Тут окончательно захмелел царь и говорит:

— Полюбился ты мне за твою удаль! И коли у тебя и у меня будут дети, да случится так, что у одного родится сын, а у другого дочь, мы с тобой породнимся, сватами станем!

— Ровня ли я тебе, царь-государь? — отвечал егерь. — Слыханное ли дело, чтобы царь с егерем породнился?

А царь не унимается. В раж вошел. Сам поклялся и землю поцеловал. Потом егеря заставил поклясться и землю целовать.

— Как сказано, так тому и быть! — кричал царь. — Клятва наша нерушима во веки веков!..

Много ли, мало ли прошло времени, в один и тот же день родились у егеря сын, а у царя с царицей дочка. Егерь с женой назвали сына Питахиром, а царевне дали имя Янзихире.

Питахир и Янзихире росли вместе, каждый день играли в царском саду и крепко подружились. Как-то раз боярские дети стали над ними смеяться, дразнить их женихом и невестой.

Царевна побежала к няньке и стала расспрашивать:

— Что это ребята про нас с Питахиром говорят, будто мы жених и невеста?

— Ты и есть невеста Питахира, — отвечала нянька. — Родители сосватали вас, когда ни тебя, ни Питахира еще и на свете не было. Клятву в том дали, землю целовали.

Запали эти слова царевне на ум. А годы шли да шли, и Янзихире выросла такой красавицей, что все на нее любовались. И Питахир стал пригожим молодцем. Он так полюбил царевну, что и свет ему казался не мил, если не видел ее. И красавица Янзихире только о нем и думала, а при встречах с Питахиром становилось ей легко и радостно, будто летним теплым солнышком обогревал царевну взгляд пригожего молодца.

Царевна рассказала ему все, что слышала от старой няньки, и они поклялись друг другу в верности.

Между тем царь давным-давно позабыл, что он клялся породниться с егерем, а тот никогда не напоминал об этом сговоре и о клятве.

Слава о красоте Янзихире катилась по всему свету, и многие царевичи и королевичи засылали сватов, а царь всем отказывал. Он говорил послам:

— Царевна еще молода, ей рано замуж выходить!

А сам думал: «Не пара моей дочери эти женихи! Дождусь такого, с кем не зазорно будет породниться мне, великому государю».

И вот в скором времени приехал к царю в гости королевич из славного, могучего королевства Каракола. Как только увидел он красавицу Янзихире, тотчас же полюбилась она ему, и стал он царя уговаривать:

— Выдай, царь-государь, дочь за меня! Когда мы с тобой породнимся, наши государства станут верными союзниками и мы вместе сможем завоевать и подчинить себе многие земли и царства!

— Я с радостью породнюсь с тобой, — отвечал королевичу царь.

И приказал он позвать царицу с царевной. А когда Янзихире с матерью пришли, царь сказал:

— Мой гость, королевич из великого, и славного каракольского королевства, приехал свататься. Лучшего жениха не было и не будет, и мы с царицей даем тебе наше родительское благословение. Теперь ты, дочка, — невеста королевича, а он твой жених. Станем сговариваться, когда примемся свадьбу играть, пир пировать. Все приданое давно уже справлено, за этим дело не станет.

Оробела царевна от этой новости, но набралась храбрости, земно поклонилась сперва отцу с матерью, потом королевичу и промолвила:

— Я, царь-государь и сударыня-матушка, ваша дочь, и воля надо мной ваша. А одного понять не могу: ведь уже давным-давно по твоей, государь, родительской воле я просватана. Жениха своего люблю и выйду замуж только за своего суженого. Ни за кого иного от живого жениха не пойду. Не гневайся и не обессудь, гость любезный. Царь-государь, видно, запамятовал, что просватал меня.

Услышал те речи царь да так и онемел. Стоит, слова вымолвить не может, только глазами хлопает. Царица слезами залилась, запричитала:

— Ай, срам какой! Где это слыхано, чтобы дочь так отцу с матерью дерзила?

А королевич из каракольского королевства обиделся и стал грозить:

— Это обида мне и всему нашему славному королевству! Я уеду, но приведу свое войско и разорю все ваше царство!

С теми словами он выбежал из дворца, вскочил на коня и поскакал в свое королевство.

Мало-помалу царь пришел в себя, затопал ногами и закричал не своим голосом:

— Эй, слуги! Царевну заприте в девичьей светлице и к дверям поставьте караул. Без моего ведома никого к ней не пускайте!

Потом приказал схватить егерского сына и держать под караулом. После всего этого велел столярам сделать большой крепкий сундук на колесах, а пазы у сундука просмолить и проконопатить.

На другой день, когда столяры окончили работу, царь распорядился:

— Посадите Питахира в сундук, крепко-накрепко закройте крышку, укатите сундук в реку.

Перед тем как посадить егерского сына в сундук, придворный чародей по приказу царя помазал ему волосы волшебным зельем. От этого зелья Питахир в ту же минуту потерял память и уснул.

А отец Янзихире тем временем послал грамоту каракольскому королевичу: «Забудь неразумные слова моей дочери и приезжай поскорее. Никакого другого жениха, кроме тебя, у нее не было и не будет».

Королевич получил письмо, обрадовался и стал собираться в дорогу.

Долго ли, коротко ли качался сундук на волнах, а только вынесла его вода и прибила к берегу в другом царстве. Царская дочь пришла купаться и увидала сундук. Она позвала на помощь своих сенных девушек, выкатили они сундук на берег, потом прикатили во дворец. Царь приказал открыть сундук. В сундуке спал глубоким сном пригожий молодец. Царевна как только взглянула на него, так сразу же и влюбилась. Позвала она придворного знахаря и велела разбудить молодца.

После того как знахарь разбудил и привел в чувство Питахира, царь с царевной принялись его расспрашивать:

— Кто ты есть, добрый молодец? Из каких родов, из каких городов? И как тебя по имени звать-величать?

Он понимал все, что говорили, а рассказать, кто он и откуда, не мог.

— Не помню, — отвечал он, — где раньше жил, и не знаю, как меня зовут. Может, все это сон, а может, и наяву было: город возле реки. А в какой стороне, в каком государстве, сказать не могу.

Подивился царь, когда услышал такой ответ, и подумал: «Не простого, видать, молодец роду. То ли провинился в чем, да сказать не хочет, то ли по навету чьему-нибудь наказан? Может, зельем опоили да памяти лишили? Поди знай. А из себя видный, пригожий и рассудительный, пусть покуда у нас немного поживет».

Отвели Питахиру покой во дворце. Живет он, за одним столом с царем да с царевной пьет-ест. На охоту ходит, дичь к царскому столу промышляет. Со всеми обходительный, ласковый. Обо всем поговорить умеет, а вспомнить, кто он такой и откуда, никак не может. Всю прежнюю жизнь начисто позабыл, словно она пологом закрыта.

Царевна вокруг него так и увивается. И ему она вроде по сердцу пришлась. Царь все это примечает.

И как-то раз улучил он время, завел разговор с дочерью с глазу на глаз:

— Послушай, дочка, что я тебе хочу сказать. Сына у меня нет, сам становлюсь старый, а ты уж на выданье. Ну как выйдешь замуж в иное государство, кто тогда после меня станет нашим царством править? Гость наш, как погляжу, люб тебе, и мне он по душе, вот только не знаем, кто он есть такой. А так во всем человек, видать, хороший. Мог бы стать мне вместо сына, и ты бы на глазах жила.

— Царь-государь, — вымолвила царевна, сама глаза опустила и зарделась как маков цвет, — коли уж пришла пора мне свое гнездо вить, семью заводить, так иного жениха мне и не надобно. Благослови выйти за Найденыша. Люб он мне!

Царь на то согласился. А царевна побежала искать Питахира. Встретились они в саду. Заговорила царевна:

— Остался ты без роду, без племени, один как перст. Надо тебе к какому-нибудь берегу прибиваться, семьей обзавестись. Отцу моему ты по нраву пришелся, и мне ты мил да люб. Если вздумаешь своей семьей обзаводиться и посватаешься за меня, буду тебе верной и любящей женой.