«Дракон-лошадь-крыса-лошадь-обезьяна. И печать полной концентрации.» — мысленно повторила Шион.

Теперь ей осталось только решиться и сделать это. После смерти не будет ничего. Перерождение? Никто до конца не знает этого, а значит, Шион отправится в полную неизвестность. Нет никакого после, и ей надо попрощаться со своим единственным сейчас и с надеждой на то, что ее спасут.

Но что если в эту самую минуту Тобирама этим и занимается? Что если они именно сейчас поняли, как избавить ее от гендзюцу, а она просто покончит с собой, не вытерпев еще одной минуты до освобождения?

Шион посчитала минуту, затем вторую. Когда пошла десятая, Кисараги тяжело вздохнула. Нет, это всего лишь отговорки разума. Она еще столько не успела в своей жизни, столько всего не видела и не чувствовала, что пытается найти причины не убивать себя. В этот самый миг Шион казалось, что она словно и не жила вовсе. Вечно прятала свои чувства от Тобирамы, боясь осуждения из-за них, и решила раскрыться только перед миссией, не ощутив всей гаммы красок любви. А ведь можно было быть самой собой, смело выражать свои чувства. Ведь тогда на энгаве, когда она поцеловала Тобираму на прощанье, он не оттолкнул ее, он принял поцелуй и ответил. А значит, она ему не была безразлична как девушка.

Но теперь слишком поздно, и сейчас не имеет смысла сожалеть о несделанном. Ей нужно лишить Закуро его единственного козыря. Если она убьет себя, то избавит Тобираму и остальных от неразрешимой задачи. Шики точно пожизненно сядет в тюрьму. А Шион никогда больше не увидит Тобираму, никогда не сможет объясниться с Какузу. Мир останется прежним, а она перестанет существовать. Набор печатей — это последняя мысль и последнее действие, которое она совершит. Больше не будет ничего. Зато после себя она оставит след славного шиноби, которому хватило отваги и чести поставить судьбы многих людей выше своей. Окажись Закуро на свободе с официальными документами о его полной неприкосновенности, чем он стал бы заниматься? Уж не как не благотворительностью. У Шион сейчас есть единственная возможность остановить его, а она просто не может собраться с духом и сделать это. А как бы поступил ее отец, если бы оказался в подобной ситуации? Он ни за что не позволил бы кому-то делать из себя жертву. Даже когда его пытались шантажировать собственной дочерью, он не остановил боевые действия, но отправился спасать ее. А значит и она не должна порочить память о нем. Не должна позволять кому-то принимать решения за себя. Самой определить свою смерть не худший конец.

Шион тяжело выдохнула и закрыла глаза. Главное сосредоточиться. Она понимает и принимает всю ситуацию и свое положение, из которого есть единственный выход. Первая печать, вторая.

— Ты что делаешь? — раздался голос Закуро.

Третья, четвертая.

— Эй!

Пятая. И печать полной концентрации, как последняя и решительная точка в ее жизни.

Спустя несколько секунд с закрытыми глазами Шион услышала рядом издевательский смех. Она распахнула веки и поняла, что все еще заперта в собственном подсознании. Закуро заливался от смеха. Держась за живот, он скрючился в позу эмбриона и извергал гомерический хохот.

— Покончить с собой хотела? — вытирая слезы, выдавил он. — Какая же ты идиотка.

— Заткнись, — Шион закрыла ладонями уши и снова зажмурилась.

— Твои уши не слышат! Мой голос — это часть твоего подсознания. Хотела убить себя с помощью этой техники? Непроходимая тупица, ты в изоляции от тела, а значит, и от чакры!

— Заткнись! — вскрикнула она, сжимаясь в комочек.

Только что она пыталась убить себя, но техника не сработала. Она осталась жива. Словно судьба дала ей шанс дождаться спасения, а затем жить той жизнью, о которой она всегда мечтала. Облегчение вперемешку с отчаянием. Она жива. Жива, но ничего не может сделать со своим безнадежным положением.

Закуро продолжал скрипуче хихикать над ней, периодически выдавая оскорбительные ремарки. Шион подорвалась с места и начала сломя голову бежать вперед. Бесконечно белое пустое пространство давало иллюзию того, что она не сдвигается с места, но, когда Шион оглянулась, она увидела что уже далеко от Закуро. С облегчением вздохнув, она снова посмотрела вперед, но тут же увидела злобного киригакурца перед собой.

— Тебе не сбежать от меня, — сказал он, взяв в руку нить чакры. Он помотал ею в разные стороны, многозначительно глядя на Шион.

— А тебе никогда не победить меня!

— А вот и нет! Ты пыталась покончить с собой, а значит, сдалась! Я победил тебя!

— Идиот! — засмеялась Шион. Истерически, слишком громко, но она почувствовала от этого облегчение. — Если бы мне удалось это сделать, если бы я умерла, Тобирама бы прикончил тебя! Он бы не дал тебе дышать ни одной минутой дольше меня, слышишь?!

Пространство дрогнуло, и это заметили оба. Закуро посмотрел по сторонам и глянул за спину Шион. Она в его глазах увидела удивление и обеспокоенность. Нукенин резко обернулся, а девушка отошла на два шага в сторону, раскрывая себе обзор.

Прямо за ним стояла Яманака Сэри. Она заметила Шион и с облегчением улыбнулась ей. От кончиков пальцев ее правой руки куда-то в бесконечную высь шло пять тонких нитей чакры.

— Что за?.. — удивленно скорчился Закуро. — Это что?!

— Пойдем со мной, — мягко произнесла Сэри, поманив Шион левой рукой.

Кисараги не могла поверить своим глазам. Да она вообще не понимала, что происходит, иллюзия это или нет, но, не раздумывая, сорвалась с места и помчалась к Сэри.

— Ты не сможешь, ты пройдешь наскво… — с шипением произнес Закуро, но прервался, потому что Шион кинулась на шею к своей спасительнице, крепко вдавливая ее в себя.

Сэри отодвинулась и заулыбалась.

— Все будет хорошо, только ничего не бойся и доверься мне, — Сэри материализовала короткий нож в руке и взялась за нить чакры из солнечного сплетения Шион.

— Как ты это делаешь?! — закричал Закуро. — Это ты…

Сэри натянула нить и уже поднесла нож, чтобы разрезать, как Закуро резко дернул ее, притянув к себе Шион. Он намотал ее волосы на руку и пальцами вцепился в шею. Кисараги с отчаянием, не надеясь на успех, ударила его рукой и попала. Сэри сделала что-то, от чего теперь проекции стали плотными. Закуро оперативно скрутил руки Шион и завалил ее на пол, придавливая сверху. Кисараги начала истерично брыкаться, освобождаться от захвата, но Шики держал ее крепко.

— Это ты освободила из моего гендзюцу тех коноховцев, — прошипел он, обращаясь к Яманака.

— Да, но тогда тебя не было, — Сэри задумчиво крутила ножик в руке, а затем резко бросила прямо в него.

Закуро отклонился в сторону, и нож вошел в его плечо и вылетел с другой стороны. Шион посмотрела на сквозную дыру в проекции. Ни крови, ни мяса. Словно куски рисовой бумаги, которую разорвали.

— Отпусти ее, — требовательно произнесла Сэри, но Шион не услышала в ее голосе ноток сумасшедшей ненависти, которую испытывала она сама. От Яманака шла какая-то холодная ярость, неспособная затуманить разум. — Ты ведь все равно не можешь ей здесь навредить.

— Или что?! Продырявишь еще одно мое плечо? Даже если на куски меня разорвешь, моя чакра никуда от этого не денется.

— Эта проекция всего лишь последние остатки, — усмехнулась Сэри. — Если я смогла победить тебя на предыдущих уровнях, значит, и здесь ты будешь слабее меня.

Сэри вытянула вперед правую руку, от которой шли нити чакры вверх, и в ней образовалась длинная катана. Секунду изучая по-прежнему изумленное лицо Закуро, она понеслась в атаку, а он отбросил Шион в сторону, словно она ненужная обуза. Кисараги тут же бросилась в сторону Сэри. Внезапно жесткая веревка опутала ее тело с ног до шеи, и Шион свалилась на пол, превратившись в подобие гусеницы.

В руке Закуро появился его огромный меч, и как только Сэри оказалась достаточно близко, он взмахнул им прямо у нее перед лицом. Яманака отстранилась, не позволив себя задеть. Она бросила взгляд на Шион, и Закуро в этот короткий миг снова атаковал. Сэри отскочила в сторону лежащей Кисараги, явно намереваясь обрубить нить, но киригакурец преградил ей путь.