-- И освободим! Ох, освободим! -- недобро усмехнулись кашушуи.

   Они поспешили к Фиолетовому дворцу, а великан залез в холодец и, отбросив в сторону ложку, руками принялся запихивать студень в рот. Пока обжора насыщался, дюжина человечков в черных косынках бежала по каменистому нагорью к решетчатым воротам замка.

   -- Набег! -- закричал стоявший на башне одинокий стражник, завидев приближавшихся кашушуев.

   Услышав его крик, Терал Двенадцатый убрал плод стор под трон, надел корону и, завернувшись в мантию, поднялся на дворцовую стену.

   -- Не набег, а нашествие, -- поправил его величество, подсчитав количество нападавших. -- Дадим отпор, -- вздохнул он, -- одевайте меня.

   Одинокий стражник отставил в сторону алебарду и вместе с перепуганным Баральчей стал облачать повелителя Фиолетовой страны в доспехи. Боевое снаряжение подданными-оружейниками было сработано добротно, но совсем не пропускало воздуха, и пока стражник привинчивал шлем, Баральча положил на голую макушку короля влажную тряпку от перегрева. Ступни ног его величество предпочел оставить босыми: Терала мучили мозоли, а в дворцовых покоях не нашлось обуви, способной избавить от страданий. Когда наряд был готов, Баральча подвязал к голым пяткам Терала золотые шпоры. Будучи по натуре человеком мирным, его величество не взял с собой оружия и отправился на бой с пустыми руками. Баральча подал знак одинокому стражнику, ворота распахнулись и выпустили блистающего короля. Он так сверкал на солнце, что нападавшие вынуждены были прикрыть глаза руками. Окружив Терала Двенадцатого, человечки попытались бить, пинать, толкать, лягать, щипать и кусать его, но ничего из этого не вышло. Кашушуи лишь отбили кулаки, обломали зубы и ногти о прочную броню королевских доспехов. Баральча и одинокий стражник с башни руководили ходом сражения.

   -- Ваше величество, сделайте три шага в сторону, чтобы отразить нападение! -- встряхивая лохматыми волосами кричал Баральча.

   -- Держите шлем крепче перчатками, не то украдут, а другого во всем королевстве больше не сыщешь, -- просил стражник.

   Битва была в разгаре, когда кашушуй Сам-Гук додумался до необычного маневра. Упав на истоптанную ногами землю, он в облаке пыли проворно подполз к его величеству сзади и, хищно щелкнув зубами, попытался схватить его за голую пятку. При этом Сам-Гук угодил губой на шпору и оказался пойманным как на рыболовный крючок. Сам-Гук взвыл от боли и, оставив кусок губы на шпоре, бросился бежать прочь. Ряды нападавших дрогнули и смешались. Остальные кашушуи побежали следом, считая на ходу полученные синяки, ссадины и ушибы.

   -- Победа! -- обнялись на башне Баральча и стражник.

   Его величество поднял вверх тяжелую перчатку и погрозил им железным пальцем.

   -- Нельзя радоваться неудачам других, -- глухо сказал он из-под забрала, возвращаясь во дворец. -- Теперь к нам пожалует сам великан, надо готовиться к встрече с ним. Снимите с головы тряпку, она высохла, -- сказал он.

   Пока происходила схватка, Триктик уплетал расползавшийся под руками холодец.

   -- Бейтесь, беспокойные кашушуи, сражайтесь изо всех сил, -- приговаривал он, -- а еще лучше приручите народ Волшебной страны без всяких ссор и скандалов. Я вас догоню, приду на помощь... чуть позже, -- бормотал он, отправляя в рот все новые порции студня.

   Глаза великана закрывались, ему хотелось спать, а он все жевал и жевал. Когда над головой обжоры появился Мас-Гак верхом на красно-белой птице, Триктик лежал на спине посреди холодцового поля и, держась за живот, громко стонал.

   -- Объелся! -- зло проговорил Мас-Гак.

   20. ЧЕТЫРЕ В ОДНОМ.

   Солнечный луч упал на щеку спящей нимфы и разбудил ее. Ламале-Лемпа потянулась, встала и растолкала остальных.

   -- Что случилось? -- спросонья захлопал глазами Баракмо.

   --Солнечные лучи проникают к нам сквозь купол, -- указала рукою дева.

   -- Где птица Крама? -- спросил Балил у Чу.

   Крошечный человечек начал жестикулировать, указывая крохотным пальчиком на купол.

   -- Улетела на крышу? -- уточнил человек-кузнечик. -- Давайте позовем ее.

   -- Птица Крама! -- хором закричали все, кроме Чу. -- Отзовись!

   Но птица не отвечала.

   -- Куда она подевалась? -- обеспокоенно спросил Баракмо.

   -- Появится, ведь воды, которая могла бы ей навредить, здесь нет, -- успокоила нимфа, складывая вместе три осколка зеркала.

   Она направила их на отверстие в куполе. Солнечный луч отразился от стекла.

   -- Осторожнее, фея, -- вскричал Балил, -- неизвестно, к чему приведут твои опыты. Лучше воздержаться от них.

   Дева отмахнулась от него. Она была захвачена лихорадкой открытия. Достав черно-фиолетовую ягоду фулг, Ламале-Лемпа протянула ее Баракмо.

   -- Держи! -- попросила она.

   Нимфа поймала один из свободно проходивших сквозь отверстие в куполе лучей и направила его на ягоду. Свет отразился от нее и помчался по зале, освещая всех сиянием.

   -- Еще немного, -- заволновалась дева, -- и я научусь управлять лучами.

   Но радость оказалась преждевременной. Солнечный свет отказывался повиноваться ей.

   -- Что такое три зеркала и черно-фиолетовая ягода? -- произнес вслух человек-кузнечик. -- Это лишь три в одном. Недостает четвертого.

   -- Где его взять? -- озадачился Баракмо. -- Была бы рядом птица Крама она что-нибудь придумала.