15 июля. Мои походы к дерматологу по поводу родинок и к мамологу по поводу болей в груди откладываются на 1-2 недели, так что нервы пока на взводе, не выяснено ничего. Сережа не может мне дать денег на врачей, он купил Милене велосипед новый, большой, красивый, голубого цвета, в своем магазине со скидкой сотрудника. Велосипед шикарный, вне всякого сомнения, с отстегивающимися колесами дополнительными позади. Миле очень нравится велосипед. Сегодня утром девочки катались , Маша на своем, Мила на своем. Вот на маленьком велосипеде Мила хорошо катается, а здесь пока не привыкла, жмет педали назад, на задний ход, и тормозит, получается. Такие они стали у меня большие, мои девочки! Мила уже говорит – пака – палка, шиши-шишки, капа – копать, и тд. По мелочам. Но это очень плохо. Ей уже два года! Маша в это время уже шпарила стихи и песни вовсю, рот просто не закрывался, вопросы, вопросы, болтала без умолку. А вот из-за того, что Мила не говорит, я ее воспринимаю как маленькую совершенно. Ей нужно больше общаться с детьми. Хотя она на прогулках и так всегда общается, нормально причем, не комплексует вообще, когда сидит в песочнице с другими детишками чужими, она общается с ними на своем птичьем языке, обменивается лопатками, и это хорошо, они у меня не агрессивные детки, как некоторые, которым только бы отобрать что-то у других. Нет, мои мирные, прекрасные дети! Они с Машей везде лазают, по всем лесенкам, деревьям, веткам, качелям, пирамидкам и тд, и это очень здорово! Хорошо, что Маша – старшая, потому что она очень развитая, она деятельная, и Милена за ней тянется, берет пример.

Машу я сегодня оставила без обеда. Она снова ругалась на меня, бросила в меня жирафчиком, и терпение мое лопнуло. Сережа дал ей один банан, и я выгнала ее с кухни. Иногда Маша становится просто невыносимой, кричит, капризничает, замахивается на меня, ты, мол плохая, ты – мамка-гамка! Так это надоело! И ведь Мила за ней начинает повторять, вот что хуже всего. Повторяет за Машей «мамка-бяка-кака», плюется (пытается) в меня, просто так, за компанию. А ведь Мила такая ласковая у меня, покладистая, вот иногда обнимет меня за ногу, и мурлычет. С ней так спокойно всегда, никакой ругани, ссор, мама сказал – Мила сделала сразу. Так уютно с ней! Я очень ее люблю.

Я всегда комплексовала, когда сталкивалась с более обеспеченными, чем я, людьми, сразу себя ощущала второсортной. Раньше, в детстве, я комплексовала у Табуновых (сестра мамы удачно вышла замуж за обеспеченного, молодец, обеспечила своим детям и внукам с правнуками безбедное существование), или у их знакомых, у них были свои дома, у некоторых даже в два этажа, машины, богатая одежда, еда прекрасная, курица постоянно на столе жареная, сыры плавленные, сырки глазированные, бананы (это 70-е годы, тогда у простых людей этого не было, только у блатных), обстановка богатая, Гжель везде, полно игрушек импортных и тд. И я сразу себя ощущала какой-то неполноценной, потому что у нас ничего такого не было дома, и мне становилось сразу стыдно за себя и своих родителей, я сразу же ощущала, что я неполноценная какая-то. С самого детства, как себя помню. Даже когда Табуновы брали нас с мамой за грибами или черникой, на их машине, с едой – колбасой рульками, тонкой такой, как подковка, мы дома такую и не ели никогда, – я сразу всем своим существом чувствовала свою никчемность и бедность. И мне было так обидно! Почему так? Почему они – богатые, а мы – нет? Конечно, были люди, которые жили гораздо хуже нас, мама говорила всегда смотреть на них, но ведь были те, кто жил лучше! И я смотрела всегда на них, потому что на стремиться всегда к лучшему, а не вниз, к худшему, надо смотреть на богатых, и стараться стать, как они. Совсем нищие мне были просто отвратительны. Да и мои родители тоже постепенно мне становились все неприятнее, наверное, потому что я в них здорово разочаровалась лет в 11-12, ведь мама всегда убеждала меня жить духовной пищей, как она, с высшим образованием заочным, как папа-интеллигент, и она всегда так высокомерно отзывалась о людях богатых, мол, деньги- зло, это вес хапуги и барыги, это плохо и все такое. И я считала своих родителей святыми праведниками, и тоже высокомерно смотрела на окружающих, а потом начала понимать, что разговорами о духовности мама прикрывала свою никчемность и неспособность заработать нормальные деньги. Вот так. Я прозрела, наверное, даже не в 12 лет, а лет в 6, да, точно, потому что мне больше нравились богатые люди, чем мои нищие родители. Потому что я с детства имела прекрасный вкус, и видела хорошую одежду на богатых детках, а у меня было одно безобразие. И к 12 годам у полностью разочаровалась в родителях. Ну, хоть бы не врали бы мне! Не врали бы про духовноть эту чахлую, которая якобы в жизни важнее всего, а деньги – плохо, какашка, бяка! Говорили бы, как есть на самом деле, что – да, есть богатые, есть бедные, надо стремиться к хорошей жизни, но поступать по совести, и тд. Зачем было извращаться и врать про духовную пищу и вред денег? И этот комплекс детства остается во мне до сих пор. Когда я была студенткой, я мечтала о богатом муже, но потом поняла, что богатый мне не светит, увы, потому что богатые женятся на богатых, а бедные на бедных, как всегда, так было, есть и будет, а время идет, и надо рожать детей. И теперь, встречая своих обеспеченных знакомых, когда гуляем с детишками нашими вместе, я вся как-то настораживаюь невольно, даже нет, не настораживаюсь, а как-то съеживаюсь внутри себя, и невольно начинаю сразу сравнивать, как одеты их и мои дети. Слава Богу, дети у нас одеты ничуть не хуже, а то и лучше многих реально богатых людей, которые покупают квартиры спокойно в новостройках, ездят за границу два раза в год, у которых по две машины в семье. Наши дети выглядят не хуже, благодаря Сережиным скидкам в Спортмастере, где много дорогих детских фирменных вещей продается. Но на этом все наши понты заканчиваются. Кроме прилично одетых детей с дорогими велосипедами, у нас нет за душой больше ничего. Нет своей квартиры, одна машина, и отдыхать мы никуда не ездим. Все деньги уходят только на еду и одежду. И это меня сильно тяготит.

И еще меня тяготит уже сидение с детьми. Я чувствую свою нереализованность, замкнутость моих передвижений и манипуляций ежедневных, ограниченность моя часто приводят уже к депрессиям, к раздражению на все вокруг, на детей, в первую очередь, к гневу на них, если Маша начинает свои закидоны. Мне нужно хоть какое-то разнообразие, типа работа- дом. Чтобы переключаться. Я же Овен, мне рутина противопоказана, особенно многолетняя. У меня внутри кипят силы, но я ограничена детьми и отсутствием денег.

Милена спит уже без памперсов. Днем всегда уже без них, молодец, просится на горшок. Маша тоже быстро приучилась к горшку. Только Мила, конечно, иногда дует в кроватку, просыпается, меня будит. Но это пройдет. А я сама ведь до сих пор помню, как писалась (пардон) в кроватку во сне! Года в три, наверное, еще дула , но редко, конечно! Помню это, потому что мне было таааак стыдно за суету, которая тогда начиналась вокруг меня! Я привлекла к себе излишнее внимание, а это для меня было очень плохо, терпеть не могла этого! Нет, я любила внимание, но если я стишки читала, например, и мне все хлопали. А тут – позорный случай. Мне, помню, обычно начинал сниться сон, что я, например, гуляю по улице, хочу в туалет, сажусь под кустик и делаю дело, а тут вдруг начинаю ощущать теплое вокруг себя, и просыпаюсь от этого, и – опа, я мокрая. Или снится, что я иду в туалет нормально, как положено, на горшок, и все, как положено, свет включен в туалете, и вдруг я тоже чувствую, что теплое и мокрое разливается вокруг меня. И понимаю, что произошло. Атас просто.

К нам часто приезжала в гости мамина сестра тетя Таня Табунова с детьми и мужем, и мы тогда спали валетиком в Женей и Пашей, маленькие же были все, умещались прекрасно. И вот помню. однажды я встала утром, а Павлик сидит на кухне. Было рано, и я удивилась, что это он встал, спросила у него, а он говорит – мол, сижу вот, радио слушаю. Ну, я сразу смекнула, что что-то тут не так, нам было уже лет по 7-8. Оказалось, он описался. А я, когда мы летом жили в деревне на каникулах, всегда, и в раннем детстве, и в школе потом, боялась выходить ночью на улицу в туалет. И мы в дачке всегда ставили ведро для этих целей, в терраске, а если забывали, приходилось идти на улицу одной, в полной темноте, фонарей там нет никаких на улице, и мне казалось, что из-за кустов кто-то обязательно выпрыгнет сейчас. Конечно, ребенок ночью один на улице в деревне – страшно мне было. Зато какое было небо красивое, в городе такого не увидеть! Черное, в звездах все, как в алмазах, и они переливаются красным, синим, белым цветом. И от фермы гул идет, нам насосы какие-то постоянно работали. И небо – бесподобное просто, глубокое, в белую крапинку звезд, и спутники медленно-медленно тащились по нему, было ясно видно эти светлые точки, не самолеты, нет, самолеты быстро взлетали за лесом (аэродром Внуково там, далеко где-то), а спутники – они медленно-медленно ползли по небу черному, как жучки. А один раз я даже такое начудила ночью, что даже не скажу – стыдно. Меня оставили ночевать в старой пристройке в деревне с другой маминой сестрой и ее семьей, и ведра не поставили нигде, и двери две заперли, а я стеснялась будить ночью чужих людей, и…До сих пор стыдно вспоминать.