В ресторане, из которого он уехал полчаса назад, остались его друзья и коллеги, продолжая бурно отмечать приход нового этапа, что и ему настойчиво предлагали. Гена неуклюже соглашался, каждый раз пытаясь тихо слиться в гардеробную, но каждый раз, Юлька, его зам, давно положившая на него глаз, как на завидного жениха, удерживала перед самой готовностью к побегу. Ничего не оставалось, как вяло улыбаться и возвращаться в эпицентр праздника, ожидая следующей возможности ретироваться.
Но кто стремится, тот добивается – это Гена знал точно, поэтому, когда Юлька увлеклась танцами с Толиком, финансовым директором компании и правой рукой Гены, он тут же воспользовался удачным стечением обстоятельств, оплатил все счета и по-английски исчез.
Перед возвращением в пустую большую квартиру нужно было заехать купить на утро еды. Нина, домработница и повар, на выходных, в холодильнике кроме колбасы и сыра ничего нет.
Большую часть жизни Гена проводил на работе, погрузившись в нее с головой. Дома бывал только по ночам. Семьи нет, никто не ждет, что там делать? Темные стены, туго обтянутые модными обоями, угнетали. Холодильник, как правило, наполняла заботливая Нина, и то редко, потому как большая часть пропадала несъеденной. Но сейчас долгие выходные, и есть придется.
Неординарный ум Геннадия с детства приклеил к нему прозвище «ботан» и убрал из детства друзей, но помог в сознательном возрасте выйти на уровень и обойти своих одноклассников, когда-то центровых заводил, вызывавших у мальчика детскую зависть и желание быть принятым. Общение в детстве сводилось к просьбам списать контрольные, которые Гена щелкал как семечки, и дальше этого не шло. Поэтому в десять лет, подаренный на день рождения компьютер, очень обрадовал Гену. Он закрылся у себя в комнате и перестал искать признания во внешнем мире. Мальчик не на шутку увлекся программированием и компенсировал этим все внешние удовольствия. Быстро разобравшись в бейсике, алгоритмах и паскале, уже в четырнадцать лет он заработал свои первые сто долларов, продав программу для магазина игрушек, которым управлял его дядя. Пытаясь просто поддержать племянника, вскоре дядя понял, что программа рабочая, ко всему, профессиональная и очень удобная в использовании простыми смертными, умеющими тыкать на клавиатуре только в Enter и двигать мышкой. Слух о молодом программисте и низких ценах быстро побежал по рядам бизнесменов, и на Гену, как снег на голову, посыпались заказы. Днями и ночами мальчик осваивал все большие возможности и в день своего совершеннолетия решил открыть фирму. Он снял маленькую однокомнатную квартиру на окраине, перевез туда компьютер, зарегистрировал себя официально директором и позвал Толика, единственного друга, такого же ботана, поехавшего на цифрах, заниматься финансами.
С тех пор прошло семнадцать лет, и маленькая темная однокомнатная квартира на окраине плавно переросла в светлый офис из трех комнат, затем в офис из пяти комнат, а потом в отдельно стоящее шестнадцатиэтажное здание в центре города. Фирма разрослась, подтягивая все новые направления и услуги. Всем этим заправлял Геннадий Олегович, он же Гена, он же «ботан», а рядом был надежный, незаменимый Толик и еще полторы тысячи сотрудников в подчинении.
В свои тридцать пять Гена был доволен карьерой, которую он сделал, но вот с личной жизнью у него так и не сложилось. Первая и единственная любовь в десять лет к милой девочке из параллельного класса так и осталась безответной, а точнее – не выявленной. Потом понеслась работа, карьера, и, в общем-то, голову поднять было некогда.
Конечно, вокруг такого завидного жениха плавало много золотых рыбок с челюстями акул, мечтающих вгрызться в его капиталы, но, как ни странно при стеснительном и тихом нраве Гены, ни одна так и не смогла заполучить ни его сердце, ни его тугой электронный кошелек. Гена стеснительно всем улыбался, но сливался по-английски, так же, как и с праздника в новогоднюю ночь.
Я открыла глаза, в квартире темно. Борис лежит как всегда на голове, придавив меня своими почти десятью килограммами. Боря – это мой кот, наглый британец, считающий себя центром земли. Сколько я не пыталась ему объяснить, что моя голова – это моя голова и на нее ложиться не стоит, так и не понял и продолжает нагло каждую ночь придавливать меня своим пузом.
Моя идиотская привычка вставать рано особенно бесит в праздничные и выходные дни. Тот момент, когда все спят, а ты как дурак проснулся и уже не в силах лежать, сползаешь с кровати, изо всех сил пытаясь двигаться тихо, что никогда не удается. Всегда из рук вырвется какая-то тарелка, скрипнет никогда не скрипящая половица или хлопнет притянутая сквозняком дверь, но сейчас тихо вести себя не надо, я одна, вокруг никого нет.
Спихнув Бориса на подушку и услышав недовольный рык в свой адрес, я сползла с кровати, накинула халат и пошла на кухню. Итак – семь утра, первое января, что дальше?
Первый день нового года меня всегда угнетает. Часто задаю себе вопрос: «Почему?», но не нахожу ответ. Может, потому, что после бурного предновогоднего движения замирание вызывает спазм мозга и панику. А может, какая-то не проходящая вера в чудо, что после наступления двенадцати часов что-то резко изменится и в твою жизнь внесется Дед Мороз с дюжиной снеговиков, которые забросают тебя чудом по голове – крутит в ожидании тошнотой по телу. Ведь сколько бы тебе не было лет, и как бы ты не корчил из себя взрослого серьезного человека, а на вопрос – верите ли вы в сказки? Отвечал – вы что, какие сказки?! Все равно эта вера никуда не девается и даже подавленная и спрятанная глубоко за пазухой продолжает жить. Но вот это осознание, что ничего кроме новой цифры, которую ты будешь писать теперь на документах, по началу забываясь и путаясь, не изменилось, и подмывает изнутри неприятным ощущением. Некой смесью разочарования, печали и обиды на Деда Мороза.
В одиннадцать должны заехать Таня с Оксаной. Во всяком случае, обещали. Оксана точно сдержит слово, потому как отмечала дома и, значит, спать легла рано. Таня была где-то в ресторане, но если Оксана сказала – в одиннадцать, то Таню она разбудит в любом случае, не важно, во сколько та заснула.
Я достала из холодильника яйца, залила их кипятком и поставила на огонь. Надо приготовить оливье к приходу подруг и успеть сделать торт. Не спеша нарезая колбасу, я слушала льющуюся из радио музыку, периодически сменяющуюся рекламой или новостями.
«Спешите! – вдруг слишком громко раздался с динамика хорошо поставленный голос диктора. – Впервые в нашем городе урожденная шаманка Роутег, ведунья в третьем поколении, поможет вам решить любые проблемы с деньгами, в отношениях, в здоровье и любви. Спешите! Всего два дня…»
Я, недослушав рекламу, дернула плечом и переключила волну. Шаманка – ведунья, что за бред?! Кто на это ведется и верит?
Ровно в одиннадцать, как и обещала Оксана, моя дверь распахнулась, и подруги внеслись, чуть ли не кубарем, перекрикивая одна другую. Я, успев к этому времени приготовить поесть, но, не успев накраситься, застыла в коридоре с пуховкой от пудры, пытаясь разобрать хоть слово.
– Я нашла! Это шанс! – кричала Таня. Ее отталкивала Оксана и кричала еще громче, что это изначально ее идея и это она первая нашла. Я, медленно продолжая водить пуховкой по носу, ошарашено смотрела на них, пытаясь понять, что же они нашли. Нет, суть я понимала, такой вихрь эмоций вызвала не иначе как новая идея устроить мою личную жизнь, но что на сей раз, в спектре пройденного, понять было сложно.
Вдруг у меня в кармане завибрировал мобильный, и девочки резко замолчали.
«Слава богу» – подумала я, но достав телефон и увидев, что звонила мама, таки вздохнула.
Пока я беседовала с родильницей, а точнее слушала о своих планах на выходные – заехать забрать холодец, позвонить бабушке Маше, навестить тетю Люду и купить ей вышитые салфетки, подруги устроились на кухне, подъедая мой торт в прикуску с кофе, который быстро сварила Оксана.
