И этот его взгляд, когда стальная дверь камеры закрылась. Что он означал? Тяжелый, с прищуром, и только тень сожаления. Ни намека на улыбку на лице, даже его любимую, коронную. В тот момент не молнии летели из его глаз, как это бывает обычно. Они полыхали яростным голубым пламенем, прожигающим в сердце Симоны дыру. Словно, Кимбли ушел, забрав часть того, где наследил. Было ли это своеобразным извинением за все? А если так, выходит, между ними вместо настоящих чувств было сплошное притворство. Рейли теперь никогда не узнает правду, от чего его взгляд был таким. Что он хотел им сказать? Как сильно он сожалеет? Жалость и Багровый алхимик вещи не то, что несовместимые. Полярные. Вряд ли Симоне суждено еще раз свидеться с ним. Но даже если так… Кимбли всегда был для нее загадкой, в отличие от Симоны. Он точно знал, какая она, точно знал, куда давить. Да еще ей хватило тупости рассказать ему об Орнелле. Вывернула душу наизнанку перед тем, кто вытер о нее ноги.

— Я могу заняться поиском Шрама вместе с Кимбли. — Симона попыталась сказать спокойно, но низкие ноты в голосе выдали ее недовольство. Она сидела в кабинете фюрера вместе с Кимбли, выслушивая очередное задание для него.

— Я уже все объяснил, доктор Рейли, — строго произнес Расс.

— Так если карты раскрыты, Мустанг обо всем знает, а значит и вся его команда, то я могу просто вернуться к своей работе в больнице. — Не унималась Рейли.

— Энви до сих пор не вышел на связь. Не известно, нашел он похищенного Глаттони или нет. На данный момент, за тобой некому приглядывать.

— Но Прайд…

— Это временно, доктор Рейли. Я не сомневаюсь в вашей благоразумности, поэтому убежден, что вы сможете осознать важность данного вопроса. Этот ишварит слишком мешает, его необходимо устранить. И чем быстрее подполковник Кимбли справится с этой задачей, тем быстрее вы сможете выбраться из подземелья. А я и Прайд займемся поисками Энви и Глаттони.

Рейли посмотрела на невозмутимого Кимбли. Тот сложил руки на груди, закинул ногу на ногу и, прикрыв глаза, о чем-то сосредоточенно думал.

Рейли тяжело вздохнула. Скорее всего, о том, что наконец-то может заняться любимым делом. Погоня, битва, взрывы и кровь. Заниматься сексом с ней ему тоже нравилось, Симона была в этом уверена, но не так, как он любил ходить по краю пропасти.

— Что станет со всеми ценными жертвами? — Голос Марко прорезал воздух.

Симона оторвала лицо от ладоней и посмотрела на него. Тот отвечал ей внимательным взглядом, а она лишь подарила ему легкую улыбку, переведя глаза на стену.

— Ты ведь можешь использовать алхимию без круга, так? — уточнил Марко. Рейли сразу поняла, к чему этот вопрос.

— Могу, но только я попробую сделать хоть одно движение, как эти химеры прикончат меня, — ответила она.

— Почему ты все это время им помогала?

— Вы уже задавали этот вопрос не так давно, но я на него не ответила.

— Тогда ты находилась в другой ситуации, а теперь мы оба у них в плену.

Симона повернула голову к Марко и с неконтролируемой горечью произнесла:

— Я всегда была у них в плену.

— Но думала, что это не так?

«Я была наивной самовлюбленной дурой. На этом они и сыграли, намекая на мою уникальность, делая вид, что нуждаются во мне, как в докторе и в ученом. Но я всегда знала, что у них есть кто-то еще, кроме меня. Еще один доктор, который создал Кинга Брэдли.»

— Ты когда-нибудь думала, как сложилась бы твоя жизнь, не начни ты работу с гомункулами?

«До сих пор бы сутками убивалась в лаборатории в поисках отсрочки смерти от раковых опухолей. Единственное, чего я добилась и даже спасла тем самым много жизней, это смесь химических элементов для уничтожения рака. Правда, умереть при исследовании пришлось еще большему количеству людей. Ривьерова победа*.»

— Ты умная, Симона. И я никогда не поверю, что ты не думала о том, что гомункулы в один день запрут тебя под замок, как Ценную Жертву, чтобы ты не сбежала.

«Думала. И хотела поговорить об этом с Кимбли, после того, как узнала о параличе Хавока. Его травма натолкнула меня на эти мысли. Он шестеренка, такая же как и я. И Мустанг его заменит на другую при самом удобном случае. Как и меня. Либо буду жить вот так, либо меня прикончат, если буду слишком мешать. Даже хорошо, что я не успела поговорить об этом с Кимбли, не предложила ему сбежать вместе, подальше от Аместриса. Он заодно с гомункулами, следил за мной как раз за тем, чтобы я никуда не делать из Централа. Какая же я дура. Ведь я знала о его натуре еще с Ишвара. Он готов на все, ради философского камня и возможности взрывать и уничтожать все вокруг себя.»

Внезапно химеры на привязи забеспокоились. Стали метаться, принюхиваться к воздуху. Рейли удивленно отметила это про себя, но ничего не сказала, а Марко словно и не обратил внимания. В комнате начался тонкий скулеж, натягивающий напряжение Рейли до предела. Она схватила свою подушку и с силой запустила ее в химер, чтобы те заткнулись, но они отскочили в сторону, продолжая поджимать хвосты и скулить.

— С ними часто так, — произнес Марко. — У всего этого места гнетущая атмосфера.

— Здесь я проводила еще более чудовищные опыты, чем в Ишваре, — сказала Рейли. Говорить о своих чувствах и том, почему она оказалась здесь, ей не хотелось. Да и в целом ей по душе была тишина. Но отчего-то она жаждала напугать Марко, приоткрыв немного правды для него. Рейли сама не понимала причину такого порыва. — Все это место пропитано смертями и болью.

Но Марко холодно воспринял ее слова. Старик устал от всего этого. Единственное, что его терзало — это мысли о постыдных прегрешениях в жизни. Все, чего он хотел — это искупления. Лечить людей казалось единственным способом, но сидя в четырех стенах он не мог этого сделать.

Стены завибрировали, раздался негромкий звук. Рейли знала, что если здесь его можно было сравнить с писком комара, то на самом деле где-то далеко в подземелье сейчас творится что-то невообразимое. И скорее всего, это очередная битва.

Симона вскочила на ноги и приблизилась к двери, пытаясь понять, откуда звук. Но на время все затихло, даже Марко дышал уже не так раздражительно громко, так же прислушиваясь к каждому шороху. Симона дернула ручку двери, и обе химеры будто забыли о своем страхе и бросились на нее. Рейли успела вовремя отскочить, и цепи под громкий лай лязгнули и натянулись до предела. Симона запуталась в собственных ногах и, потеряв равновесие, упала на пол. Слюнявые морды, озлобленные, находились так близко, что она чувствовала их зловонное дыхание. Химеры готовы были разорвать Рейли на месте, будь она хоть на дюйм ближе к ним. Симона была уверена, что те сейчас не имеют ничего общего с людьми, которыми были когда-то. Но в их безумном пустом взгляде, затуманенным ненавистью, проскользнуло что-то, и Рейли показалось, что они вспомнили ее лицо. Лицо того человека, который уничтожил всю их жизнь. Словно сейчас они хотели разорвать ее не потому, что решили, что пленница хочет сбежать, а потому что поняли, кем она является.

— Что там происходит? — спросил Марко, когда Симона поднялась на дрожащие ноги, продолжая испугано смотреть на свои создания. Его слова прозвучали как сквозь туман, выводя ее из собственных мыслей.

— Теперь я знаю не больше вашего, Марко. — Она села обратно на койку.

— Они хотят уничтожить всю страну. Каждого человека в ней. — Он снова завел эту шарманку, и Рейли тяжело вздохнула. — И они создают преобразовательный круг вокруг границы страны, я прав?

— Я не уверена, что могу говорить с вами об этом, — ответила она, пристально посмотрев на него.

— Ты боишься их? Того, что они могут сделать с тобой, если ты станешь много болтать?

Марко наивен до невозможности. Он сам чувствует себя жертвой и готов видеть всех вокруг себя жертвами. Симона не хотела его разубеждать в этом, пусть думает так, как хочет. Самое главное действительно не сказать чего-то лишнего. Была еще надежда на то, что Расс сдержит свое слово, и как только Кимбли убьет Шрама, она сможет выйти отсюда. Но это случится лишь в том случае, если она подыграет гомункулам, сделав вид, что играет по их правилам. Так и будет в действительности, Рейли побудет примерной заключенной, чтобы потом в нужный момент сбежать от них и Багрового, который и слова в ее защиту не сказал. А ведь мог бы, если бы хотел.