Он был прав — во времена Аракса ритуал еще не проводили, так как никаких врат между мирами на тот момент еще не было. И все же он три века прожил под Демоновыми горами, из года в год видел наши плетения. Не настолько же его память короткая? Для меня это редкая возможность совместить приятное с полезным: не дать сорваться ритуалу и исполнить данное Араксу обещание. И жезл я ему верну, он создавался специально для некроманта, а я стараюсь как можно реже прибегать к этой силе. Невозможно коснуться ее и остаться прежним, каждый раз во мне словно что-то обрывалось.

Деметриус подошел ко мне и спросил тихо-тихо:

— Что ты задумал? — смотрел с опаской, словно ожидал от меня какой-то безумной выходки. И на этот раз он был прав в своих подозрениях.

— Я ведь рассказывал тебе про прежнего владельца этого жезла? — ответил я так же шепотом.

— Ты сказал, магия ему больше недоступна.

— Это поправимо, но для этого ему придется умереть.

— Он же бессмертный! Постой-ка, ты же не хочешь сказать, что с нами в круг встанет лич?! — последние слова были сказаны уже не шепотом, и все тут же повернули на нас головы.

Велиус, который расхаживал туда-сюда, застыл на месте.

— Лисандр, ты нормальный, нет? — поднял голову Усхари. — Ох, не зря говорят, что у некромантов с головой не все в порядке! Прости, Велиус, не принимай на свой счет.

—Нет уж, Велиус тоже хорош! Ходит по академии в таком виде, а ведь многие знают, что я старше него! — Ронгвальд метнул на старца гневный взгляд, но тот, казалось, пропустил все шпильки в свой адрес мимо ушей. Или сделал вид.

Я тоже решил не обращать внимания: нормальность — понятие относительное, а некромантию я никогда и не считал своей основной специализацией.

— У кого-то есть вариант получше? И я попросил бы старшего не провоцировать, — я имел в виду Аракса, но Велиус вдруг взглянул на меня с благодарностью, словно принял мои последние слова на свой счет.

— Да хоть черт в юбке лишь бы печать обновить, — неожиданно поддержал Хенрикус. — Лисандр, можно тебя на пару слов?

Молча кивнув, я помог ему подняться, и мы вышли из освещенной комнаты в зал.

— Так, во-первых, не надо меня жалеть, ясно? Я, может, всегда мечтал уйти героем, да все никак случая не предоставлялось...

Утром у него было иное мнение на этот счет. Ради него я был готов даже отложить дуэль с Двэйном и сейчас сделаю все, чтобы его жертва не была напрасной, но Хенрикусу не нужна моя жалость, и я должен с уважением принять его выбор. Я хотел что-то ответить, но не мог, будто ком встал в горле. Просто кивнул.

— …Во-вторых, надеюсь, ты хорошо все продумал. При других обстоятельствах я бы первый дал тебе по шее, а сейчас могу лишь порадоваться твоей находчивости и твоему безрассудству. А теперь слушай и запоминай… — Хенрикус подобрался, и я понял, что сейчас услышу что-то по-настоящему важное. — Мы с твоим учителем долгие работали над тем, чтобы закрыть врата окончательно, сейчас это дыра на самой ткани мироздания, которую мы просто штопаем из года в год. Если все получится, нам не нужно будет этого делать. Ты только представь! Демоновы горы, наконец, очистятся от скверны, их порождения больше не будут терзать эту землю! Ради этой работы я и покинул ковен, но остальные пусть лучше считают, что я смалодушничал, — старый маг перевел дыхание, прочистил горло и продолжил: — Там уже почти все готово, но возникли кое-какие проблемы с расчетом мощностей. Окинус переживал, что может рвануть. Я думал, что смогу закончить работу сам, но теперь вынужден переложить ее на твои плечи. Верхний ящик моего рабочего стола, записная книга в толстой серой обложке… — Хенрикус не успел закончить, как прямо перед нами открылся портал, из которого выплыл — по-другому не скажешь — мой новый знакомый.

Аракс Безжалостный разительно изменился с нашей встречи. От него исходила такая мощь, что невольно позавидуешь. Конечная совершенная форма, лишенная человеческих слабостей и ограничений, которые налагает на мага смертное тело. Венец творения. Только некромант может смотреть на высшую нежить с таким восхищением, с каким художник смотрит на непревзойденный шедевр живописи. Любой нормальный человек в ужасе сбежал бы куда подальше. Если смог бы, конечно.

Нижний край его ветхого одеяния едва касался пола, лохмотья висели на его костлявых плечах, как на летающей вешалке. Ног у Аракса не было давно, а теперь не стало и щупалец — Либитина не потерпела бы чужеродных элементов на своем творении. С черепа местами сходила похожая на древний пергамент кожа, а в провалах глазниц горел зловещий зеленоватый огонек.

— Так впору глядеть на невесту перед свадьбой, — голос Аракса тоже изменился. Так ветер по осени шуршит сухими листьями, человек так говорить не смог бы. — Подбери слюни, Лисбет.

Снова-здорово!

— Кто такая эта Лисбет, что вы постоянно меня с ней путаете?

Хенрикус бросил мне предостерегающий взгляд, но сам рта не открывал. У магов есть целый сборник правил, которые нам вбивают еще в начале обучения, и одно из них запрещает первым начинать разговор с нежитью. Можно подумать, кто-то в здравом уме захочет! Поднятые темной магией мертвецы — ребята неразговорчивые, а высшую нежить наш мир не видел веками. Часть правил для современного человека звучат смешно или глупо, и никто из живущих уже не помнит, почему так, а не иначе. И все же не стоит забывать, что древние маги ничего не делали просто так, а строчка о соблюдении кодекса даже включена в ученическую клятву.

— Я не помню. Возможно, при жизни это имя что-то значило для меня. Остальные мгновенно вылетают из памяти, прости. Напомни свое еще раз.

И как он собирается вставать в круг с его-то дырявой памятью?!

— Не забивайте голову, — вздохнул я. — Главное, чтобы нужное плетение из вашей памяти не вылетело. Показать схему?

Может, я правда ненормальный, раз позвал его? Его силы с лихвой хватит, чтобы сравнять с землей Демоновы горы, и я не представлял, что у него на уме. Чувствует ли немертвый маг тот холод и неутолимую жажду, что испытывала поднятая мной нежить? Может, в эту самую минуту он борется с желанием впиться зубами мне в шею?

— Не утруждайся, она стоит у меня перед глазами.

Надеюсь, он это о схеме, а не о моей шее. Аракс то и дело отводил взгляд. Не хочет лишний раз подвергать себя искушению? Но, проследив его направление, я понял, что он смотрел на жезл, который я по-прежнему держал в руке. Его жезл. Мысленно обругав себя за тупость, я протянул проводник его создателю.

— Благодарю, — костлявые пальцы мертвой хваткой вцепились в покрытое лаком дерево. — За все. Ты сделал для меня много больше, чем обещал, — добавил бесцветный голос после небольшой паузы.

Аракс даже склонил голову в знак благодарности, я ответил тем же. Сняв с пальца кольцо, отданное Миртой в обмен на жезл, лич протянул его мне.

— Я верну его владелице, — пообещал я, убирая кольцо в карман.

Резкое колебание магического фона заставило нас обоих и стоявшего на почтительном расстоянии Хенрикуса резко повернуть головы. Ткань мироздания уже трещала по швам. Обычным зрением этого пока нельзя заметить, но поставленная в прошлом году печать трещала, как надетая не по размеру рубаха.

— Нужно начинать, — покачал головой Хенрикус. — Лисандр, не туда! — крикнул он мне, когда я занял привычное место на конце «своего» луча.

Строго говоря, октаграмма была идеально ровной, и все ее лучи были абсолютно одинаковыми — их можно отличить лишь по защитным рунам, которые опоясывали фигуру, но так повелось, что за каждым магом закреплялось определенное место. Я на всякий случай оглянулся, но ошибки не было — «моими» рунами с первого ритуала были «давать» и «вечность», вот и сейчас они слабо мерцали за моей спиной. Если уж на то пошло, Хенрикус мог не знать, где я обычно стою — он покинул ковендо того, как я первый раз встал в круг.

Когда я с недоумением посмотрел на старого мага, он кивком указал мне на луч, где много лет подряд стоял Окинус. Место главы неизменно было в начале строки у рун «власть» и «пространство», а я стоял рядом.