Другими словами, у них вырабатывается условный рефлекс, который перерастает в практически безусловный, подкреплённый важнейшим из инстинктов, что так же хорошо выработан у животных.

Это очень печально. Люди не далеко убежали от братьев меньших.

И теперь можно сказать, что мы вырабатываем у людей условный рефлекс, который настолько въестся в их сознание, что может стать потом безусловным, при этом подкреплённым основным инстинктом.

Да мы просто гении!

Сидя на унитазе, меня действительно иногда посещают философские мысли глобального масштаба, которыми я готов поделиться с миром по выходу из мест низменных. Я, кстати говоря, не понимаю, почему людей пробивает думать о подобном именно в святая святых. Наверное, тоже уже инстинкты.

Что касается дел земных, то мы успели вывезти мою дочь и её бойфренда… блять, звать дочерью ту, кто твоего возраста, то ещё ощущение.

Как бы то ни было, Констанция связалась дочерью, и та «вышла гулять» из поместья в город, где их подобрала наша спецкоманда и провела эвакуацию. Я не знаю, зачем королю нужен был его сын, но вполне возможно, что его интересовала именно Фемия, которая стала бы ключом к Констанции и мне, как им станет Силь-силь к герою.

Кстати, насчёт Силь-силь, девушка даже сопротивляться перестала. Перестала, потому что теперь она в прямом смысле этого слова писалась при виде Клирии, а потом плакала от унижения. Мне было даже жаль её. Девушку трясло, как трясло когда-то других слуг, что в первый раз встретили Клирию.

Однако, в отличие от них, ей посчастливилось лично испытать на себе неудовольствие Клирии.

И решили проблему с её непроизвольным мочеиспусканием при виде нашей чернявки элементарно: Клирия просто пришла к ней и села рядом, пока та находилась на своём боевом посту в медпункте. Сидела правда в кандалах, чтоб не убежала.

- Я буду сидеть здесь, пока ты не перестанешь мочиться, Силь-силь, - спокойно сообщила ей тогда Клирия, наблюдая, как у той расползается пятно на поясе и трясутся губы от страха и унижения. Села на кровать и кинула ей в руки сменную одежду. – Пора тебе уяснить, что в нашем поместье никто тебя не тронет, если ты работаешь. Пусть даже ты плохо работаешь, но стараешься из-за всех сил, тебя никто не тронет. Ты понимаешь?

Та просто закивала головой.

- О нет, ты не понимаешь. Ты боишься меня, но я тебя не трогаю. Ты боишься меня за то, что я сделала в прошлом, не так ли? Но не была ли ты сама в этом виновата?

Силь-силь молчала.

- Силь-силь, когда спрашиваю тебя, ты отвечаешь, ты поняла? Если не хочешь получить наказание, лучше бы тебе прислушаться ко мне.

- Я поняла, поняла я всё, я понимаю, да, да-да-да, - скороговоркой ответила та, испуганно кивая.

- Я не спрашивала, поняла ли ты или нет. Я спрашивала, виновата ли ты была в том случае сама. Но ладно, оставим это. Я здесь, чтоб контролировать тебя. Уверена, что ты скоро ко мне привыкнешь.

Весёлая Клирия приходит к тебе, если ты не идёшь к ней. Короче, чернявка сидела рядом с Силь-силь неделю, прежде чем та привыкла к ней и перестала дрожать. Поэтому, заметив положительную реакцию, Клирия похвалила Силь-силь и удалилась.

Саму Силь-силь мы пристроили в отдельный медблок, где она по большей части помогала обычным солдатам, а не стражницам и стражникам. Посвящать её в святая святых никто не собирался, так как вполне возможно, что нам придётся её возвращать обратно. Потому ей ничего не показывали, ничего не рассказывали, сидела и работала.

Что касается Фемии, то она была не сильно рада нашей встрече.

- Глаза мои бы тебя не видели, - бросила она мне при первой же встрече.

Ну ладно, я слегка приукрасил наши отношения, Фемия вообще меня терпеть не может. По крайней мере, пытается делать вид, что меня ненавидит. Но она слишком… слишком ветер в голове гуляет, чтоб ей удавалось достаточно долго дуться на меня. Это всё из-за того, что я ею шантажировал Констанцию. Так что в каком-то плане она имеет право злиться на меня.

- Я рад тебя видеть, дочь моя, - раскинул я руки в стороны. – Иди сюда, отец обнимет тебя.

- Всё, отвали! Ты мне не отец! И вообще, ты моего возраста и не сильно старше выглядишь!

- Да ладно, я шутканул.

- Шутканул он. Притащили меня сюда. А чо хоть случилось-то?

Умение Фемии разговаривать на моём диалекте меня знатно раздражало, если честно. Вот что это за «чо»? Разве так девушки говорят? И что это за выражение лица «хули надо»? Бля, что это вообще за поза, руки на груди, ноги скрестила, на стенку облокотилась, словно гопница. Ещё и жуёт что-то причавкивая. Семок только не хватает.

- О, Фиалка, - посмотрел я ей за спину.

- Где?! - тут же что-то проглотила она, ровненько встала, вся вытянулась, сделала милое лицо, убрав это быдлядское выражение. – Где он?!

Понятненько… Значит при Фиалке ты себя так не ведёшь.

- Слушай, а ты при Фиалке так же себя будешь вести, как последняя гопница, когда поженитесь? – спросил я в лоб.

- Чо ты сказал?! – чуть ли не набросилась она на меня, переменившись обратно. - Это ты меня обманул, да?!

- Мне просто интересно, а знает ли Фиалка, какая ты на самом деле гоповатая?

- Ты нарываешься, - раскинула Фемия плечи.

Нет, она серьёзно словно с моего района прибежала. Но куда тебе до настоящих мастодонтов, дитя. Думаешь, меня это пугает? Давай я тебе покажу, кто есть кто, моя любимая Фемия.

- Да неужели? – усмехнулся я.

- Именно! Ты не имеешь права тут надо мной подшучивать! Я тебе не какая-нибудь девчонка!

- А ты в этом уверена, маленькая гопница? - вытянулся я, подошёл и буквально навис над ней, выпуская ауру.

А Фемия удивительным образом такая сразу уменьшилась, стала прямо миниатюрной, слегка скрюченной, ручки к груди, глазками хлоп-хлоп. Просто удивительная схожесть с гопниками – те тоже сначала нарываются, а потом такие: ты чего? То есть говорить со мной так нормально, а сейчас вдруг сразу заднюю дала?

- Мэйн, ты чего? – уже куда более тихо спросила она. – Я же просто…

- А ты сама не понимаешь, Фемия? - тихо сказал я, буквально направив всю свою тьму на неё, заставив Фемию вздрогнуть и отступить на шаг. – Стоишь тут как гопница с улицы, ничем не лучше челяди, но при этом метишь в принцессы. А вести толком и не умеешь себя.

- Я веду себя нормально! – упрямо, словно ребёнок, ответила она, вытянув шею и тут же сжалась обратно.

- Не нормально. Ты при Фиалке настоящая леди, без него просто… пиздец просто.

- Ничего и не пиздец.

- Пиздец. Причём раздражающий. Ты не всегда сможешь держать маску нормальной девушки при нём.

- Я нормальная.

- Нормальная, - не стал отрицать я. – Но твои замашки… вот даже минутой раньше стояла, руки скрутила, ноги на крест, на стену облокотилась. И твоё «чо» с прочими словами.

- Ты сам так говоришь!

- Потому что я вырос среди такого. У нас так разговаривали и иначе тебя не то что не воспринимали, загнобили бы. И я так привык к этому, что оно стало частью меня. Но я не считаю это нормальным. А ты? Дочь Констанции, будущая принцесса. Росла явно не на улице и не среди отбросов.

Просто глядя на Фемию, я неожиданно увидел практически то старое, что осталось в моём мире.

А именно – себя самого.

Школа, где ученики могли сами научить учителей материться, дворы, где считалось круто сидеть на кортах, громко разговаривать и говорить хуйню, гаражи, где курили и так далее. Если кто был другой, слишком правильный, его чмырили. Естественно, я приспособился, как иначе. Но это, к сожалению, настолько стало частью меня, что даже уже в универе я так и не смог избавиться от этой привычки.

А именно, мат-перемат. Более того, я назвал бы это диалектом. Диалект дворов. К сожалению, я продукт своего места и это не исправит даже нормальное общество, что-то да останется. Привычка вставлять мат везде. Кто-то мне пытался втереть, что это неправильно, что так говорит быдло…

Да, я был в детстве быдлом, я вырос в таких местах. Но раз они такие умные, дали бы мне возможность вырасти в другом месте, где такого нет. И не надо делать вид, что это никому не известно, не надо лицемерить. Сами люди матерятся так же и прекрасно знают, что происходит, но предпочитают играть в несознанку.