Но не сдержал своего слова доблестный воевода и по весне, как только прекратилась распутица, направился он во главе ещё большего отряда через дремучий бор к Тёмному озеру. На деревьях тогда ещё только проклёвывались почки, и лес был подёрнут зелёной прозрачной дымкой молодой листвы. На этот раз ратники Ратибора продвинулись далеко вглубь леса. Уже были слышны звуки свирелей и эрзянские песни, доносившиеся с поляны, расположенной рядом с тёмным оврагом. Собравшиеся там жители Веленки славили весну и своих богов, просили Вирьяву – богиню леса дать в новом году урожай грибов и ягод, удачной охоты на дикого зверя, молили Мастораву – богиню Земли о хорошей погоде и добром урожае, просили спокойствия и долголетия у своего Верховного Бога Инешкепаза – творца мира.

По дну Тёмного оврага в те времена протекал ручей, вытекавший из Тёмного озера. В овраге росла ольха, увитая хмелем. Тёмным овраг прозвали потому, что тёмные стволы ольхи и чёрная земля на склонах придавали оврагу мрачный вид. Однако на поляне, на которой собрались жители Веленки, было светло и празднично. Ветви священных деревьев – дубов и берёз, окружавших поляну, были украшены красными и синими лентами. На деревьях висели жёлтые венки из одуванчиков и красно-лиловые венки из цветов медуницы. Здесь гуляли светловолосые эрзяне. Мужчины были одеты в белые просторные рубахи и штаны. На женщинах были белые сорочки и юбки, отороченные красной вышивкой. Замужние женщины с двумя косами, убранными под красную высокую шапку, водили хоровод отдельно от девушек, у которых была одна коса. Старики в белых одеждах чинно сидели на брёвнышках на краю поляны. Чуть поодаль от стариков, усевшись на траву, трое юношей играли на свирелях, а водившие хоровод девушки пели песни.

Неподалёку, за Тёмным оврагом, отмечали свой праздник русоволосые вятичи. Одежда вятичей походила на одежду эрзян, только вышивок на одежде не было, а на голове у славянских девушек были кокошники. В праздник, посвящённый богини любви Лели, девушки с русыми косами выбирали самую красивую из них. Высокую стройную синеглазую девушку её подруги взяли под руки, подвели к скамье и, усадив на неё, сняли кокошник и надели на голову венок из одуванчиков. Один юноша заиграл на рожке, а другой – на балалайке.

В этот миг налетели на вятичей воины Ратибора, оставившие лошадей в стороне от поляны и подкравшиеся бесшумно и незаметно. Ратники стали хватать и вязать юношей, а безоружных мужчин, попытавшихся оказать им сопротивление, воины оглушали ударами палиц по голове и пронзали мечами. Юношей и девушек, которые пытались удрать, хватали и валили наземь. Ратники верёвками скручивали юношам руки. Девушки кричали, но воины зажимали им рты. Уже готово было свершиться насилие над ними, но один юноша, игравший перед нападением на балалайке, смог вырваться из рук дружинников. Своей балалайкой он сначала сбил шлем с дружинника, набросившегося на избранную синеглазую красавицу, а затем ещё одним ударом расшиб ему голову. Парень схватил девушку за руку и побежал с ней к оврагу. Другой юноша, игравший до этого на рожке, обхватил руками шею дружинника с разбитой головой, который опешил от удара. Однако на помощь ратнику пришёл его товарищ и пронзил мечом юношу, у которого за поясом был заткнут рожок.

Сбежавшие юноша и красавица преодолели овраг и выбежали на поляну, где отмечали праздник жители Веленки.

– Люди добрые, дружинники пришли! Наших убивают! – закричал юноша, а в это время стрела, выпущенная с другой стороны оврага, вонзилась в спину синеокой красавицы.

Эрзяне, растерявшиеся в первые мгновения, услышав крики соседей и лязг железа, бросились прочь с поляны. Но убежали эрзяне не для того, чтобы скрыться в лесу. Мужчины взялись за сложенное рядом с поляной оружие и, ведомые юношей-балалаечником, ринулись через овраг на помощь соседям.

Дружинники ринулись им навстречу. На дне оврага, возле быстрого ручья завязался бой. Стрелы эрзян отлетали от кольчуг дружинников, а рубахи пронзённых мечами и стрелами упавших на прохладную весеннюю землю, покрывались кровавыми пятнами. Стала багровой вода в холодном ручье… Но, в тот миг, когда Ратибор праздновал было победу, померкло солнце и сгустились посреди дня сумерки. Устрашилась дружина Ратиборова, потому что не только померкло светило, но и высыпали на небе звёзды. Прекратилось избиение деревенских жителей. Самые внимательные воины увидели на небе необычные мерцающие созвездия. Теперь стояли дружинники в кольчугах и деревенские мужики в белых одеждах посреди болота, а вокруг мерцали зелёные огоньки. Потом стало светлеть и вновь на синем небе засиял Ярило. Там, где стоял доблестный Ратибор, возникло сиреневое свечение. А потом вдруг неизвестно откуда появились невысокие существа – невиданные, мохнатые, у которых из одежды лишь на бёдрах были повязаны тряпицы. В руках они держали копья. Их было около десятка. С дикими воплями подхватили они под руки ошеломлённого Ратибора, выронившего из рук меч, и увлекли за собой в никуда. Вместе с воеводой они растворились в воздухе, а сиреневый свет рассеялся. Только многоголосый дикий хохот пронёсся над оврагом.

Поражённые и устрашённые этим явлением дружинники, обратились в бегство. С криками: «Бесы! Черти!», ратники вскочили в сёдла и поскакали прочь.

– Лешаки пришли к нам на помощь! – с почтением говорили выжившие вятичи.

– Инешкипа! Вере Чипаз! – восклицали эрзяне, обращаясь с молитвой благодарности к своему Верховному Богу.

Вятичи и эрзяне догадались, что пришли духи лесные, чтобы защитить их от княжеского произвола.

Жители деревень Веленка и Грибовка похоронили, соблюдая языческие обряды, и своих сородичей, и княжеских ратников. Эрзяне и вятичи закопали своих сородичей в курганы вместе с утварью и оружием, а женщин похоронили с украшениями. Красавицу, убитую стрелой похоронили с венком увядших одуванчиков на челе.

Надолго с той поры забыли заросшую дорогу к деревням Веленка и Грибовка княжеские дружинники, – старик закончил рассказ и, достав из кармана платок, вытер со лба пот.

– Так ведь там появились кыхи! – догадался Коля.

– Видимо, они, – кивнул старик.

– Но почему тогда на них были только набедренные повязки? Ведь на кыхе, который бегает по нашему парку, пусть странная, но, всё же, одежда, а не одна набедренная повязка? – удивился Коля.

– Не забывайте, что это случилось тысячу лет назад, а за это время в том мире тоже многое изменилось, – напомнил профессор.

– А ещё какие-нибудь случаи в Ольховом овраге происходили? – заинтересовался Коля.

– Конечно, – сказал старик.

– Расскажите! – попросил Коля.

– Охотно, – согласился Михаил Всеволодович, по виду которого можно было понять, что ему нравилось внимание слушателей. – Следующее упоминание в исторических хрониках об Ольховом овраге относится к восемнадцатому веку. В те далёкие времена на месте нынешнего парка располагалась усадьба князей Проползуновых-Муромзецких.

Вскоре после революции семнадцатого года это имение было разорено восставшими крестьянами. Хозяйка с детьми в то время находилась за границей, а вот владельца поместья настигло проклятие, наложенное на его прапрадеда. Особняк был подожжён и сгорел, а праправнук Ивана Изотовича Проползунова-Муромзецкого – Вадим Георгиевич был заколот вилами крестьянином Прохором Савельевым, о чём свидетельствует выданная затем оному крестьянину награда от соответствующих органов новой советской власти.

– Какой ужас! – воскликнула Тамара Петровна. – Как же можно давать награду за убийство!

– Знаете, врачей, спасающих жизни людей, награждают довольно редко, – сказал Михаил Всеволодович.

– Всё равно это было убийство невинного беспомощного человека, – сказала осуждающим тоном Тамара Петровна.

– Не скажите… Вадим Георгиевич только что вернулся в своё имение после разгрома красными войсками Добровольческой армии, в которой он служил. А о той гражданской войне можно судить по-разному. Некоторые люди восторгались Добровольческой армией, иные – проклинали… Но то, что руки Владимира Георгиевича были обагрены кровью людей, в том числе невинных, в этом можно быть уверенным. Однако, скорее всего, не за это пострадал он, а из-за родового проклятия. Оно преследовало всех мужчин его рода, и ни один из них не умер своей смертью. Все они умирали тяжело или страшно. А вот Прохору Савельеву в смелости не откажешь. Особняк защищали десять кадровых офицеров – подчинённые бывшего хозяина поместья. Они нашли в особняке убежище, и что они там затевали против новой власти, неведомо, а только винтовки и пулемёты у них были.