Глава 21. Сэри утром возвращается к себе домой и погружается в свои воспоминания. Во флэшбеке описываются события, которые рассказывают, как так получилось, что клан Яманака сначала от нее отказался, а она потом вышла замуж за Курокава Шого.

Глава 22. Шион успешно украла необходимое оружие. А после проследила за Какузу и узнала, что он работает вместе с другим человеком. И узнает, что они вдвоем лишь используют Кинрэнго для своих целей. В процессе диалога они определились, что нужно убить Сайгу, Сасаяму и, возможно, Закуро. Партнер Какузу предлагает ему убить и Шион, но тот отказывается. Закончив встречу, Какузу и Шион уходят из этой деревни. Какузу рассказывает Шион о том, почему он стал нукенином. После этого они возвращаются в страну Рек, с остальными нукенинами планируют нападение на дворец. А затем уже оставшись наедине, Какузу предлагает Шион убить всех и разделить золото пополам. Он рассказывает, что знал ее отца (чем подтверждает подозрения Шион), но не рассказывает, как и что именно знал, кем приходился ее отцу.

Глава 23. Нападение на дворец. Битва. Шион убивает Сасаяму. Встретившись с Сенджу и Какузу, Шион чувствует свою вину перед нукенином за то, что обманывала его и была шпионкой. И чувствует вину перед Тобирамой за то, что считает врага Конохи своим другом. Она хочет все наладить, но попадает под действие гендзюцу Закуро.

Глава 24. Шион борется с гендзюцу, но сама не в состоянии справиться. Ей на помощь приходят Тобирама и Сэри. Они вытаскивают ее. Она узнает, что Закуро и Какузу находятся в тюремных камерах Конохи в ожидании суда. А суд международных преступников и извлечение их воспоминаний может состояться только при участии представителей разных страх, в том числе родной страны преступника. Шион просит прощения у Тобирамы и признается ему в любви.

______

— Я… — промямлила Шион еле слышным шепотом и заснула. Она невнятно сказала что-то еще, но Тобирама не расслышал.

Кончиками пальцев он мягко погладил ее руку, провел по волосам. Сенджу понимал, что она по уши влюблена в него и не контролирует порывы своего сердца. Шион прямо на глазах Сэри едва не поцеловала его. Мимо внимания Яманака это, конечно же, не прошло, и Тобирама понял, что более неловко, чем в тот момент, он себя еще никогда не чувствовал.

«С Шион явно нужно поговорить как можно скорее, чтобы такое не повторилось где-то на публике», — решил Тобирама, глядя на мирно сопящую девушку.

Скорее всего, ее юношеская любовь после этого сменится лютой ненавистью, обидой, что еще лишь докажет всю незрелость этого чувства. Но все это неважно и не изменит отношения Тобирамы к ней. Главное, что теперь Шион всегда будет в безопасности. Он больше не позволит ей выходить на такие сложные миссии. Хаширама мечтал, что детям не придется воевать, что в мире наладится гармония и взаимопонимание. Но все идет по тому же самому сценарию, что и раньше. Если брат не смог разорвать этот круг, то это сделает сам Тобирама. И начнет он именно с Шион. Больше никаких смертельно опасных миссий для нее и ее поколения. Пусть умирают старожилы былых ценностей и идеалов, а молодые должны создавать свои собственные, а не слепо идти по уже проторенным гнилым тропам, ведущим только к боли и страданиям.

Тобирама подтянул одеяло повыше, подоткнув его под Шион, и на ватных ногах встал с кровати. Доковыляв до двери, он вышел из палаты и поплелся по коридору в сторону ординаторской, в которой его ждала Сэри.

Последняя неделя у них была слишком насыщена событиями. Сначала совместная бессонная ночь, скомканное утро, а после короткий разговор, прерванный последним доставленным отчетом от Шион. Дальше уже было не до отношений, Тобирама был вынужден действовать.

А теперь Кинрэнго пойманы. Осталось лишь найти Сацуму и последнего члена этой организации, о котором ничего не было известно. Этим уже занимались команды Конохи в содружестве с шиноби из Амегакуре. Правда, за четверо суток от них не приходило вестей, и Тобирама нервничал. Конечно, это был не единственный источник. Оставались еще пойманные нукенины и их воспоминания. По словам Шион из ее отчетов, Закуро в курсе о местонахождении Сацумы. А Какузу знает о таинственном партнере, остававшемся в тени. Тобираму раздражал лишь тот факт, что необходимо соблюдать все правила об изъятии воспоминаний у шиноби других стран. В его представлении, отбросы, предавшие принципы и убеждения, которым в свое время обещали отдать свою жизнь, не заслуживают справедливого и равного отношения. Но он не имел права порочить имя Сенджу, нарушая законы из-за не терпеливости и своих взглядов. Хаширама уже сделал запросы в Таки и Кири, и оставалось только ждать представителей этих какурезато, чтобы в их присутствии Иноске вскрыл память Закуро и Какузу.

При одной мысли об этом нукенине у Тобирамы внутри начинало все гореть от ненависти. Он каким-то образом сумел запудрить Шион мозги, раз она вела себя так неадекватно во дворце дайме. «Прости меня. Я вернусь и все объясню.» Если бы кто-то передал Тобираме, что эти слова прозвучали от Шион поверженному Какузу, он никогда бы не поверил. Но он слышал все это своими ушами. Шион перестала понимать, где она находилась в тот момент, забыла, кем являлся Какузу, и кем была она сама. Она убила Сасаяму, хотя приказ был оставить всех нукенинов в живых, и убить в случае крайней необходимости. А со слов Абураме, она убила его без нужды, просто наслаждаясь своим превосходством. Шион перестала различать плохое и хорошее. Эта граница для нее теперь треснула, и все, чего хотел Тобирама, чтобы она вновь смогла восстановить ее.

Сенджу зашел в ординаторскую. Напротив Сэри сидел Иноске и слушал ее рассказ о процедуре. Тобирама расположился рядом с другом на диване, чтобы видеть Сэри перед собой. За последние дни они даже не могли остаться наедине, и Тобирама не знал, когда у них получится снова. Она говорила медленно, измотано. Сэри скоро заснет. Она это понимала, поэтому перескакивала некоторые неважные подробности.

«Или же она хочет, чтобы Иноске ушел побыстрее», — с надеждой подумал Сенджу.

— Она уснула, — сказал Тобирама, дождавшись окончания ее пересказа.

— Шион надо восстановиться, — усталым голосом проговорила Сэри. — Она была на волосок от смерти.

— Ее надо отстранить от работы шиноби, пока она не докажет свою преданность Конохе, — Иноске встал с дивана и прошел по комнате до двери.

— И чтобы это сказать, ты ждал, пока мы справимся с гендзюцу, — усмехнулся Тобирама расчетливости своего друга. — Потому что, если бы мы ее не спасли, это было бы не важно.

— Да, — кивнул Иноске. — Как бы тебе это не трудно было признавать, но она лишь номинально справилась с этой миссией. Шион сопереживала нукенину. Думаешь, она просто сердобольная? Или этому есть другая, более веская причина? Не известно еще, о чем она умолчала.

Тобирама поднял на друга суровый взгляд, ожидая еще какого-нибудь циничного высказывания.

— Не известно, насколько далеко зашла их «дружба», — закончил свою мысль Иноске.

— Шион не стала бы делать такие глупости, — громогласно произнес Тобирама.

— С каких пор ты перестал ждать от людей худшего? — прыснул Иноске. — Или ты думаешь, она от тебя настолько без ума, что всю жизнь будет хранить тебе преданность?

— Надеюсь, что нет, — твердо ответил Тобирама. — Но в данном случае я в ней уверен. Ее поведение во дворце неприемлемо, но ему есть объяснение, и она его даст, когда придет в себя.

— Прийти в себя нужно тебе, а для меня все очевидно. Шион уже одной ногой за пределами Конохи. Вот увидишь, она выкинет что-то еще, если не пресечь это в корне, — Иноске взялся за ручку двери.

— Я с ней поговорю, если хочешь, — предложила Сэри.

— Я сам, — отрезал Тобирама. — Я сам должен с ней поговорить. Обо всем.

— В любом случае, она уже не та Шион, которую мы все когда-то знали. Ей нужна терапия, восстановление. Прежде всего моральное и ментальное, иначе она станет нукенином по-настоящему, — закончил Иноске и, не дождавшись ответа, вышел за дверь.