- Значит… она сказала правду? – начала осторожна Эви, но при этом разгоняясь как локомотив. – Она беременна от тебя? Так вы женаты или нет? А ты её любишь? А…

- Остановись, Эви. Чот я не помню за тобой привычки заваливать других вопросами.

- Прости. Профессиональная привычка, - улыбнулась она.

- Ага, профессиональная, - усмехнулся я. – Ты раньше вообще была более простой что ли.

- Ну… может ты меня просто плохо знал? – пожала она плечами. – Одна ночь вместе ещё не делает нас близкими людьми. Хотя я удивлена, что ты выбрал себе в партнёры такую девушку.

- По пьяни.

- По пьяни? – кажется, её это удивило слегка. – Честно, я не думала, что ты будешь способен на такое.

- С тобой тоже по пьяни было так-то, - напомнил я.

- Ну… тоже верно.

Вообще, Эви довольно быстро отошла от того, что произошло. Это можно было объяснить как её лёгким характером, так и какой-то определённой целью. Хрен знает. Хотя, учитывая то, что мы ещё перед этим минут сорок просто сидели, уже должны были привыкнуть к обществу друг друга.

Эви выглядела именно такой, какой я её запомнил, жизнерадостной и весёлой, и даже грустная моська не могла этого изменить. Единственное, что было непривычно, так это видеть её в таком платье: не нарядном, но действительно стильном и красивом.

Но всё же в ней было что-то другое. Едва заметный отпечаток такой жизни остался на её лице… Хотя, стоп, это у неё сопля под носом.

- Эви, нос вытри, у тебя сопля под ним висит.

- А? – и тут же прикрыла лица, начав усиленно тереть нос.

Так, ну сейчас вроде получше, но отпечаток всё равно остался. Она теперь выглядит куда взрослее. Да, жизнерадостная, но нет в ней какой-то чистоты что ли. Теперь это жизнерадостность более умудрённая опытом, лицом не такое мягкая, а скорее более целеустремлённая и твёрдая.

В груди стало немножечко грустно оттого, что жизнь не стоит на месте. Что мне, например, не удалось увидеть её взросление. Просто двадцать лет жизни в никуда. Это схоже с тем, когда ты возвращаешься в родной дом, видишь своих родных, уже повзрослевших, и думаешь: как же жаль, что ты не увидел их взросления, пропустил часть жизни.

Вот хуй знает, почему именно такие мысли вызывает у меня Эви. Может просто с ней связаны мои первые как приятные, так и не очень воспоминания? Или может я начинаю стареть и понимать, как много пропустил и могу пропустить ещё?

Эх, старость… Всего двадцать пять, а уже на покой пора. Какая жалость.

- А что касается Констанции, что произошло между вами? – спросила Эви несколько минут спустя. – Я поняла, что речь шла о шантаже дочерью, и что ею ты заставил Констанцию предать меня, но мне хотелось бы услышать правду.

- Правду? Тебя не злит, что она предала тебя?

- Фемия для меня как дочь, - коснулась Эви груди, смотря на меня серьёзным взглядом. - Я рада, что Констанция выбрала её, а не меня. И мне бы хотелось просто узнать, что произошло. Только честно, пожалуйста.

- А ты хочешь это знать?

- Да. Пожалуйста. Лучше я узнаю это от тебя, чем от третьих лиц.

- А ты любопытная однако.

- Ну… такая я есть, - разулыбалась Эви и пожала плечами. – Я хочу знать всё-всё, что только можно. В конце концов, мир так интересен и почему бы не попробовать узнать абсолютно всё? Особенно то, что очень важно твоему сердцу.

Важно сердцу? Или ты хочешь понять, насколько я стал чудовищем?

Но как бы то ни было, я рассказал ей о наших с Констанцией делах. Всё лучше, если я это сделаю, чем злящаяся на меня Констанция или сарафанное радио. Не утаил о том, как приставил к голове собственной дочери пистолет, упомянув, что там не было патронов. Рассказал, как заставлял её делать грязные дела и копать под Эви. Как заставлял дезинформировать и подделывать документы, собирать инфу на других и готовить чистку.

Кое-что, что Эви было знать не обязательно, я упустил, однако всё основное поведал ей без прикрас. Не пытался сделать себя правильным или опустить Констанцию. Она взрослая девушка, сама пусть выстраивает своё мнение. По крайней мере из уважения к ней я не собирался пудрить ей мозги правильностью своих действий.

Как бы я не считал себя правым, пусть она сама решит для себя, кто я есть.

Эви внимательно слушала меня, не меняясь в лице и не перебивая. И после моей истории она ещё несколько минут вглядывалась в меня, словно пыталась кого-то узнать.

- Ты прямо-таки страшный страшный монстр, Патрик, - улыбнулась она простодушно.

- Ты тоже не подарок.

- Теперь уже нет, - покачала она головой и посмотрела в окно. – Я тоже страшный страшный монстр. Стала им, как и ты, преследуя благие намерения. Какие же мы страшные люди, - кажется эта мысль её веселила. – И двадцать два года назад, сидя в старой таверне, полной людей, в атмосфере приключений и какой-то деревенской простоты, видя, как герой встаёт, чтоб помочь какому-то пареньку, я бы никогда не подумала, что стану такой. Что стану той, кто держит в своих ручках столько людских жизней.

- Знаешь, в своём мире, гуляя с другом днём по одной из улиц, я бы никогда не подумал, что стану через несколько месяцев тем, кто будет хладнокровно убивать людей и рушить города. Или что буду приставлять пистолет к голове собственной дочери.

- Да уж, с дочерью некрасиво вышло, - вздохнула она.

- Я бы не стал этого делать. Просто Констанцию надо контролировать.

- Я знаю, что ты бы не тронул Фемию. Ты не тот человек, что посмеет тронуть своих людей, и прошлое это показало. Просто Констанция этого не поняла. Однако…

И в этот момент я действительно почувствовал, кем стала Эви. Что за человек прячется под маской беззаботной девчонки. Насколько сильна стала её воля и насколько может она быть чудовищной. Чудовищной как я.

- Посмей ты сделать подобное с ней, Патрик, и даже не смотря на то, кто ты, я бы тебя никогда не простила. Я верю, что ты так никогда не поступишь, но просто хочу, чтоб ты знал.

Её взгляд буквально обжигал меня, но я отплатил той же монетой, выпустив свою ауру и заставив вздрогнуть даже Рубеку, сидящую в отдалении. На мгновение здесь столкнулись поистине две чудовищные ауры настоящих монстров этого мира, каждая из которых не уступала другой. Одна ледяная, обжигающая, другая чёрная и вязкая.

- Я знаю. И верю, что ты никогда так не поступишь. Иначе разговор с тобой у меня выйдет куда более холодный и короткий, - и тут же мягко улыбнулся, убирая свою ауру. – По крайней мере, он будет холоднее твоей обычной температуры.

- Так я тёплая, хоть и мёртвая! - возмутилась Эви.

- Извини, забыл тебя пощупать при встрече. Кстати, твои люди нормально воспримут такой… сложный период во власти.

- Им платят не за то, что бы они думали, - отмахнулась Эви. – К тому же я сама потом сообщу о новом порядке в наших рядах.

- Будем надеяться, что у них не возникнет возражений.

- Не возникнет. Они хорошие люди, - улыбнулась Эви. Однако мне показалось, что отнюдь не улыбка была за её маской. Нынешняя Эви говорит, остальные подчиняются, иного она не допустит. – К тому же на них клятва.

- Клятва – это хорошо, - кивнул я.

- Хорошо. Но не когда её так чудовищно используют. Так извращённо использовать клятву, делая человека рабом своим, - поморщилась она. – Это ужасно.

- А ты так не делала?

- Никогда, - категорично покачала она головой. – Ведь есть печать.

- Почему? – поинтересовался я. – Ведь печать видно.

- Ну клятву используют для добровольного согласия, а не для рабства.

- И?

- Ну потому что… эм… потому… э-э-э… - она посмотрела на меня удивлённым взглядом, словно этот вопрос поставил её в тупик. – Но просто так не делают.

- Почему?

- Э-э-э… ну…

Всё, это был тупик. Это был предел мышления. А всё потому, что они даже не представляют, как можно использовать клятвы. Почему? А хрен его знает. Потому что люди, потому что их мышление очень сложно изменить.

Люди, вон, почему-то додумались до паровых котлов хрен знает когда. Почему-то пришли к выводу, что руки надо мыть перед операциями тоже хрен знает когда, при этом загнав в могилу человека, который предложил это первым. Догадались, что можно строить заводы, использовать арбалет и так далее.