Сидел-сидел, повалился на песок и крепко уснул. Проснулся, а солнышко уж далеко за полдень перевалило.

Забеспокоился Иван:

— Ну что теперь делать?

И тут только вспомнил, о чем ему говорил иноходец. Вскочил на ноги, достал из-за пазухи полотенце, взмахнул им сверху вниз раз, другой, третий и крикнул:

— Верный конь, стань передо мной, как лист перед травой!

В ту же минуту послышался конский топот. Оглянулся Иван, а степной иноходец тут как тут, будто из-под земли вырос:

— Что, хозяин, не весел, чего голову повесил? Зачем звал?

Рассказал Иван, какую ему царь дал задачу, и прибавил:

— Ума не приложу, как на дне моря жеребцов сыскать да домой вовремя пригнать?

Иноходец головой помотал и промолвил:

— Да, не дальняя мне теперь дорога, да, может статься, печальная. Сиди тут и жди. Первого, меньшого морского жеребца, я без труда выгоню, а ты не прозевай его поймать да усмирить. И с другим, средним его братом, управлюсь. А вот удастся ли третьего, старшего брата, осилить, сам не ведаю. Когда поймаешь и усмиришь первых двух, зорко следи за морем. Если все четыре мои подковы в той битве оторвутся и вылетят на берег, считай, пришла мне погибель, и больше не жди меня.

С теми словами ринулся конь в морскую пучину. И в скором времени зашумело море, запенилась вода, будто закипела…

Выскочил на берег меньшой морской жеребец. Изловчился пастух, ухватился за гриву, вскочил верхом и давай коня усмирять. Сколько ни бился Иван, ничего поделать не может. Носится морской жеребец по берегу, горы песку и камней под самые тучи мечет из-под копыт.

А море кипит, клокочет. Что делать Ивану? Выхватил он свое чудесное полотенце и раз-раз! — хлестнул морское чудовище по голове слева направо и справа налево.

В ту же минуту морской жеребец усмирился и запросил:

— Остановись, Иванушка! Ударишь полотенцем третий раз, не выжить мне! Я теперь из твоей воли никогда не выйду и братьям закажу слушаться тебя во всем.

В ту пору средний морской жеребец выскочил на берег и вихрем промчался мимо Ивана прочь от моря. Следом за ним кинулся младший брат, мигом настиг беглеца и заржал на особый лад. Как вкопанный стал средний морской жеребец:

— Покоряюсь тебе навеки! Ведь не знали мы, что владеешь ты волшебным полотенцем.

А Иван глаз с моря не спускает. Смотрит, как вздымаются волны, пенится море. И вдруг со свистом пролетело что-то. Невдалеке упала подкова, за ней вслед другая: «Ох, погибает мой иноходец», — подумал Иван.

Но как раз в это самое время выскочил на берег старший морской жеребец, а за ним вслед выбежал из моря и степной иноходец.

Иван скоро поймал и усмирил третьего морского жеребца и погнал их всех на царский двор. А степной иноходец сказал:

— Отощал я совсем и ноги поотбил, побегу в заповедные луга пастись. Коль понадоблюсь, позовешь.

В ту пору царь приказал стражникам:

— Как только солнце сядет, найдите пастуха и бросьте в темницу. Завтра велю его казнить.

Не успел он этих слов досказать, как донесся конский топот.

Скачут морские кони. На одном Иван сидит:

— Эй, отворяйте ворота!

Царь руками всплеснул, ногой топнул от досады, но Ивану притворно сказал:

— Молодец! Люблю эдаких: коней упас и вовремя домой пригнал. Сказывай, чем за службу наградить. Проси серебра, золота, каменьев самоцветных. Дам столько, сколько душе твоей угодно.

— Не надо мне ни серебра, ни золота, ни каменьев самоцветных, позволь из твоего заповедного родника немного чудодейной воды взять, родителя моего от недуга избавить. За тем я сюда и приехал. Ради этого только взялся и службу твою справить.

— Ишь чего захотел! — зашумел царь. — Родник этот только и есть один на всем белом свете. Целебной воды дает не больше десяти наперстков в год. В давние времена запрет положен: ни капли из нашего царства не выпускать. Проси чего хочешь иного.

— А иного мне ничего не надо.

Царь перечить больше не стал и повел Ивана в дальний конец сада. Там под деревом врыта в землю небольшая серебряная чаша. Открыл царь крышку, и увидал Иван: на дне чаши плещется и пузырится живая вода.

Царь сам зачерпнул воды, подал Ивану маленький пузырек.

— Ступай теперь поужинай и ложись спать, а завтра я тебя с честью домой отправлю.

Промолвил царь так, а сам думает: «Не топтать тебе зеленой травы, сегодня уснешь и больше не встанешь».

Иван пошел ужинать, а царь позвал главного палача и приказал:

— На утренней заре отруби пастуху Ивану голову. Спать он будет над конюшней на сеновале.

После ужина поднялся Иван на сеновал и слышит:

— Не ложись, Иванушка, спать. В полночь надо тебе отсюда бежать. Как только конюхи уснут, подам тебе голос, а ты отопри конюшню и выведи нас во двор.

Это младший морской конь ему из конюшни проговорил.

Сидит добрый молодец, ведет время. Близко к полуночи угомонились конюхи. Послышался храп. Спустился Иван вниз, отпер конюшню, а морские кони ему навстречу спешат.

— Садись на меня, — сказал старший морской конь, — да крепче держись! Царь приказал главному палачу тебя убить на утренней заре. Надо спешить.

Сперва конь, на котором сидел Иван, перемахнул через высоченный частокол, а вслед за ним перескочили и два других морских коня и вихрем помчались прочь от дворца. Тут Иван вспомнил о степном иноходце, махнул полотенцем сверху вниз раз, другой, третий и проговорил:

— Верный конь, стань передо мной, как лист перед травой!

И услышал он голос:

— Я тут и есть!

Оглянулся Иван и видит: вместе с морскими конями скачет и иноходец.

Утром и говорит главный палач царю:

— Убежал Иван-пастух из дворца и всех морских коней угнал.

— Ну, коли на морских конях беглец ускакал, то и погоню посылать нечего. Все равно не угнаться.

А Иван тем временем путь продолжал. Притомятся кони, самого голод и жажда одолеют, достанет он кувшинец о двенадцати рылец — всяких кушаний и напитков перед ним гора появится. Сам подкрепится, кони отдохнут, сил наберутся и снова в путь-дорогу.

Выбрались из Страны Светлого дня, проехали через дремучий лес и попали в родные места.

Обрадовался отец, когда узнал, что воротился меньшой сын:

— Не чаял, сынок, и дождаться тебя! Одолели меня хворобы. Вот голос твой слышу, а самого тебя не вижу!

Иван помазал отцу глаза целебной водой — прозрел старик, а когда выпил несколько капель той воды, все хворобы-недуги будто рукой сняло. Собрали гостей, завели пир на весь мир, и отец на пиру плясал так легко, что все диву давались.

А от тех коней, которых пригнал Иван, и повелись резвые рысаки по всей нашей земле.

Поехал как-то раз царь с новым егерем на охоту.

— Главный сенатор хвалил тебя, — сказал царь егерю. — Говорил, будто можешь любого зверя загнать и живьем поймать. Правда ли это?

— Мой дед и мой отец весь свой век охотой промышляли, — отвечал егерь. — Лучше их, пожалуй, охотников не было. И меня с малолетства отец к охоте приучал, и я кое-что у него перенял. Когда у твоего главного сенатора служил, он моей службой доволен был, а как тебе моя служба приглянется, не знаю.

В тот день набили они много дичи. А под конец царский егерь загнал и живыми поймал двух зайцев. Глядит царь на своего нового егеря, не налюбуется, а на привале, когда выпил да закусил, и вовсе разошелся, принялся взахлеб хвалить:

— Много у меня хороших егерей, а такой сноровки, как у тебя, ни у кого нет!