— Так что? Будешь мне доверять или капризничать?

Вместо ответа Шион пальцами вцепилась в его макушку и направила его голову вниз. Он утробно посмеялся и проник кончиком языка в лоно, а от него вверх. Эти ласки невозможно было повторить пальцами. Это было намного мягче, более влажно и гораздо жарче. Шион была не в состоянии сдерживать бесстыдные стоны, и как она поняла, он следил за ними. Он возвращался к действиям, на которые она кричала сильнее, но долго не задерживался на них. О, Какузу точно знал, что нужно делать. Влажным языком он двигался восьмеркой, спускался вверх и вниз, сначала медленно, но как только Шион привыкала, ускорял темп. Сперва держал язык мягким, но позже напрягал его, накидываясь на самую чувствительную точку, а затем снова ослаблял, точно издеваясь. Ласкал губами, причмокивал и активно двигал языком влево и вправо, теребя крошечную горошинку. Шион даже не могла полноценно вдохнуть. В горле давно пересохло, громкие стоны уже походили на охрипшее дыхание.

— Какузу… Я сейчас… О-ох…

А Какузу все не прекращал. Он нарастил темп, держа четкий интенсивный ритм, и внезапно неглубоко просунул в лоно полусогнутый палец, начав им манящие движения. После этого Шион вообще перестала понимать, что происходит. Он довел ее до полуобморочного состояния. Ее тело горело, пульсировало. Она полностью отдалась во власть Какузу, позволяла творить с собой немыслимое и порочное, растекаясь от накатывающего наслаждения. Оргазм обрушился на нее резко как цунами, сотрясая ее тело мелким частым трепетом. Шион непроизвольно дергала бедрами, и поняла, что последнюю минуту сдавливала ими Какузу. Уши заложило, и пересохшими губами она не могла промолвить и слова. Шион облизывала их, прикусывала, желая продлить негу. Она дрожала, почувствовав легкое приятное онемение в промежности, и Какузу смягчил движения языком, словно зализывая истерзанную им область.

Закончив, он навис над ней и вытирал тыльной стороной руки мокрые губы. Шион все еще не понимала, что происходит, но почувствовала, как он закинул одну ее ногу к себе на плечо, а вторую подхватил рукой под колено. И в следующий миг он коснулся головкой своего члена ее половых губ, направляя его свободной рукой, прошелся вверх и вниз, словно намеренно обмакивая его во влаге. Какузу припал к ее губам, и Шион почувствовала новый вкус на своем языке. Не успев оценить его, она взвизгнула Какузу прямо в губы. Не спрашивая разрешения, он осторожно толкнулся вперед. Он не делал резких движений, а просто оставался в таком положении, медленно продвигаясь глубже. Шион выла ему в губы о пронзительной боли, мелко била ладонью по плечу, а потом освободилась от поцелуя и вцепилась зубами в его ключицу. Была его очередь немного пострадать. Слезы непроизвольно фонтаном прыснули из ее глаз. Сладостное блаженство от оргазма улетучилось, словно его и не было вовсе, а обмякшее податливое тело теперь было напряжено. Она хотела ногтями вцепиться в его спину, но ей помешали маски.

— Расслабься, — сдавленно проговорил он, слегка хлопая ее по бедру. — Тебе самой легче будет, расслабься.

Но Шион не могла это контролировать. Все, что она сейчас чувствовала — это жжение и боль, и кроме как выть от этого она больше ничего не могла. Он так же медленно продвигался еще глубже, и обманчивые болезненные ощущения заставляли ее думать, что он уже дошел до середины живота. Его пальцы легли на ее половые губы и возобновили прежние ласки.

— Мне больно, — простонала она, понимая теперь, почему он не сделал это в тюрьме.

— Тогда укуси еще раз, если так станет легче, — он опустил свою голову ей на плечо, подставляя к губам ключицу.

Шион снова впилась в нее зубами, но уже крепче, и теперь застонал Какузу. Он резко вжался в нее до самого конца, и задержался так на несколько секунд. Шион поняла, что он дает ей время привыкнуть, но жгучая пытка лишь опустошала, отнимая все приятные ощущения. Его пальцы по-прежнему трепали самое приятное место, и он начал медленно двигаться, извлекая и вставляя плоть обратно до упора. Шион отпустила его ключицу и, обхватив его напряженное лицо ладонями, с остервенением поцеловала, прикусывая губы. Он немного увеличил темп, и его дыхание стало сбиваться. Какузу рвано хватал воздух носом, басистыми стонами выдыхая его Шион в губы, неотрывно смотрел ей в глаза и не прекращал ласкать.

Иные ощущения стали накатывать на Шион. Онемение внизу из-за боли почти не позволяло ей почувствовать хоть что-то приятное, но теперь ее накрывало эмоционально. Его внутренний огонь, самоотдача, с которой он вжимался в Шион. Его вид возбуждал ее, погружал в эйфорию от ощущения собственной неотразимости для него. Вечно суровый Какузу теперь оставил всю свою спесь. Он надрывно дышал, дрожал, закатывал глаза, жмурился, а потом вновь смотрел ей в глаза. Он пытался вдавиться в нее сильнее, поглотить без остатка, чтобы она полностью принадлежала только ему одному. Изголодавшийся зверь дорвался до желанного, и теперь самозабвенно упивался наслаждением, сильнее и жестче входя в нее. Жадно присосавшись к ее шее, он двумя руками сжал ее бедра и ускорился, плотно насаживая ее на себя. Громкие частые шлепки и хлюпанье тонули в звуках ливня, но его стоны Шион прекрасно слышала и чувствовала, как вибрирует его грудь от них.

Внезапно он вытащил свою плоть, накрыл пальцами оставленную без внимания чувствительную точку, и стал ласкать ее, чтобы Шион кончила еще раз. Дыхание ее участилось, она снова запрокинула голову, отдаваясь на волю сладким ощущениям. Он накинулся на ее сосок, вбирая его, прикусывая и зализывая, а другой рукой грубо мял вторую округлость.

— Моя, — с алчным блеском в глазах проговорил он, поднявшись к ее губам.

Шион была не в состоянии продолжать смотреть на него, ей было слишком хорошо. Она снова вскрикивала, прикусывала нижнюю губу, погружаясь глубже в ощущения, и почувствовала, как нечто тонкое обвило ее тело и сжало соски. Теперь каждое ее движение навстречу его умелым пальцам, сдавливало их сильнее, даря необъяснимо приятную боль.

Он вдруг снова вторгся в нее и сразу сорвался на быстрый ритм. Ей было почти так же больно, уже теперь она полностью расслабилась, отбрасывая из головы лишнее, и окунаясь в необузданную страсть. Вокруг не было больше ничего. Лишь они вдвоем, его стоны, ее вскрики, раскаленный воздух и бесконтрольное удовольствие. Всхлипывая и задыхаясь, Шион поймала горячий шквал, обрушившийся на ее измученное тело. Мелкая дрожь тонула в резких частых толчках, которые совершал Какузу. Напрягшись всеми своими мышцами, он последний раз грубо вжался в нее и остановился. И тут Шион почувствовала, как его плоть подрагивает внутри нее, испуская теплую жидкость. Продолжая надрывно дышать, Какузу уронил свою голову к ней на плечо и вытащил член.

Внутри Шион все также горело от жгучей боли, словно там была рваная рана. Как бы она ни хотела, чтобы он остался на ней, но девушка осторожно надавила ему на плечи, намекая, чтобы он слез. Какузу втянул свои черные нити, которыми сдавливал грудь Шион, завалился на бок и упал рядом, а она согнулась, разглядывая себя и его. Все внизу у нее было в крови и вязкой жиже, как и его внушительных размеров плоть, которую теперь она могла рассмотреть.

— Откуда кровь?! — ужаснулась она, не понимая, что происходит.

— Так бывает у женщин в первый раз, иногда и во второй, и в третий, — ответил он, пытаясь перевести дух. — Все будет нормально, заживет.

Шион судорожно пальцами собирала все лишнее и вытирала о простынь. Какузу сел, наблюдая за этим, а потом обнял ее и поцеловал в висок. Он дотянулся до своих вещей, достал платок и вытерся им, а затем быстро оделся.

— Я сейчас, — сказал он и вышел, но Шион уже не хотела ничего слушать.

Футон под ней тоже был в кровавых следах, и девушка, отодвинувшись на чистое место, стала вытираться краешком простыни. И только закончив, она заметила, что Какузу стащил с нее всю одежду, кроме шерстяных носков. Она их сняла и откинула в сторону к остальной одежде.