Оставив еще пачку бинтов и таблетки на тумбочке у кровати, я уселась с ногами в небольшое кресло, стоявшее в спальне неподалёку от окна. До рассвета я не сомкнула глаза, постоянно подходила, проверяла, есть ли у Воронова температура, прислушивалась к его дыханию. Он уснул. Кажется, я всё сделала верно, насколько это могло быть возможным.                     

Неожиданный хлопок заставил меня вздрогнуть и поднять голову. Я часто заморгала и не сразу просекла, что за окном уже давно утро, а Вадима в кровати нет. Аккуратно убранная постель, таблетки и бинты с тумбочки куда-то пропали. Сейчас это была обычная спальня, а не то ночное поле боя, что я сегодня перенесла.

Ноги сильно затекли, и когда я попыталась встать, то тут же свалилась на пол. Голова просто трещала по швам, и я даже ума приложить не могу, в какой именно момент задремала. Колючее ощущение в ногах постепенно спало, и я тут же вскочив с пола, побежала в гостиную, залитую лучами зимнего солнца. Воронова я, конечно же, нигде не нашла. Видимо, уже уехал. Не человек, а зверь какой-то, честное слово. Еще ночью корчился и стонал от боли, а наутро умчал куда-то по делам.

Пусть так. Главное, что в этот не самый легкий период я оказалась рядом с ним. Мне до ломоты во всем теле хотелось увидеть его, чтобы убедиться – переживать больше не о чем. Но я понимала, что мне просто нужно поверить в это, другого выхода нет.

В желудке неприятно заурчало. Я прошла на кухню и заметила, что обеденный стол накрыт на одного человека. На белой блестящей тарелке лежали блины, щедро посыпанные свежими ягодами, в чашке еще дымился чай, а в узкой высокой вазе стояла маленькая красная розочка. Когда он успел всё это устроить?

Я заулыбалась, будто умалишенная и осторожно подошла ближе к столу. Всё это было реальностью, а не сном, придуманным моей больной фантазией. Я рассматривала блины и цветок так, будто видела впервые. Радость смешалась с удивлением и непониманием. Для меня было дикостью то, что Вадим позаботился обо мне. Да, это обычный завтрак. Просто блины. Просто роза. Что в этом может быть особенного? Не знаю, как для других, а для меня это сродни целой вселенной, неожиданно обнаруженной в кармане моей старой куртки.

В груди что-то внезапно защемило. Я прижала руки к той стороне, где билось сердце, и медленно опустилась на стул. В то утро я была настолько счастлива, что это причиняло мне боль, хотелось разреветься как ребенку и одновременно рассмеяться до надрыва живота.

Недели снова понеслись одна за другой, но в этот раз я вела себя спокойней, правда, иногда всё же срывалась: кусала губы до крови, беспричинно злилась и не могла по ночам спать. Но как бы там ни было, а я, ломая себя, всё равно старалась принять тот образ жизни, который мне предложил Вадим. Трудно. Одиноко. Будто кусок от тела оторвали и оставили захлебываться в собственной крови. А потом всё это становилось неважным, абсурдным, когда он снова возвращался в мою жизнь. Его возвращение было сродни бешеному вихрю – резкий, напористый, но желанный и наполненный спасительным воздухом.

В периоды возвращения Воронова мы либо занимались любовью, либо бесконтрольно трахались там, где приходилось: заднее сидение его «Мерседеса», стол в кабинете «Корвина», пол в гостиной, ванна, кровать, ближайшая стена или подоконник. Без разницы. Главное – его руки, губы и этот вынимающий душу взгляд глаз-льдинок. Поцелуи на моем запястье завораживающе опаляли кожу. Если мы и не будем вместе всегда, то я твердо для себя решила, что никто другой к моему шраму не прикоснется. Выломаю себе руки, но не позволю чужим губам касаться тонкого почти незаметного для посторонних глаз следа секундного отчаянья.

Сегодняшний мартовский день в ресторане начался, как и все предыдущие: принятие смены, завтрак на ходу, идеально вымытые руки, запас ручкой и блокнотом. Как-то Вадим мне предлагал бросить пост официантки, но я отказалась. Не для того, чтобы показать ему, какая я независимая и бла-бла-бла. Я просто уже не представляла своей жизни без какой-либо работы. Слишком много времени я уделяла тому, чтобы притащить себе и друзьям кусок хлеба, поэтому в одну секунду превратиться в фифу-бездельницу не могла и не собиралась. Мне нравилось работать, нравилось по миллиметру превращаться из сумасшедшей дикарки, которая готова всем и вся снести голову, если потребуется в более вменяемого человека. Конечно, все эти богачи всё так же нервировали меня, но я старалась воспринимать их как своих клиентов. Если бы не этот пунктик, уже давно заплевала им всё вино и блюда, после чего непременно получила нагоняй от Вадима. И говоря про нагоняй, я никак не имею в виду жаркий секс. Он в прямом смысле отчитает меня, влепит штраф и лишит секса. Быстро смекнул, что я неравнодушна к этому занятию, вот теперь и манипулирует, засранец.

За то время, что я знаю Воронова, мне быстро стало понятно, что он четко разделяет свою личную жизнь и рабочую сферу деятельности. Поэтому поблажек он мне никаких не делает, чему я благодарна, в противном случае, уже бросилась на него с кулаками, за мои недооценённые способности.

Оттащив за пятый столик чашку двойного эспрессо, я краем глаза заметила, что в ресторан зашла знакомая рыжеволосая мымра. Милана. Давненько я ее не видела. Всё такая же богато одетая, только вот взгляд уставший и злобный. Она быстро нашла меня глазами и вальяжно уселась за свободный столик. Я не идиотка, сразу поняла, что Милана сюда пришла не есть, а со мной поговорить, потому что больше мест, где мы можем встретиться, нет.

Где-то в глубине души я догадывалась, что она захочет поговорить. Такие женщины как Милана не могут вот так просто отпустить мужика, который спонсирует все ее капризы. Правда, думала, что она раньше заявится, но и тут всё было не так просто. Милана оказалась не такой тупой, какой прикидывается. Подобрала самое подходящее время, когда Вадима нет в городе и, кажется, даже в стране.

- Можешь ее не обслуживать, если что, - заявила Оксана, - я другого официанта пошлю.

- Нормально всё, - кратко бросаю администратору и смело шагаю к рыжей фурии.

Милана буквально прожигала меня взглядом своих голубых глаз, обрамленных искусственными ресницами. Что это вообще нынче за мода такая пошла, делать из себя куклу? Мысленно считаю до десяти. Главное постараться быть спокойно столько, сколько мне позволит дрянной характер. Но чую, что не сдержусь и вырву клок рыжих волос, если Милана что-то взболтнет оскорбительное.

- Доброе утро, - дежурно приветствую. – Что закажите?

- Оставь это дерьмо при себе, - тут же отвечает Милана, нервно выстукивая накрашенными темно-синим лаком ногтями.

- Тогда зачем пришла сюда? – жестким тоном спрашиваю.

- Как тебе спится в его постели? Достаточно хорошо? Удобно? – она с прищуром смотрит на меня. Ненавидит. Знаю. Я бы тоже ненавидела, будь на ее месте.

- Тебя это волнует? – хмурюсь.

- Волнует, - Милана шипит как змея. – И если ты думаешь, что вот так просто отнимешь его у меня, то я быстро тебе зубы обломаю.

- Я никого не отнимала, - мой голос отдает металлом. – Он сам сделал свой выбор. Или ты думаешь, что мы с тобой дотягиваем до того уровня, чтобы помыкать такой личностью как Воронов?            

- Не знаю как ты, - хмыкает, - а я – вполне. Вадим – не монах. Но я не позволю какой-то оборванке занять мое место. Я прощала ему то, что ты даже себе представить не можешь. Так что, мой тебе совет – исчезни, или я тебя уничтожу, - Милана поднялась со своего места и внимательно посмотрела мне прямо в глаза.

Она немного выше меня, наверное, это из-за каблуков. Похоже, то, что Милана смотрела на меня сверху вниз, должно меня как-то подавить, заставить бояться, но не на ту напала. Пуганная такими ситуациями, что нормальному человеку и в голову не придет.

- Если и так, то я потяну тебя вслед за собой, - из последних сил я пыталась оставаться спокойной.

- Ты просто его очередная игрушка… Игрушка Ворона… Ни больше, ни меньше, - каждое слово Миланы было пропитан такой дикой злобой, ядом, ненавистью, что хотелось блевануть. И откуда в одном человеке столько желчи?