За их спинами второй ряд стульев. Я вхожу последней, так что мне не достаётся места.

- Эй, Лили!, - кричит Юрай через всю комнату.

Он сидит с другими неофитами из бесстрашия. Их осталось всего четверо, остальные уже прошли через свои пейзажи страха. Он похлопывает себя по ноге.

- Можешь сесть мне на колени, если хочешь.

- Соблазнительно, - усмехаюсь я, - Но всё нормально. Я постою.

В комнате пейзажа страха загораются огни, обнаруживая Софи на корточках, с заплаканным лицом. Макс, Эрик и ещё три лидера стряхивают симуляционное оцепенение и выходят. Через пару секунд я вижу их на экране, они поздравляют девушку с окончанием испытания.

- Переходники, вы отправитесь на финальный тест в соответствии с текущими рангами, - произносит Четыре, - Таким образом, Дрю пойдет первым, Лили - последней.

Это значит, что передо мной пять человек.

Я закрываю глаза, вместо того чтобы наблюдать за Дрю, и стараюсь выкинуть все мысли из головы. Бесполезно сейчас рассуждать, с какими страхами мне предстоит встретиться и сколько их будет.

Следующей идёт Молли. Она справляется быстрее, чем её предшественник, но и у неё возникают проблемы. Она проводит слишком много времени, тяжело дыша, пытаясь справиться с паникой. В какой-то момент она даже вопит во всю глотку.

Кристина следующая. Затем Уилл. Затем Питер. Я не наблюдаю за ними. Я знаю только, сколько времени они тратят.

И наконец моё имя.

- Лили.

Я открываю глаза и выхожу вперёд, где ждёт Четыре с полным шприцем оранжевой жидкости. Я почти не замечаю иглу, когда она вонзается в мою шею, почти не вижу лицо инструктора, нажимающего на поршень. Я воображаю, будто сыворотка - жидкий адреналин, бурлящий в моих венах и придающий мне силы.

***

Я стою в неизвестной комнате и жду первого страха.

Я слышу звук приближающихся птиц и вижу, как трава начинает расти прямо из бетона под моими ногами.

Крылья хлопают над моим ухом, и вороньи когти впиваются в плечо. На этот раз я не бью птицу со всей силы. Я приседаю, слушая рокот крыльев за спиной, и провожу рукой по траве.

Четыре и Эрик говорили, что я должна понять смысл своих симуляций. Они были правы. Дело не в птицах, а в отсутствие контроля. Дело в бессилии.

А что противостоит бессилию? Сила.

Я впервые почувствовала себя сильной в лагере Бесстрашия, когда держала пистолет. В горле встаёт комок, и я хочу, чтобы когти убрались. Птица верещит, и у меня сводит живот, но затем я нащупываю в траве что-то твёрдое и металлическое. Мой пистолет. Я наставляю его на птицу на плече, и она срывается с футболки взрывом крови и перьев. Я поворачиваюсь на пятках, целясь в небо, и вижу снижающуюся стаю тёмных перьев. Я нажимаю на спуск снова и снова, стреляя в море птиц над головой, наблюдая, как их темные тушки осыпаются на траву. Пока я целюсь и стреляю, меня настигает тот же прилив сил, что и в первый раз, когда я держала пистолет. Сердце перестаёт бешено колотиться, и поле, пистолет и птицы тают.

Я снова стою в темноте. Со всех сторон мои ладони встречают стекло. Снова аквариум.

Я не боюсь утонуть. Дело не в воде. Дело в слабости. Надо просто убедить себя, что я достаточно сильная, чтобы разбить стекло.

Загораются голубоватые огни, и на пол сочится вода. Я бью ладонью по стенке перед собой в ожидании, что стекло расколется. Ладонь отскакивает, не причиняя никакого вреда. У меня учащается пульс. Что, если приём, сработавший в первой симуляции, не работает здесь? Что, если я могу разбить стекло только под давлением? Вода поднимается выше лодыжек, хлещет всё быстрее с каждой секундой. Надо успокоиться. Успокоиться и сосредоточиться. Я прислоняюсь к стене за спиной и со всей силы бью ногой. И ещё раз. Я ушибаю пальцы, но ничего не происходит.

Есть и другая возможность. Можно подождать, пока вода наполнит аквариум и постараться успокоиться, пока буду тонуть. Я обхватываю себя руками, стоя у стены, и качаю головой.

Нет.

Я не могу позволить себе утонуть.

Я сжимаю кулаки и молочу по стене. Я сильнее стекла. Стекло тонкое, как свежая корочка льда. Мой разум сделает это правдой. Я закрываю глаза. Стекло это лёд. Стекло это лёд. Стекло это…

Стекло трескается под рукой, и вода льётся на пол. Возвращается темнота.

Подо мной острые камни, скользкие от воды. Вода тащит меня за ноги, и я цепляюсь за скалу, чувствуя вкус соли на губах. Уголком глаза вижу тёмное небо и кроваво-красную луну. Налетает волна и бьёт меня в спину. Я ударяюсь подбородком о камень и морщусь. Море холодное, но кровь, текущая по шее, горячая. Я вытягиваю руку и нащупываю край скалы. Вода тянет за ноги с непреодолимой силой. Я цепляюсь как могу, но я недостаточно сильная. Вода тащит меня, а волна отбрасывает моё тело назад. Она закидывает мои ноги поверх головы, распластывает руки в стороны, и я налетаю на камень спиной. Легкие раздирает от недостатка воздуха. Я перекручиваюсь и хватаюсь за край скалы, подтягиваясь над водой. Ловлю воздух ртом, и очередная волна ударяет меня, на этот раз сильнее, но я лучше держусь.

Чтобы встретиться со своим страхом, я должна вновь обрести контроль над происходящим.

С криком я выбрасываю руку вперёд и нахожу дыру в скале. Мои руки отчаянно дрожат, когда я подтягиваюсь и подбираю ноги под себя. Освободившись, я немедленно встаю и бегу по камню, проворно перебирая ногами.

Затем исчезает всё, и моё тело становится неподвижным. Слишком неподвижным.

Я пытаюсь пошевелить руками, но они крепко привязаны к бокам. Я опускаю взгляд и вижу верёвочные путы на груди, руках и ногах. Внизу сложены поленья, за спиной столб. Я высоко над землёй. Из теней появляются люди. Это неофиты с факелами, и первым идёт Питер. Он ухмыляется. Где-то в центре толпы зарождается смех и становится всё громче по мере того, как к нему присоединяется голос за голосом. Гогот – всё, что я слышу. Он нарастает, Питер подносит факел к дереву, и у самой земли вспыхивают языки пламени. Они пляшут на концах поленьев и крадутся вверх по коре. Я не пытаюсь разорвать путы, как при первой встрече с этим страхом. Вместо этого я закрываю глаза и вдыхаю как можно больше воздуха.

- Чувствуешь запашок, Фермерша?

Голос Питера громче гогота.

Языки пламени растут.

Парень принюхивается.

- Это запах твоей горящей плоти.

Когда я открываю глаза, всё расплывается от слёз.

- Знаешь, какой запах чувствую я, Питер?

Я напрягаю голос, чтобы перекрикивать смех вокруг, смех, который терзает не меньше жара. Мои руки дергаются, и мне хочется бороться с путами, но я не стану, не стану тратить силы напрасно, не стану паниковать. Смотрю сквозь огонь на Питера, от жара кровь приливает к щекам, жар течёт сквозь меня, плавит носки ботинок.

- Запах дождя.

Гром грохочет над моей головой, и я кричу, когда пламя касается кончиков пальцев и боль разливается по коже. Я запрокидываю голову и сосредоточиваюсь на собирающихся на небе облаках. Молния раскалывает небо, и первая капля падает мне на лоб. Дождь льёт стеной, и сквозь смех я слышу шипение.

Я с облегчением улыбаюсь, когда дождь гасит огонь и остужает ожоги на ладонях. Верёвки распадаются.

Я разглаживаю футболку, а подняв глаза, обнаруживаю, что стою в своей спальне в секторе Дружелюбия. Этот страх мне незнаком.

Я перевожу взгляд на окно за моей спиной. Там снаружи стоит мужчина.

Холодок стекает по спине, словно капля пота, и тело цепенеет. Я узнаю его. Это мужчина со шрамами на лице из проверки склонностей. Он одет во всё чёрное и стоит неподвижно, как статуя. Я моргаю, и двое мужчин появляются слева и справа от него, такие же неподвижные, их лица лишены черт. Я оборачиваюсь, и они уже стоят в моей комнате. Вжимаюсь плечами в зеркало. Мгновение в комнате царит тишина, а затем в окно молотят кулаки, не два, не четыре, не шесть. Десятки кулаков с десятками пальцев сотрясают стекло. Звук вибрирует в грудной клетке, невыносимо громкий. Мужчина со шрамами и два его товарища идут ко мне медленными, осторожными движениями. Они пришли забрать меня, как Дрю и Ал, пришли убить меня.