– Ректор приносит свои искренние извинения. Твоя реакция была неожиданной.
– А какой реакции он ожидал? Криков: всех убью один останусь? Битья горшков или чего?
– Горшки в щепки, если под ними подразумевать стол и стулья. Но в целом твоё спокойствие насчет уничтожения рода удивительно.
Так-то да, настоящий аристо должен был без промедления бежать карать и наказывать. Либо обливая окружающих ледяным презрением, заявить о планах жуткой неминуемой мсти. А вот я покивал, будто так и надо, а затем и вовсе, хлоп в обморок.
– Мой род, моя забота – дух, – грубо отрезал я. А что? Я больной, имею право.
– Тут ты прав юный Повелитель.
Хорошо хоть падаваном не назвал, подумал я, а в ответ бросил: – И что теперь?
– Учись, живи. Входи в силу Духа. Макадемия это шанс возвыситься. Пока ты жив – жив твой род. Будь тише шепота и не привлекай внимание Совета. История падения Огненного сокола полна темных глубин, что могут забрать разум неосторожного исследователя. Это не совет друга, а предупреждение тех кто выше.
– Бояться сойти с ума? Но стоит ли это делать тем, кто уже безумен? – ответил я, самым туманным образом. Будем учить духа выражаться яснее.
- Ты это к чему? – насторожился Безымянный.
– Так, к слову пришлось, – криво усмехнулся я.
– Ну, ну, – непонятно протянул дух. – На поле несения мистической абракадабры меня еще никто не переиграл.
– Это мы еще посмотрим, – ответил я с хищной улыбкой. – Дуэль?
Каонаси покачал бесформенной головой. – Серьезнее быть можешь? До тебя хоть доходит что сейчас переломная точка в твоей судьбе?
– Наша судьба неизбежна. Тому, кто всё потерял, нечего страшиться.
Собеседник только вздохнул. Силы на общение со мной у него таяли как весенний снег.
Согласен, поведение детское и не совсем подходящее моему взрослому сознанию. Что сказать? Бытие определяет сознание? Возможно, да и тело подростка, со всеми его гормонами, тоже влияет на поступки и образ мыслей. А чем еще объяснить, мое стремление постоянно лезть на рожон? Ведь вот так, попросту на неприятности нарываться, вообще ни в какие рамки не лезет. Ни в логику бытия офисного работника Алексея Дворникова, ни в мировоззрение пятнадцатилетнего Саши Рорага.
Черт! Нужно собраться! Момент и вправду требует обстоятельности. Ёрничать позже с Акане будем. Она то к моим закидонам привыкла.
– Хорошо каонаси, если ты хочешь серьезного разговора, то придется добавить в него откровенности.
Нарисованное лицо вопросительно уставилось на меня.
– Очень хочется получить несколько ответов, на интересующие меня вопросы. Взамен постараюсь не лезть куда не следует.
Собираюсь ли я выполнять свое обещание? Легко! На данном этапе. Ведь я попросту не знаю с чего начать. А дальше – посмотрим.
– Хорошо, – сказал дух и добавил: – На те вопросы, которые мне разрешено – отвечу.
– Что за чушь с последним из рода? Ведь как я понял, в живых остались ещё дети?
– Старый закон. Уничтожение всего клана или рода – случай редкий, но не единственный. За последние двести лет, помимо Рораг, было уничтожено еще пару кланов. На материке так и еще больше. Детей меньше четырех принимают в другой клан. Дальше все понятно, думаю. А ты, как самый старший из оставшихся – наследник Огненного сокола.
– Где они сейчас?
– После уничтожения твоего рода, их прибрала к себе Гильдия. Не знаю, что с ними, но могу предполагать, что они в одном из сиротских приютов, находящихся под патронажем гильдейцев. Будущее пополнение охраняется очень серьезно, так что не думай, что можешь как-то повлиять на их судьбу. Сейчас во всяком случае.
– Но это не точно?
– Все это лишь мои предположения, не более. Но, я в них уверен. Процентов на девяносто, не меньше.
– Понятно, – ответил я задумчиво. Попаданец без роялей, ага. Очень хотелось нервно засмеяться, но я чудовищным усилием удержался. Только не перед этим, каонаси. За репутацией нужно теперь следить! Лицо держать и все такое. Наследник клана как-никак, блин!
– Еще вопрос. Только честно. Все же, почему меня оставили в живых?
– Не поверил ректору, да?
– Не поверил. Просто нелогично. Будь он хоть самой большой шишкой на острове, при уничтожении всего клана никто не стал бы плодить лишние сложности.
– Зря не поверил. Ректор, не глава Совета, но его слово весомее многих. – Дух убрал с маски всякое подобие улыбки.
– Все равно нелогично.
– Не перебивай. Ректор, ЛИЧНО подтвердил, что сущность Александра Рарога ПОЛНОСТЬЮ стерта. Тоже самое подтвердила авторитетная комиссия из нескольких членов Совета. А по законам Эйнланда, да и самой Макадемии, человек, личность которого стерта – это другой человек. Так ты и остался в живых. Просто так уничтожить невинного человека, да еще и сотрудника Макадемии?! После такого бы даже глава Совета не удержался на должности.
Каонаси помолчал немного, и продолжил: – Другое дело, тебя не должно быть Алекс. То, что ты настолько развит – беспрецедентный случай. Человек, со стертой сущностью, это олигофрен. Он может разговаривать, обучаться и выполнять несложную работу, но при этом на всю жизнь остается не выросшим ребенком, который может плакать, выпрашивая конфету.
– Мда, такой мститель точно никому не опасен.
– На этом еще не все. За тобой до сих пор присматривают. На всякий случай. Вдруг всё вспомнишь.
– Даже если вспомню, чем может быть опасен несовершеннолетний пацан?
– Это мне уже неизвестно. Скорее всего, это касается тех секретов, за которые был уничтожен твой род. Будет время, почитай папку которую дал тебе ректор. Возможно там ты найдешь свои ответы.
– А где она, кстати, папка?
– Папка осталась у секретаря Ректора. Сам понимаешь, такую информацию, просто оставить возле потерявшего сознание пациента, не очень хорошая идея. Как только тебя выпишут – можешь её забрать.
– Хорошо. А по поводу присмотра… Кто присматривает, не подскажешь? Не ты ли, кстати?
– Для тебя это закрытая информация. Добавлю только, что я твоим пастухом не являюсь.
– И на том спасибо. Но зачем тогда ты за мной таскался последнее время?
– Указание Ректора. Он беспокоится за тебя. Точнее нет. Он беспокоится за себя. Если ты вдруг начнешь рыться в наследии Огненного сокола, то Совет может вспомнить – кто поручился за беспамятного паренька два года назад.
– Я бы на его месте поступил по-другому.
– Я бы тоже, просто прибил тебя и дело с концом. – Каонаси посмотрел на меня сузившимися черточками глаз, ощерившись зубами нарисованного на маске оскала. Доброты в лице, нарисованном на маске, не было ни на грош.
Добрый, заботливый дух говорите – ну, ну, – подумал я, а сам спросил: – Так что не прибил?
– Ректор. Не знаю зачем, но он взял тебя под свою защиту. Хотя, даже зная причину, тебе я её бы не озвучил.
- Ты и так почти на пожизненное наговорил, – опять блин, это ёрничанье. Когда ж я от него избавлюсь?
– Пожизненное? Я дух – каонаси, какое еще пожизненное?
– Не придуривайся. Я думаю ты понял, что я хотел сказать. Ты ведь не должен был мне все это вываливать? Так?
Дух замялся. Если бы он был человеком, я бы сказал, что он в растерянности.
– Ректор разрешил, – наконец ответил он после длинной паузы. – И… Мне сложно с тобой. Ведь ты – Повелитель душ. Нам, духам, сложно общаться с такими, как вы.
Бинго! Да я еще и дипломировано-сертифицированный Повелитель душ! Принц исчезнувшего клана! Что еще!? Ученик магической академии! Дворник! Ну, последнее не очень круто, согласен. Можно и не считать.
Короче, бредятина высшей пробы! Но она случилась со мной. Поэтому придется как той собаке попавшей в колесо – пищать, но бежать!
– Кстати, а как я стал Киржачем? – решил я прояснить не совсем понятный для меня момент.
– На неудачном ритуале ты был не один. В качестве приглашенной звезды, – дух заухал, по видимому изображая неудержимое веселье, и продолжил: – Там присутствовал Александр Киржач. Вот он как раз был парень из деревни, решивший не упускать шанс заработать денег за участие в эксперименте.