Приверженцы второго мнения повсеместно устраивали страшный ажиотаж. Они моментально скупили все имеющиеся товары для туристов, не оставив в магазинах ни единой палатки, создавали страшную давку в стремлении поскорее запастись продуктами и энергонакопителями. Из городов потянулись тысячи электромобилей. Они упирались в преграждающие дорогу насыпи, и образовывались гигантские пробки.

Счастливчики, которым удавалось вырваться на загородное шоссе, устремлялись к горизонту в поисках наиболее безопасного, по их мнению, места.

«Адмирал Юрм» прибыл в систему Синтакуры во главе группы из четырех транспортных кораблей. Во время трёхдневного перелёта Виктор Брант почти ни с кем не общался, уединившись в своей роскошной каюте. В его характере и миропонимании происходили очевидные трансформации. Совсем недавно Брант был курсантом академии. Он летал так, как не мог никто до него, с лёгкостью побеждая в условном бою пятерых однокурсников. Но это всё было похоже на игру.

Теперь же за плечами у Бранта были реальные сражения. Он познал, что значит уничтожать и радоваться этому. Увидел, как гибнут другие пилоты. Ощутил холодное прикосновение смерти, мурашками разбегающееся по собственной спине.

Внутри как будто стало пусто. Куда-то исчезли страхи и волнения, но вместе с ними и жизнерадостность, и сочувствие, и интерес к чему-то, кроме войны. Даже трепетно хранимый в сердце образ Кристэль Лоран померк, а на попытку вновь вернуть ему краски доселе незнакомый суровый и холодный внутренний голос заявлял: «Она всего лишь женщина, пусть самая красивая из всех, а у тебя есть более важные дела! Вряд ли ты доживешь до новой встречи. Так зачем отвлекаться?»

Момент, когда на «Адмирала Юрма» прибыли несколько человек в глянцевой чёрной форме и забрали с собой бывшего координатора Бада, Брант пропустил. Появлению на крейсере новых пилотов-истребителей он тоже не уделял особого внимания до тех пор, пока капитан Олдман не вызвал его к себе. Разговор сложился непростой.

– У меня отличные новости, Брант! – сказал капитан, протягивая Виктору руку, но не глядя в глаза. – Вам присвоили звание пилота первого класса и одобрили награждение медалью «Воинской славы»!

Брант пожал руку нехотя и ничего не ответил.

– На вечернем построении я вручу перед строем шевроны, медаль и значки за сбитые корабли врага, – продолжил Олдман, – так что нужно выглядеть на все сто.

– Я постараюсь, – кивнул Брант.

Капитан замялся, не зная, как перейти к самому трудному.

– Вы уже слышали, что Питер Бад передан в руки дисциплинарного управления? – вздохнув, спросил он.

– Нет, – коротко ответил Брант.

– Нам пока не могут предоставить координатора, поэтому временно исполнять его функции будете вы.

Виктор с интересом посмотрел на капитана, словно видел его в первый раз.

– Это значит, я не стану участвовать в предстоящем сражении как пилот-истребитель?

– Нет, отчего же! – испугался таких мыслей Олдман.

– Разумеется, вы будете участвовать!

– Совмещение командных и подчинённых должностей допустимо лишь в исключительных случаях, так как ведет к конфликту интересов! – напомнил Брант строки из устава.

Ему очень не хотелось связывать себе руки заботой о других пилотах. В отличие от Брайна Висальски, который занял пост заместителя координатора, чтобы лично не участвовать в сражениях, Брант рвался в бой и в назначении видел только обузу.

– Это исключительный случай! – с уверенностью заверил капитан. – Сейчас больше некому принять эту должность.

– Отнюдь, – возразил Виктор, – я уже не единственный пилот-истребитель на этом корабле. Кроме того, вы сами можете взять на себя обязанности координатора.

Олдману пришлось признаться:

– Это личное пожелание адмирала Гилберта. Когда я запросил нового координатора, он сказал, что сейчас не может его предоставить, но представленный к награждению Брант наверняка в силах его заменить. Мне ничего не оставалось, как согласиться.

– Я приму на себя полномочия координатора, только если с меня снимут обязанности пилота-истребителя, – категорично заявил Брант.

Капитан Олдман разозлился. Его лицо стало пунцовокрасным.

– Не торгуйтесь, Брант, вы не на базаре! – со злостью сказал он. – Это приказ, а приказы нужно выполнять! Общение с Бадом не пошло вам на пользу!

Теперь разозлился и Брант. Последняя фраза буквально вывела его из себя, но он постарался сохранить спокойный тон.

– Сэр, адмирал не знает, насколько радикально моя тактика ведения боя отличается от общепринятой, а вы знаете! – возразил он. – Я не смогу вести в бой других пилотов.

Мне придётся пожертвовать либо своей эффективностью, либо их жизнями! Если вы сами не в состоянии принять решение, отличное от мнения адмирала, то я напишу отказной рапорт. Трибунал меня не пугает, как не пугал он и упомянутого вами Питера Бада!

Брант очень сильно ошибся. Капитан Олдман мог быть робок перед Вероной или, тем паче, перед адмиралом Гилбертом, но его слепая вера в субординацию имела и обратную сторону. Он не мог допустить, чтобы подчинённые выказывали ему откровенное пренебрежение.

– Хорошо, – сказал он, впервые за время разговора посмотрев Виктору в глаза, – поступай, как считаешь нужным.

Если до вечернего построения я не увижу рапорта, то ты примешь на себя обязанности координатора. Приказ о твоем назначении я подпишу прямо сейчас. Можешь идти.

Слова, сказанные Виктором сгоряча, поставили его в трудное положение. На самом деле он совсем не был готов отказаться от всего и последовать дорогой бывшего координатора Бада. Новое назначение не только связывало Бранту руки, но и возлагало тяжёлую и неприятную ответственность за жизни других людей. В том, что многие, если не все из них, погибнут в ходе предстоящего сражения, можно было не сомневаться. Но это всё же лучше, чем полностью поставить крест на военной карьере и, вполне вероятно, лишиться свободы. В военное время трибунал не станет особенно церемониться. Вот только принять это назначение означало нарушить своё слово и показать Олдману, что Брант такой же, как и все они – личную выгоду ставит выше принципов.

Брант метался по своей каюте, не находя себе места. За час до вечернего построения решения у него ещё не было.

Наконец он сел за стол, взял лист бумаги и начал писать. Поставив размашистую подпись, Виктор встал и начал готовиться к построению. То и дело он бросал косые взгляды на стол, где лежал его рапорт, словно это была не бумага, а гремучая змея, раздражённо трясущая хвостом.

На построение Брант отправился, держа в руке свёрнутый трубкой листок. Отдал бы он его или нет, не знает никто, так как капитан Олдман перехватил Виктора при входе на плац.

– Послушай, – сказал он, взяв Бранта за локоть, – мы оба погорячились. Я знаю, что ни тебе, ни мне, ни кому-то ещё не будет лучше, если ты подашь этот дурацкий рапорт.

Грядёт грандиозное сражение, и ты очень нужен сейчас.

Прошу тебя, прими командование истребителями! Подумай, что сказали бы люди на Кантуме, узнав, как мы спорим между собой?

Долго уговаривать Бранта не было нужды. Единственное, что могло толкнуть его подать рапорт – это гордость, а после слов капитана Олдмана ей уже ничего не угрожало.

– Хорошо, – согласился Брант, – так действительно будет лучше.

– Порви это! – Олдман указал на свёрнутый лист бумаги в руке у Бранта.

Виктор послушно разорвал свой рапорт и положил обрывки в карман.

– Отлично! – с облегчением вздохнул капитан. – А теперь нас ждёт твоё награждение!

Пополнение «Адмирала Юрма» составляло всего двадцать восемь пилотов-истребителей, то есть не хватало одиннадцать человек. Набрать всё необходимое количество в условиях цейтнота и удаления от распределительных пунктов было сложно, да и корабль Олдмана отнюдь не находился в приоритете у адмирала, несмотря на его недавние успехи.

Большинство из новичков были вчерашними курсантами. Они с восторгом слушали красивую речь капитана и вытягивали шеи, пытались рассмотреть значки, которые тот прикрепил на китель Бранта.