20 января. Сижу, чего-то жду, а ждать-то мне нечего и некого. Сережи нет. Он лежит в больнице. Все очень серьезно. Его посадили на инсулин, колят его, у него – диабет 1 типа. Это просто катастрофа. Пошел за анализами очередными в поликлинику, а сахар 25 у него оказался, его сразу там на Скорую, и в больницу. А прописан он в Щелково, и повезли его вообще далеко-далеко от нас, в Софьино или Монино, фиг знает, он же еще и военный, числится пока военным, не сдан военный билет и тд, и его в госпиталь повезли в эту тьму-таракань. Он мне только позвонил по модильному – сахар 25, меня везут в госпиталь (пттому что кома диабетическая может начаться в любой момент с таким сахаром).А я в шоке сижу. Даже слез нет пока. Никаких нет мыслей даже. Просто шок. Катастрофа всей нашей относительно спокойной жизни. И так тянули еле-еле, а что будет теперь…Мне даже не думается об этом. И хорошо. Что с работой Сережиной будет, как он дальше будет кормить семью – я не знаю. Вообще, как он выкарабкается – я не знаю.А мы только-только решили ремонт через год делать начать, деньги копить, а тут – такое. Это просто жуть какая-то. Даже не верится, как будто не со мной все это происходит! Только временами осознаешь, куда снова провалилась. И страшно, мне так страшно становится в этот момент!!! Мне очень, очень, очень страшно!!! Как жить-то дальше????? Как жить???? На что???? И я без работы, бедные, бедные мои детки!!!! Допился Сережа пива, я ведь его предупреждала, я его просила-молила не пить!!!
Как нелья к месту стихи моего сочинения, когда было почти так же хреново в середине 90-х, еще до замужа. Только переделала немного под нынешний момент.
*** Не можешь есть, уже не хочешь пить,
И жаждешь умереть, но должен жить.
А жизнь коварна и жестока,
Здесь как в окопе, день за год идет.
Ты страстно жаждешь денег заработать –
Начальник бывший на работу не берет.
И муж лежит с проклятым диабетом,
И у семьи нет перспектив при этом
Хоть каплю для ремонта накопить.
Один вопрос встает – как дальше жить.
Детей-то надо как-то одевать, кормить-поить,
Учить-лечить, игрушки-книжки надо покупать.
И шмотки новые бы мне не помешали.
Но остается лишь мечтать,
Ведь сбудется едва ли.
Меня очень расстроила поездка к Сереже в госпиталь в Софрино-Монино-к черту на рога, короче, на другой конец Подмосковья. Мне только пуховик мой новый нравится во всем этом, Il Geospirit, Итальянский, дорогой, 15 000 р стоил, Сережа мне его купил со скидкой в Спортмастере, вместо дубленки, я просила себе дубленку, а купили пуховик, мех лисы шикарный по капюшону, сам пуховик темно-синего цвета с сиреневым отливом. Такой шикарный, видно, что дорогой очень. И багабуты зимние Columbia – четкие, модные, дорогие, правда, тяжелые очень. Зато я не замерзла, когда ехала в холодной электричке до Монино-Софьино к Сереже в госпиталь военный. Я расстроена просто дальше некуда. Во-первых, нам сказали, что это теперь на всю жизнь у Сережи – на инсулине сидеть. Это ужасно. А, во-вторых…когда я поднялась к нему на второй этаж, то он сидел в углу, на диване, и я прошла мимо, я не узнала его! Конечно, он сильно похудел с лета-осени, стал совершенно тощий из-за сахара, весь вытянулся как-то даже, одежда его прежняя на нем висела даже, когда гуляли с детьми или на работу ездил. И вот я его даже не узнала тут, в чужом этом печальном месте! И, что еще хуже, я НИЧЕГО не почувствовала при встрече с ним! Ни радости, ни любви, ни обнимашек – нет, ничего! Какая-то отчужденность и настороженность, потому что дальше – неизвестность у нас…Ну, это у меня такие ощущения были. У него – не знаю. Но он тоже как-то не так себя вел. Ну, он-то – ладно, он напуган здорово, это понятно, ведь теперь на инвалидность по диабету и на инсулин сел прочно! Но я… Как будто я экономила эмоции, загнала их далеко-далеко, чтобы не раскиснуть, ведь мне теперь поднимать детей одной придется. Наверное, поэтому у меня было только холод, настороженность и отчужденность при встрече с ним внутри. И его куда-то девать надо будет, думала я про себя, куда он больной теперь? Какая карьера? Все, привет семье, еще и ухаживать за ним придется мне. Снова я подумала о том, что вот жил дядя Ваня-инвалид с нами всю жизнь, с детства, и теперь вот мне придется и за мужем ухаживать-инвалидом! Это так обидно, это потому что провал всех моих планов!!! Это – нищие наши дети, которым будет стыдно за нас, нищих родителей, и тд. Все это в моей голове сидело. Поэтому у меня было чувство там, в госпитале, что это не мой муж тут сидит, исхудавший и напуганный по самое некуда. Он пивом своим себе все испортил, и нам тоже исковеркал всю жизнь. И сам это понимает, конечно. Одновременно и жалость к нему была тоже…Но мне казалось четко, что это уже не мой муж. Почему? Неужели я не люблю его?
Мама тут рассказала мне, что бабушка Анна, мать моего папы, тоже всегда была всем недовольна, как и я, всегда ворчала, и тем якообы вогнала себя в могилу раньше времени. Хотя у нее был рак, а он от ворчания не появляется. Да и мачеха материна тоже вечно ворчит, всем недовольна вечно, злобу срывает на тех, кто приезжает в деревню, но живет себе, уже за 80 лет ей. Так что это все ерунда. Хотя я за собой тоже замечаю, что часто всем не довольна. А чем мне быть довольной? Безденежьем? Нищетой? А теперь еще и инвалидностью мужа? Да, мне всегда чего-то не хватает. Но ведь это естественно для человека. Да, у нас с бабушкой Анной, возможно, похожие характеры. Но это совершенно нормально, когда человеку хочется нормальной жизни, обеспеченной, чтобы детки были одеты как можно лучше, и питание было, и квартира была отремонтированная, аккуратная, чтобы приятно было тут жить! И это нормально -хотеть больше, чем есть у тебя сейчас. Тем более, если ты такая нищая, как я на данный момент.
Это плохо, но снова и снова ловлю себя на мысли, что с удовольствеим бы решила любую проблему самым примитивным способом – выкинуть от себя источник проблемы. Избавиться от него. Чтобы не тратить свои нервы, не решать проблемы, потому что знаю – нервы у меня с рождения ни к черту, слабые, это наследственное, и каждый удар судьбы – это удар по моим нервам, и во что это может вылиться – не знаю. Думать даже не хочу. Мой папа почти глухой после всех потрясений в его жизни (бабушка рано умерла – рак, брат в 40 лет покончил с собой – панические атаки, дед нашел новую сожительницу себе, стал плохо в сыну относиться, жена – моя мать – пилит всю жизнь, злобная очень женщина и невоспитанная, и тд), плюс у него тоже нервы никакие с детства, аритмии, панические атаки, зрение -8. А теперь он еще и глохнет. Я не хочу себе такой жизни из-за нервов!!! Отсюда подсознательное желание – избавиться от источника проблем. Когда родилась Маша недоношеная, и мы мытарились с ней по больницам, обследовались, я видела каждый день, как детям вокруг нас ставят страшные диагнозы – пороки сердца, пороки мозга, и тд, то есть это – все, радость закончилась – дети-инвалиды уже, и я предвидела еще худшие мытарства, которые нас ожидали бы с ней, в случае выявления чего-то подобного и у Маши, точнее, мытарства ожидали бы меня, ибо я ведь уже знала, что такое- инвалид в семье, я видела дядю Ваню, знала, что это такое – всю свою оставшуюся жизнь принадлежать не себе, а ему, инвалиду, жить только его интересами, забыв о своей жизни навсегда, я все это знала, и не хотела такого категорически!!! Нет!!! Я не для этого вышла замуж и родила ребенка, чтобы до гроба ухаживать за ним, не имея никакой своей жизни, чтобы жить без радости, без свободы! И у меня возникало поэтому просто наваждение –бросить Машу, оставить где-нибудь тут, не возиться с ней, нет, я не хочу так, я не смогу так жить, это не то, на что я рассчитывала, выходя замуж! Такие мысли меня пугали просто до жути, они мелькали и исчезали, как наваждение, а я потом сидела и ревела над Машкиной кроваткой в Подольской реанимации, потому что знала, что НИКОГДА не сделаю этого, потому что я – человек ДОЛГА, прежде всего, и Маша – МОЙ ребенок, и я всю жизнь буду теперь мучиться с ней, если вдруг у нее будет инвалидность или что-то в этом духе. Потому что не смогу ее оставить никогда. Просто не смогу. Я не такая. И я сидела и ревела там дни и ночи напролет, сначала в родильном отделении, потом в 3 ДСО, потом в 4 ДСО, везде, где мы с Машей побывали в тот страшный год. Ревела от жалости к себе, прежде всего, потому моя жизнь, казалось, уже закончена навсегда, та, нормальная, прежняя радостная жизнь с надеждами и перспективами, потому что ребенок ведь ничего не понимает, это у матери сердце просто в тряпочку разрывается при мысли о том, как этот ребенок будет жить в этом мире ужасном. Ребенок, выросший с болячками, не видел другого, не знает, как это – жить нормально, и от этого такого ребенка в сто раз жальче, чем обычного. Вот так. И мне было до жути стыдно за себя саму, за те мысли – избавить себя, любимую, от проблемы с больным (возможно, больным) ребенком, вот просто встать и уехать домой, и сюда больше не возвращаться, в этот ужасный Подольск… Но тут ведь был МОЙ ребеночек, МОЯ деточка маленькая, жалкая просто до слез, она лежала и улыбалась всем, мне, врачу, всему миру! Она была такая позитивная всегда, просто чудо, а не ребенок! И я упрямо жила с ней там, в больнице, ждала каждый день самого плохого по анализам, по УЗИ сердца или МРТ головы и тд. Да, у нас нашли отклонения от нормы небольшие, но страшного ничего не было, того, чего я боялась, и все эти отклонения лечились, как мне сказали врачи.
