«Что-то не так», — подумала Сэри, тут же настроилась на сенсорный режим и начала проверять состояние его ментальных волн.

— Не может быть, — в голос сказала она.

Их не было. Как пустой лист. Исаму не отвечал, не реагировал. Сэри снова пыталась отыскать в пространстве признаки его разума, но ничего не получалось. Он пробыл вне тела слишком долго, и его мозг умер раньше, чем он смог вернуться обратно. Сэри начала проверять зрачки, рефлексы. Но тело безжизненно лежало рядом. Дыхание все замедлялось, и, в конце концов, грудь совсем прекратила подниматься.

Яманака испугано начала непрямой массаж сердца, запрокинула голову Исаму и принялась делать искусственное дыхание. Тонкий слабый голосок ее сознания твердил, что он давно мертв, что это все могло спасти его, если бы она не ждала так долго, а сразу обо все догадалась. Но Сэри двигалась словно не сама. Она отказывалась верить, что ее дядя мертв. Он был сволочью, паскудным ублюдком, но такой смерти она никому бы не пожелала. А ведь Сэри и сама несколько раз в жизни вот так «промахивалась» и отключалась на некоторое время. Но всегда возвращалась обратно. Что сейчас изменилось? Почему он не смог вернуться?

Через несколько минут она прекратила и отползла в сторону от тела. Сэри взялась за голову и начала раскачиваться вперед-назад. Она не виновата, что все сложилось именно так. Она ничего не сделала. Он сам ошибся, сам совершил вереницу неправильных поступков, которые привели его к смерти. В связи с последними событиями Сэри ненавидела этого человека и презирала его, но ей действительно было жаль, что все так вышло.

Сэри посмотрела на его тело, будто ждала, что он откроет глаза и скажет, что хотел напугать ее и предупредить, чтобы не стояла больше на его пути. Но Исаму лежал неподвижно. Яманака пыталась вспомнить каждое его движение, пыталась найти еще одну или несколько его ошибок, которые не позволили его сознанию вернуться обратно. Но все было верно. Печати правильны, финальное положение рук тоже.

И вдруг одна крошечная тень от мысли проскользнула в ее голове.

Сэри обреченно подняла глаза на противоположную стену, к которой стояла спиной, когда отскакивала от техники Исаму в сторону. На ней висело длинное, во весь человеческий рост зеркало.

Сэри сидела на энгаве дома Инохиро и смотрела на бодро плавающих карпов в небольшом пруду. Прошло три дня с момента смерти Исаму и три дознания, на которых Сэри задавали одни и те же вопросы, залазили в ее голову и смотрели на одни и те же воспоминания. И сегодня всё решили повторить с самого начала, так как наконец-то прибыл Иноске, который на правах наследника главы клана потребовал у отца не выносить окончательный вердикт, пока он сам лично не разберется в этом деле. Сейчас весь совет клана собрался в доме Инохиро. Сэри в четвертый раз ответила на все вопросы, показала Иноске свои воспоминания, и теперь ее попросили подождать снаружи, пока они решают ее дальнейшую судьбу.

Сэри с Иноске всегда были друзьями, и она была абсолютно уверена в том, что он поверит в ее невиновность. Потому что не верил никто, кроме ее родной бабушки, Яманака Чизуру. Она была самой старой из старейшин клана, многие уже ждали, когда она оставит этот пост и уйдет на покой, но пожилая женщина отличалась поразительной силой воли и духа. Лишь благодаря ее голосу и требованию Иноске Сэри еще не отправили в тюрьму для шиноби. Все остальные старейшины, даже Инохиро, который столько помогал Сэри после смерти ее родителей, думали, что она прямым образом повлияла на смерть Исаму. Ей не верили о попытке изнасилования, не верили и о том, что Исаму давно точил на нее зуб. Хоть ее воспоминания и изучили вдоль и поперек, но у всех них оставалось сомнение в их подлинности. Сэри в клане Яманака пользовалась особой славой. Ей лучше многих других удавалось проникать в глубины разума людей и перекраивать их память, как ей было нужно. И теперь все боялись, что она могла исправить и свои собственные воспоминания, да так, что сумела спрятать любые нити от настоящих воспоминаний. И все аргументы Сэри о том, что невозможно исправить память так, что потом не получится найти концов, даже не рассматривались.

— Иноске! — седзи из тонкой рисовой бумаги не смогли заглушить громогласный ор Инохиро.

— Да как ты смеешь так разговаривать со мной, щенок! — вслед за ним раздался скрипучий голос сварливой Минако.

Поднялся общий галдеж, в котором трудно было выделить какие-то отдельные слова. Сэри не знала, что там выдал Иноске, но улыбнулась. Ей было приятно, что он защищал ее. Да и вообще относился как к родной сестре, а не дальней кузине.

После того, как все успокоились, прошло некоторое время, в течение которого Инохиро еще несколько раз поднимал голос на сына. Минуты тянулись отвратительно медленно. Сэри совсем уже перестала надеяться на благоприятный исход. Что ее теперь может ждать? Несколько лет в тюрьме шиноби, смерть или же Иноске с бабушкой добьются для нее помилования?

Седзи распахнулись, Сэри резко повернула голову и на пороге увидела Иноске. Довольным он не выглядел, но махнул ей рукой, чтоб заходила. Сэри встала и на ватных ногах прошла внутрь комнаты. Иноске закрыл за ней дверь и приземлился на подушку по правую руку от отца, а Сэри под пристальные взгляды ядовитых старейшин села напротив Инохиро.

— Мы приняли решение, — сказал он.

Сэри посмотрела на Иноске, который, сложив руки на груди, надуто пялился в одну точку на полу перед собой. А затем на бабушку, на которой так же не было лица.

— С сегодняшнего дня ты изгнана из клана Яманака, — сурово произнес он, а Сэри дернулась, как будто ей дали оскорбительную пощечину. — С этой минуты ты не имеешь права использовать клановые техники и до конца дня сдашь свои полномочия в качестве ниндзя-шиноби Конохогакуре.

— Инохиро-сама!.. — вырвалось у нее.

— Это всё, — отрезал он и прикрыл глаза.

Сидевшая рядом Чизуру осторожно подняла на нее взгляд. В тусклых старых глазах стояли слезы, но лицо при этом было совершенно непроницаемым. Родная бабушка из приличия ли или старой закалки сдержалась и не обняла внучку в такой момент. Сжав кулаки, чтобы никто не увидел, как ее руки трясутся от злости и обиды, Сэри пристально посмотрела на каждого старейшину. Многие дерзко смотрели в ответ, а кто-то брезгливо отворачивался. Яманака гордо сняла с шеи медальон с символом клана, положила его перед собой и молча поклонилась всем. Минако фыркнула, но при полной тишине это прозвучало слишком громко.

Сэри хотелось схватить каждого старейшину, Инохиро и вытрясти из них всю эту дурь. Ей хотелось кричать и доказывать, что она не виновата, что Исаму умер из-за собственной ярости и неосторожности. Но вместо всего этого Сэри, не позволив эмоциям даже на долю секунды показаться на ее лице, встала на ноги и спокойно вышла на улицу, задвинув за собой седзи.

Из дома Инохиро она выскочила быстро. На улице столпились другие Яманака, глядя на нее с осуждением. Сэри шла к своему дому, гордо расправив плечи и с холодным высокомерием не замечая никого вокруг. Но каждый осуждающий взгляд буквально прожигал ее кожу. Им осталось только кричать ей вслед оскорбления, кинуть в нее тухлыми овощами или даже камнями, тогда это окончательно бы добило ее. Никто из них не был на дознаниях, и никто из них не видел ее воспоминаний. Все, что они знали — это то, что Исаму, родной брат главы клана, был найден мертвым в ее доме. После его смерти все распространенные о ней сплетни приобрели совершенно другой оттенок. Теперь каждый в ее клане считал, что вполне вероятно это было правдой, и Исаму умер как раз потому, что пытался открыть людям глаза на сущность Сэри, а она не позволила ему.

Яманака зашла в свой дом, закрыла дверь и буквально скатилась по ней на пол. Слезы душили ее за горло, и она уже не могла их сдержать. Крупные капли покатились по щекам, освобождая Сэри от оков. Через минуту она уже не могла остановиться и рыдала так сильно, как никогда в жизни. Те люди, с которыми она бок о бок росла, предали ее. Собственный клан отвернулся, растоптав в грязь ее любовь к ним. Все, что она делала, было исключительно ради интересов семьи. Весь мир Сэри был выстроен вокруг имени Яманака, и теперь она не представляла себе, как ей жить дальше без этих ориентиров. Она чувствовала себя брошенной, потерянной. Куда ей теперь двигаться? Ради чего совершенствоваться и жить?