– Дайте воды, – с трудом выдавила я, и Оксана тут же метнулась на кухню. Глоток прохладной жидкости немного успокоил бушующий во мне пожар и дал возможность шевелить ногами, чтоб добрести до первого на пути стула. – Я в шоке, – все, что смогла выдавить я и закрыла рукой глаза, чтоб сдержать слезы.

– Саш, ты чего? – рядом присела Оксана и дернула меня за руку. – Нет, ну если разобраться, это же то, чего ты всегда хотела? Просто вопрос – как ты это сделала?

– Не знаю, – протянула я. – Мне снился сон…

– Что, сон? – Ко мне наклонилась Таня.

– Сон, я его помню. До мелочей. Так никогда раньше не было. Я видела себя маленькую и маму. Она кормила меня шоколадом за уроки.

– Ну да, ну да, помню я эту особенность твоей мамы, – подхватила Танька, но Оксана шикнула, и та замолчала.

– И что дальше? – спросила Оксана.

– Я во сне услышала голос вашей Роутег. Что-то там про выбор, про спасти ребенка, ну то, что она на сцене мне говорила, – я опять замолчала, чувствуя, как слезы подошли совсем близко.

– Ну-ну, не плачь, – Оксана провела рукой по моему плечу. – Что дальше было?

– Ничего, я сказала себе, чтоб не ела конфет, и перестала есть.

– Ночью? – удивленно спросила Танька. – Ты ела ночью конфеты?

– Нет, во сне, – раздраженно сказала Оксана, показывая Таньке, чтоб помолчала.

– Ты во сне перестала их есть, я правильно поняла?

– Ну да, я маленькая услышала меня большую и перестала.

– Господи, я маленькая, я большая, «Санта-Барбара» какая-то, – бросила гневно Танька. – Я уже нить разговора теряю.

От ее слов я почувствовала еще больший прилив слез, который мои веки не смогли удержать, и завыла белугой на всю квартиру.

– Тише, тише, – Танька кинулась ко мне, доставая носовой платок. – Ты чего? Все же хорошо. Хотела быть худой, и вот. Сколько лет добивалась, а тут просто ночью конфет не поела, – пыталась она меня успокоить.

– Мне страшно, – не успокаивалась я, продолжая выть.

– Чего же страшно? Все хорошо, – талдычила она это слово.

– Так не бывает, поэтому не хорошо! – противилась я.

– Но вот же есть, значит, бывает, и хватит реветь.

– Да, действительно, хватит! – Оксана рывком дернула меня за руку и потащила на кухню. Открыв дверцы ящика, она достала бутылку с ликером, плеснула в три рюмки темную жидкость и протянула одну мне. – Держи, выпей, успокойся. Сейчас со всем разберемся. Давай еще раз все с начала – деловито сказала она.

Я, хлюпая носом, рассказала подробно все свои действия с момента, как покинула театр, до момента их прихода.

– Значит, нам надо поехать к Роутег и все узнать, – немного подумав, после окончания моего монолога, решительно сказала Оксана и дернула меня опять за руку. – Иди одевайся, а я сейчас узнаю, где она принимает, на билетах должно быть. У нее сегодня как раз день личных консультаций.

Оксана вязала сумку и полезла за билетами.

– Странно, – перерывая содержимое, сказала она сама себе.

– У тебя что? – напряглась Танька.

– Билетов нет, – Оксана подняла глаза, наполненные непониманием. – Но я точно помню, как их в карман засунула. Ну ничего, иди одевайся, – кивнула она мне. – Заедем в театр, все там узнаем.

Я, все еще хлюпая носом, нырнула в спальню. Подруги бурно обсуждали произошедшее, пытаясь выстроить план действий.

– У меня проблемы, – я перебила их своим появлением.

– Что еще?! – в один голос охнули они.

– Мне надевать нечего, все большое, – виновато сказала я и потупила взгляд, скрывая слезы.

– Ну чего ты рыдаешь?! – Танька подхватила меня и потянула обратно. – Радоваться надо, а она стонет.

– А я от радости, – оправдывалась я по пути. – Просто реально надеть нечего.

– На, – подруга протянула мне спортивные штаны и футболку. Я неуверенно глянула на нее, но поняла, что спорить не лучшее время, молча всунулась в одежду. Штаны повисли мешком, футболка повторила их движение.

– Ты уверена? – я все-таки подняла вопросительный взгляд на Таню, но она скривила лицо, махнула рукой и вышла из спальни.

– Все равно вариантов нет, – крикнула она. – Выедем, что-то купим.

– Купим, – бухтела я себе под нос, пытаясь пристроить штаны, которые даже с завязанной кулисой сползали. – У меня деньги на вашей Роутег закончились!

Спустя минут десять мы вывалились в подъезд, отправившись на поиск ответов. Действительно, нужно поехать к этой сумасшедшей тетеньке и все у нее узнать. Что это за бред и что с ним делать. Даже несмотря на столь долгожданный результат, к которому я так стремилась, было страшно и как-то не по себе.

– О, а вы куда? – раздалось снизу. – А я к чаю круассаны купил.

Оксана шла первой, первой и остановилась. Я и Танька, натолкнувшись на резко затормозившую подругу, уставились на незнакомого молодого человека.

– Саш, мы же хотели попить чаю, – он обратился точно ко мне, но я все-таки крутанула головой в поисках еще одной Саши рядом. Но нет, я одна с таким именем стояла в подъезде. Итак, цирк продолжается, что на сей раз?

– Дима? – тишину нарушил голос Тани, и мы с надеждой обернулись к ней. Может, она прояснит ситуацию. Но Таня не спешила. Широко открытые от удивления глаза и тишина.

– Ты его знаешь? – я толкнула ее в бок, чтоб вывести из транса, который, кажется, плотно поселился сегодня в наших рядах.

– Ну да, это же он, – многозначительно ткнула пальцем в парня подруга.

– Нет, ну если это он, тогда вообще все понятно! – нервно бросила я. – Но хотелось бы конкретики.

Молодой человек стоял все это время с глупой улыбкой, сжимая кулек с круассанами.

– Саш, ты чего? – наконец произнес он и сделал шаг вперед.

– Так, только подходить ко мне не надо, – я отскочила назад и, как всегда, чуть не упала, споткнувшись о ступеньку. Лишний вес ушел, но ловкости, к сожалению, не прибавилось.

– Я вообще ничего не понимаю, – в диалог наконец вступила Танька. Оригинальная. Как будто одна такая. – Вы Дима? – строго обратившись к парню, она стала наперед.

– Ну да, – протянул он, продолжая улыбаться.

– Я же сказала, что это он! – почему-то крикнула она и схватилась за голову.

– Кто он?! – в один голос, поддерживая ее интонации, срывающиеся на истерику, закричали мы с Оксаной.

– Мой жених, которого я вчера видела. Точно такой, зовут Дима. Я не понимаю, Саша, как ты могла?

Я совсем сдулась. Что я могла, не знаю, но интонация подруги указывала на то, что я виновата.

– Девочки, а что вообще происходит? – Дима наконец перестал улыбаться. – Саш, может, ты объяснишь? Я еду с работы, купил тебе твоих любимых круассанов, спешу, а тут цирк. До первого апреля, вроде, далеко, или вы что-то пили?

Я, хлопая глазами, судорожно пыталась найти объяснения происходящего. Про вес как бы понятно, тут хоть сон мало-мальски объясняет, но этот мужчина… Кто он? В голову не приходило ни одного достойного варианта, и я ушла от ответа, опустив глаза.

– Так, это реально уже не смешно, – Оксанин голос нарушил затянувшуюся паузу, и все утвердительно кивнули. – Быстро все назад, – она развернулась и направилась вверх по лестнице ко мне в квартиру. Вы тоже, молодой человек, – строго сказала она.

– Конечно, я тоже! – окончательно перестав улыбаться, сказал он. – Я вообще-то тут живу.

Таня хотела что-то сказать, но задохнулась в гневе и сделалась очень красной. Я почему-то почувствовала еще большее чувство вины перед подругой и посеменила в квартиру.

Мы все вместе молча прошли на кухню и заняли прежние позиции, только Дима, все еще сжимая пакет с выпечкой, встал в дверях.

– И? – многозначительно бросила Танька в пространство. Что ответить на ее «И», никто не знал, поэтому все продолжили молчать. – Так, понятно, – опять нарушила она тишину. – И как же ты меня, подруга, опередила? – Вопрос был направлен мне. Я растерянно посмотрела на нее, затем на Диму.

– Вы все-таки кто? – ушла я от ответа в вопрос. – И что тут делаете?