Когда Рейли уже убрала пистолет за ремень, из-за угла выскочила небольшая группа военных. Симона тут же бросила взгляд на Кимбли. С такого расстояния он все равно увидел пронзительно голубой цвет ее глаз. Колючими иголками он прошелся по всему его телу, как будто осуждающе. Или предостерегающе. Если Багровый будет недостаточно осторожен, кто-то из Элриков может умереть.

Кимбли первый отвел взгляд от Симоны, хотя и с удивлением для себя признал, что сделать это было нелегко. Он неожиданно для себя понял, что эта погоня, предстоящая битва хоть и волновали его кровь в жилах, но вдруг стали ему не так интересны, как оказаться сейчас наедине с этой женщиной. Не просто для того, чтобы предаться физической любви. Чтобы ощутить то, как доверчиво она позволяет обнимать себя. Как оставшееся ее тепло на простынях медленно уходит, а запах продолжает щекотать нос. Как ласково она смотрит на него, когда думает, что он не замечает. Ощутить покой, когда она осторожно, чтобы не разбудить его, приткнется к боку и положит ладошку на его грудь. Наедине с ней каждый раз убеждаться в существовании той грани, которая, казалось бы, отсутствовала в нем.

Кимбли бежал за Шрамом, он видел, как мальчишка Альфонс отчаянно сражается. И сердце Багрового трепетало от привкуса битвы во рту, но мысли были полностью поглощены воспоминаниями о Симоне. Кимбли буквально заставлял себя сосредоточиться, чтобы случайно не угодить под атаку мальчишки или ишварита.

— Конечно, это тело во многом ограничено, — начал говорить Альфонс. — Но ограничения не делают меня жалким! И в твоей жалости я не нуждаюсь!

Кимбли заметил, что Альфонс стоит хоть и близко, но не настолько, чтобы его доспех разнесло в щепки. Знакомая приятная волна прошла по телу, и губы сами по себе расплылись в кровожадной улыбке. Багровый даже не контролировал это.

Земля под ногами Шрама надулась и взорвалась. Его откинуло в сторону дальше от мальчика, но взрыв оказался недостаточно сильным.

— Подполковник Кимбли! — Альфонс обернулся и заметил его, наконец.

— Отойди в сторону, дружок. — Кимбли подошел ближе, готовясь к следующей атаке. Но из поднявшегося столба пыли и дыма от взрыва, вылетел Шрам, выставив правую руку вперед.

Кимбли увернулся и моментально применил преобразование, пытаясь взорвать конечности Шрама. Но тот смог уйти и скрыться в поднявшемся дыму. Ветра практически не было, поэтому пыль оседала медленно, позволяя ему поменять позицию.

Внезапный вопль Эдварда отвлек Кимбли, и Шрам выскочил прямо у него из-за спины. Но пацан тут же устремил свою ступню в лицо ишвариту. Багровый смог только наклониться в другую сторону и удивиться проворности этой мелкой креветки.

— Оставьте его нам, подполковник Кимбли, — уверенно произнес Элрик.

— С чего ради мне соглашаться? — усмехнулся Багровый.

— У нас с ним личные счеты, — процедил Эдвард. Его немного шатало, половина головы была в крови, но пацан уверенно и беспощадно смотрел на Шрама. Кимбли даже на мгновение замер, поразившись такой смелости, граничащей с глупостью.

— Месть не вернет Рокбеллов, Стальной, — сказал Багровый, и оба мальчика и ишварит, нахмурившись, посмотрели на него. — Неужели ты готов ради нее рискнуть своей и брата жизнями?

— Попался! — За спиной Шрама раздался крик.

Глаттони, огромная туша, приземлился прямо за ишваритом и понесся на него. После их недолгого сражения из канализационного люка выскочил неизвестный подросток и быстро засунул в гомункула гранату. Кимбли тут же спрятался за ближайшим вагоном, и в следующее мгновение Глаттони разорвало на части. Продолжая оставаться в стороне, Багровый преспокойно наблюдал за тем, как переодетая Хоукай увозит связанного гомункула и того пацана с собой, а братья Элрики провожают их внимательным взглядом. Она успела прострелить ногу Шраму, и Кимбли удивился. Эта снайпер никогда не промахивалась, и, выходит, она целилась в его ногу.

Это и был их план? Кимбли усмехнулся. Мальчики поняли, что если кто-то другой вместо них вступит в битву со Шрамом, то запросто сможет его прикончить, тем более такой, как Кимбли, который не станет церемониться и жалеть. А значит, они не смогут выманить гомункулов, потому что угрозы со стороны этого маньяка уже не будет. Но им повезло, что пришел глупый Глаттони, который так просто попался, а не Энви. Или Расс. Или Прайд. Кимбли понял, что и сам не может даже предположить, что должно произойти, чтобы кто-то из них попался в такую ловушку. Но раз им удалось поймать Глаттони, почему не убить Шрама? Зачем он им теперь?

Элрик опять сломя голову помчался на Шрама, и после двух коротких и неточных ударов, он отскочил, а ишварец разрушил землю и железнодорожные пути. Кимбли быстро и точно сделал дорожку взрывов, и Шрам подорвался, отлетая в сторону. Но что-то промелькнуло, и Кимбли услышал, как взвыл от боли этот таракан. Хотя после такой атаки он должен был умереть. Теперь, когда гомункул пойман, Элрики больше не хотели церемониться с ишваритом, а Багровый был только рад этому. Давно он не испытывал леденящее душу наслаждение.

Из-за угла выскочила какая-то мелкая девчонка так быстро, что Багровый даже не успел осознать это. Кимбли понял, что теряет хватку. Если бы эта малышка хотела его убить, у нее, вероятнее всего, это получилось бы. Но она пришла, чтобы спасти Шрама. Девочка оказалась такой маленькой, но даже более опасной, чем многие вооруженные военные. Она на расстоянии в считанные секунды взорвала два вагона и скрылась вместе со Шрамом в черном дыму, окутавшим это место.

Под крики возмущения Эдварда и его обещаний отомстить за смерть Рокбеллов, Кимбли невозмутимо стал отряхиваться от пыли, скопившейся на его пиджаке. И его даже удивило, что как в прежние годы, у него не было яростного желания убить ускользнувшего из его рук ишварита. Он просто позволил ему уйти, не стал преследовать. Багровый смотрел на медленно оседающую пыль, поднятую этой девочкой, и думал: стоит ему снова отказаться от мирной жизни с Рейли, которая стала так привычна, и он снова без страха пускаться во все битвы и войны, ловя адреналин, или же он сам изменился до такой степени, что желание взрывать больше не властно над ним?

========== Глава 18. ==========

Комментарий к Глава 18.

Давай, террористка Одинокий мер! Давай, делай свой ход!

Дверь со скрипом закрылась, и Симона поняла, что никогда ничего не значила для гомункулов и их Отца. Просто инструмент, который они использовали все эти годы, чтобы проводить различные эксперименты. Все это время она была такой же Ценной Жертвой, как мальчишки Элрики, их учитель. И Кимбли… Неужели все это время он был с ней в качестве охраны не потому, что нужно было оградить «Макдуглов» от философских камней, а чтобы Рейли попросту не сбежала от гомункулов, если вдруг осознает все свое истинное положение. И Кимбли все это время действительно знал свое настоящее задание?

Теперь Рейли в той же камере, что и Марко, сидит на соседней койке и смотрит в голую стену. Слышит, как тяжело дышит ее сокамерник. И столько злорадства было в его этом дыхании. Симона даже бросила взгляд и увидела короткую усмешку, застывшую на его губах. Немного горькую, немного с сожалением, но от этого ненависти в ней меньше не стало. Рейли поняла, что Марко все это время понимал больше нее, а она как наивная дура отказывалась видеть истину. Теперь ей остается только два варианта: ждать, когда же наступит Тот Самый День или же просто подавиться собственным языком в этих четырех стенах. От одной только мысли о самоубийстве у Рейли прошлись мурашки по спине. Благородный Марко, как бы он ненавидел Симону, не даст ей умереть. На это и рассчитывали гомункулы. А те две химеры, сделанные Рейли, не дадут им сбежать, при надобности разорвав конечности в клочья, что не убьет беглецов, но доставит поистине адские муки.

Голова раскалывалась от вороха мыслей, и Рейли подтянула колени к подбородку,

пряча свое лицо в ладонях. Все ли было ложью со стороны Кимбли? Он маньяк, и Симона знала это изначально, но поддалась какой-то неведомой животной страсти к нему, к его мозгам и телу. А он… Рейли оказалась приятным дополнением к его заданию. Будь она дурнушкой, Кимбли ни за что не снизошел бы до отношений с охраняемым объектом. И выходит, что Симона была для него самым приятным заданием из всех. Работенка не пыльная. Рейли поежилась от липкой обиды, захватывающей все ее нутро.