— Отец Эда и Ала? — уточнила она. — Я очень плохо помню его.

Рейли снова улыбнулась, но уже только на одну сторону, и прикрыла глаза.

— Я лично с ним не знакома, но благодаря Энви и Ласт, которые добыли всю информацию о нем, я знаю довольно много. — Рейли говорила очень спокойно, чем насторожила всех вокруг. Они были достаточно взволнованы и напряжены, но она сохраняла хладнокровие в голосе. — Дело в том, что «идеальное существо» и Ван Хоэнхайм — это одна и та же личность.

Раздались удивленные возгласы наперебой. Лицо Мэй вытянулось, Уинри даже подпрыгнула на месте от изумления. Две химеры, созданные Рейли, начали говорить, что это невозможно. Марко задумчиво произнес «Невероятно». И только Шрам молча хмурился, буравя взглядом Симону. Она поймала его глаза и не стала отводить. За столько времени она привыкла к этому лютому, полному злобы и ненависти взгляду, что он уже не оказывал на нее такого воздействия.

— И что это значит? — спросил Шрам.

— А то, что Хоэнхайм такой же винтик во всем этом, как и каждая ценная жертва.

— Как он смог добиться бессмертия? — спросил Марко, пытаясь понять что-то из бредовых записей ишварита.

— В этих бумажках может и есть ответ, но я не вижу его, — ответила Рейли и положила на землю несколько листов. Она сцепила руки на груди и прикрыла глаза. — Но если просто подключить логику…

— С помощью философского камня можно регулярно восстанавливать свой организм, грубо говоря, омолаживать его, — сказал Марко.

— Когда ты сам являешься философским камнем, тебе не нужно делать это специально, — спокойно произнесла Рейли, а на ее губах была легкая, едва уловимая улыбка.

Снова поднялась волна возмущения, удивления и непонимания. А Шрам продолжал хмуриться.

— Ты хочешь сказать… — начал Марко.

— Люди Ксеркса не исчезли в «никуда». Энергия их душ заключена в Хоэнхайме. То же самое хотят провернуть в Аместрисе.

— Как это возможно? — спросил Марко, быстро прокручивая у себя в голове мистическую историю Ксеркса. — Я думал о том, что они хотят создать философский камень, но…

— В момент преобразования он стоял в центре, поэтому энергия сконцентрировалась в нем и в…

— Я помню… Человека… — неуверенно произнесла Мэй. Было видно, что ее трясет от тех воспоминаний, что скользят в ее голове. — В Централе. У него была такая чудовищная ки, какой я никогда не встречала.

— Это не человек, Мэй, — ответила Симона. — Это Отец гомункулов. Он так же находился в центре преобразования. Поэтому души разделились между ним и Хоэнхаймом.

— Расскажи обо всем подробнее, — потребовал Марко. — Этот Хоэнхайм замешан в делах гомункулов?

— Нет, он играет против них. О нем ничего не слышно уже много лет, поэтому я не представляю, что он сейчас делает и где находится. Просто меня в свое время предупреждал о нем Энви.

— Ты думаешь, Хоэнхайм как-то связан со всем этим? — спросил Марко.

— Есть те, кто видел Истину, а есть те, кто и есть Истина. Ван Хоэнхайм больше чем просто сверхсущество. По сравнению с нами, он — Бог, хотя по факту им и не является. По природе он человек, но возможности его безграничны.

— И ты все это знаешь, потому что… — начал Шрам, но Рейли осмелилась перебить его.

— Потому что я знаю Отца. Они с Хоэнхаймом связаны. Похожи, как близнецы. И способности у них практически одинаковые.

— Практически? — уточнил Марко.

— Сложно ответить на этот вопрос, — произнесла она с горькой усмешкой. — Просто я не знаю предела их возможностей, поэтому не могу судить, насколько они одинаковы.

— И как же нам тогда остановить этого Отца? — пробубнил Марко. Его плечи опустились, а пальцами он сильнее сжал дневник брата Шрама.

Рейли поджала губы и опустила взгляд в пол. Единственный способ выжить — сбежать из страны. Но такой ответ никого из собравшихся вокруг нее не удовлетворит. Поэтому она просто молчала, давая понять, что не знает.

— Надо еще покопаться в этих записях, — задумчиво произнес Марко.

— В этих записях ничего путного нет, ты это понимаешь, — отрезала Симона. — Нужно разгадать шифр, и только тогда, но ничуть не раньше, эта околесица станет внятной. Если здесь вообще есть шифр. Знаешь, сколько в свое время я встречала горе-алхимиков, которые путались в собственных словах, пытаясь найти то, о чем они не имели представления?

— Шифр должен быть, — прохрипел Марко, в надежде перечитывая то, что практически выучил наизусть.

Рейли закатила глаза и встала на ноги, намереваясь отойти в сторону от огня. Ее за плечо схватил Зампано и грозно посмотрел. Джерсо стоял рядом и щетинился так же, как и его приятель.

— Куда собралась? — процедил он.

Рейли смерила его усталым, полным сарказма взглядом. Но тот этого не понял и по-прежнему ждал ответа. Он сильнее сдавил ее плечо, желая и вовсе сломать его, но Симона даже не дернулась от боли. Зампано ее подопытный, и пусть Рейли находилась в очень шатком положении, но он для нее так и остался тем человеческим материалом, из которого она делала химер. Ее немного веселила вся эта ирония, что теперь они довлеют над ней, поэтому даже позволяла им в какой-то степени испытать все краски власти. Но у всего есть предел, и Рейли почувствовала, что он настал. Ее взгляд переменился, и Зампано и Джерсо теперь узнали в нем ту самую садистку, что сделала из них химер.

— Забавно, что именно вы двое больше всего строите тут из себя моих жертв. Беспощадная докторша, — Рейли подняла брови «домиком» и заговорила театрально жалобно, — изувечила ваши праведные жизни, превратив в монстров… — Она сделала паузу и добавила уже своим более низким тоном: — Я права? Хотите рассказать всем, какая я ужасная? Так это уже не новость. Лучше поведайте о том, кем были до того, как стали химерами, и почему именно вас выбрали на эти роли. Но еще более любопытны те вещи, что вы начали творить уже после своего перевоплощения. — Рейли снова сделала паузу, чтобы каждый понял и проанализировал ее слова. Зампано слегка расслабил хватку, потому что внутри у него все начало дрожать от вины и добивающего взгляда Симоны.

— Пусть идет, — бросил Шрам. — Далеко все равно не сможет.

Рейли тяжело сглотнула, но виду не подала, что согласна с ишваритом. Из этих туннелей действительно только один выход, и Йоки его ищет, и нет никакого шанса на то, чтобы Симона наткнулась на него случайно. А сбежать по пройденным ходам в лапы Кимбли, который привезет ее обратно в Централ на плаху, она тоже не хотела. Оставаться сейчас в этой странной и разношерстной компании сейчас наиболее выгодно для нее. Шрам все это понимал, в отличие от глупых химер.

Зампано отпустил ее, и Симона торопливым шагом двинулась за угол, чтобы побыть одной. Она прижалась к стенке и сползла по ней на землю, пряча лицо в ладони. Положение у нее незавидное, но лучшее из того, что сейчас может быть. Рядом со Шрамом и остальными у нее хотя бы есть шанс добраться до границы, Симона это понимала. Она не представляла, как будет справляться в чужой стране без документов и визы, но в Аместрисе ей оставаться опасно. Кимбли идет по пятам. И рано или поздно, он ее настигнет, а, значит, поймает и привезет в Централ. Против него у нее нет шансов.

— Думаешь о том, чтобы сбежать? — над ней раскатистым голосом проговорил Шрам. Рейли резко подняла голову вверх, а тот опустился на землю рядом с Симоной. За все их знакомство Шрам несколько раз хотел убить или покалечить ее, но Мэй всегда успевала предотвратить худшее. Но Рейли было страшно не того, что он все же убьет ее. Со временем он привык к ее надменности, сарказму и хладнокровию. Она боялась, что он за всем этим увидит то, чего на самом деле нет.

— А ты думал я с вами останусь бороться против Отца? Вам его не победить. И чем раньше вы в этом признаетесь сами себе, тем лучше. Останется больше времени на побег.

Шрам плотно сжал челюсть, да так, что желваки пришли в движение. В темноте Симона слабо могла различить выражение его кровавых глаз, но знала, что он смотрит на нее осудительно.