзавестись семьей не хуже. Но все эти возможности она развеяла по ветру в тот день, когда согласилась работать с гомункулами. Не успев начать жалеть о совершенном выборе, Симона поняла, что эти твари с ней или без нее воплощали бы в жизнь свои планы — нашли бы другую отчаявшуюся помешанную идиотку. Но сейчас она хотя бы находится в таком положении, в котором может что-то изменить.

Занавесь шелохнулась.

— Я же сказала тебе, Йоки, — ленивым голосом произнесла она, — проваливай.

Рейли открыла глаза. Она вздрогнула и замерла, забыв как дышать. На пороге стоял Кимбли, с кривой усмешкой глядя на нее из-под полей свой белоснежной шляпы. Он поправил перчатки на руках и медленно стал двигаться к лежащей на кровати Симоне. Она оставалась неподвижной, будто один только его вид гипнотизировал ее. Кимбли плавно приземлился рядом, усаживаясь поверх медвежьей шкуры, а Рейли отодвинула ноги, чтобы он их не прижал, и приподнялась, облокотившись на коротенькое изголовье. Внутренняя дрожь выбивалась наружу, но притвориться, что ее трясет от холода, не получится, пока она укрыта шкурой. Взгляд Багрового менялся с каждой секундой, и Симона едва могла его понять. Сначала он казался Рейли стальным и беспощадным, словно Кимбли готов был вырубить ее на месте и утащить обратно в Централ. Но потом ей на мгновение почудилось, что он всего лишь сдерживается от нахлынувших нежных чувств, открытое проявление которых всегда считал верхом слабости.

Кимбли медленно, не сводя глаз с Симоны, поднес ладони к своему лицу, и теплым дыханием начал их согревать. И Рейли только после этого заметила, как обморожено его лицо и шелушится побелевшая кожа на щеках.

Его веки медленно закрывались и открывались, но Кимбли не решался отвести свой взгляд, чтобы Симона не исчезла подобно миражу. Он практически не чувствовал конечностей, только острое покалывание говорило ему, что они еще есть. Кожу на лице стянуло, и казалось, она пойдет трещинами от любой неосторожной и резкой эмоции. Каждое движение в теле отзывалось жгучей болью, словно обморожение дошло до самих костей. Кимбли знал, что это не так, но не мог себе представить, какого это, если даже сейчас он чувствует, будто его тело ему не подчиняется. Он едва мог пошевелится, но не потому, что страшно замерз. Багровый столько раз по пути сюда рисовал в голове эту встречу. Столько раз планировал, как поведет себя при той или иной реакции Симоны. И вот он здесь перед ней. Она не пытается удрать, как и в одном из десятка его сценариев. Но все, что мог делать Кимбли, так это насильно выдавливать из себя суровый взгляд, чтобы пригвоздить им Рейли. Только лишь потому, что боялся накинуться на нее и прижать ее к себе.