А в школе потом я была очень занята, тк ходила в музыкальную школу, и надо было, кроме уроков обычных, еще и музыкальные произведения на пианино разучивать. Мои музыкальные терзания начались еще в детском саду, там мальчик Сережа из нашей группы уже ходил в музыкальную школу, подавал большие надежды, и вот он нам иногда в спортивном зале играл В траве сидел кузнечик и другие такие песенки, после физкультурных занятий. А мы сидели на скамеечке вдоль стены, и слушали, и мне очень-очень нравилось, как клавишки проваливаются, если на них нажимать. Не звуки меня привлекали, а именно вот проваливание клавишек, это так здорово со стороны выглядело! И дома я стала мечтать о занятиях музыкой, я рисовала на низеньком трюмо карандашом клавиши, прямо на столе, и как будто играла по ним, стучала пальчиками по столешнице под зеркалом. И мама, наблюдая за моими стараниями, решила отдать меня учиться музыке, но не в музыкальную школу, а к частному учителю из нашего подъезда, тк музыкалка стоила 20 рублей в месяц, это было дорого, родители получали по 50-60 рублей, надо было кормить семью, за квартиру платить – за ЖКХ, и так далее. Поэтому мама договорилась со своей знакомой из нашего подъезда, тетей Люсей, они тоже заселились в нашу новостройку вместе с нами, и все как-то дружили между собой, на Новый Год они с мужем к нам пару раз приходили в гости, тетя Люся была музыкальным работником в нашем Доме Ученых, и за 5 рублей в месяц она согласилась со мной заниматься. И я стала два раза в неделю к ней ходить заниматься, у нее было дома фортепиано, и я учила ноты, пьески небольшие учила. Иногда мне неохота было идти на занятия, или я урок не выучила, и я поднималась на пятый этаж (всегда пешком, лифтов я боялась до жути), а потом спускалась домой и врала, что там никого нет дома. Потом, конечно, все выяснялось, мне читали нотации долго и нудно, и где-то год я ходила заниматься к тете Люсе. А потом, в четвертом классе, я поступила в музыкальную школу нашу местную, у нас их было две, одна дневная называлась, в один этаж, другая вечерняя, в два этажа, хотя занятия там проходили в одно и то же время. Не знаю, почему мы с мамой пошли в вечернюю записываться, может, ей на работе в институте кто-то посоветовал. Мы просто с ней пришли в это старое деревянное двухэтажное здание, похожее на довоенное, зашли на первом этаже в первый попавшийся класс напротив входа, и попросились записаться. Там сидела учительница по имени Лилия Лазаревна Кайханидзе, она меня прослушала, я сыграла какую-то пьеску, я же умела уже играть немножко, потом я отгадала ноты, которые она нажимала, закрыв их тетрадкой при этом, и она сказала, что берет меня к себе в класс. Как потом оказалось, она была самой крутой преподавательницей в этой школе, и абы кого к себе не брала. У нее занимался еще один мальчик из нашего подъезда, Глеб Шельтингс, и одна девочка из моей школы. Только они все раньше намного пришли в музыкалку, в первом или втором классах, не как я – в четветром. И мы часто ссорились с Лилией Лазаревной, потому что характеры одинаково упрямые, и я еще ленилась некоторые произведения играть, особенно Свиридова, Кабалевского, Прокофьева, которые были корявые и не гармоничные. И я их терпеть не могла разучивать. Но это было положено в советской музыкальной школе, а мне нравились Моцарт, Бетховен, Бах. И я часто возмущалась, ну, про себя, и плохо играть старалась этих всех Свиридовых противных, а Лилия Лазаревна ругалась на меня и двойки ставила. Хотя она меня и спрашивала, какая мне музыка нравится больше, и я говорила, но она мне пыталась объяснять, что нельзя только нормальную европейскую классику играть, а положено еще и советских композиторов тоже. В общем, я иногда хотела заболеть, чтобы не ходить в музыкалку, и зимой в окно выглядывала открытое, чтобы грипп подхватить. Но ничего не получалось. И приходилось идти и заниматься. Особенно я гаммы не любила, и всякие технические зачеты, потому что рука маленькая, и проблемы с техникой всегда были, даже в некоторых произведениях смазывались звуки, не попадала в ноту нужную. Тем не менее, я почти с отличем окончила музыкалку, только по сольфеджио 4 получила, и и при этом только за то, что у Лилии Лазаревны был конфликт с нашей сольфеджичкой, и сольфеджичка всем ученикам Лиллии Лазаревны оценки занижала на всех экзаменах. И мне тоже. Я даже однажды в конкурсе музыкальном заняла второе место, хотя Лилия Лазаревна сказала, что у меня должно было быть первое место. Я сыграла идеально, просто снова там какая-то мышиная возня среди преподавателей была, и мне второе место дали. Мне еще пластинку подарили мягкую с песнями Вахтанга Кикабидзе – две песни всего, пластинка маленькая была, как теперь диски компьютерные маленькие, круглые.
Да, помню до сих пор, как я летела всегда из обычной школы домой, быстро пообедать и бежать на занятия в музыкалку, потому что время поджимало. А все мои одноклассники гуляли себе по дороге домой, туда-сюда шлялись, некоторые вообще только к вечеру домой приходили. Для меня это вообще дико было, потому что даже когда у меня занятий не было в музыкалке, я домой сразу шла, четко, никуда не сворачивала, потому что я дисциплинированный человек. Лилия Лазаревна очень рекомендовала мне учиться у нее еще два года, не 5 лет, а 7, а потом поступать в Консерваторию, потому что я талантливая и усидчивая, и трудоспособная тоже, могу всегда своего добиться. Только я отказалась, потому что тяжело очень, заниматься серьезно на фортепиано – это огромный труд. А у меня как раз экзамены были в 8 классе первые, переходные, и одновременно я музыкалку еще заканчивала, сдавала 4 экзамена, и было очень сложно. А если еще оставаться на два года, то это как раз в 10 классе окончить музыкалку. А там тоже экзамены в обычной школе, и поступление еще потом в институты. В общем, я не потянула бы.
Вообще, я в кучу кружков ходила в школьном возрасте, некоторые были бесплатные, некоторые платные, как музыкалка. На балет я начинала ходить лет в пять, наверное, в наш Дом Ученых, но мне не понравилось там ноги тянуть, больно очень, и я полгодика походила и бросила, потом на танцы разные ходила и на гимнастику. На танцы я записывалась несколько раз, но толком не ходила, потому что у меня не получалось ничего, я движение не запоминала совершенно, и всегда вразнобой со всеми двигалась, мне делали замечания, и я ушла потом совсем. Вообще, так нтересно, я поняла, что у меня совершенно нет памяти на танцевальные движения, я только вальс простой могу танцевать, и все. Не могла запомнить последовательности даже 5-6 танцевальных движений, простых притопов и прихлопов! Удивительно просто…
Мама говорит, что я стала с ней очень злая. Хаха, как ты ко мне, так и я к тебе. Кроме того, я оказалась в ловушке, в западне. У меня теперь больше скепсиса, чем веры и религиозности, но одновременно я боюсь, что Бог будет мстить моим детям за этот скепсис, ведь это его стиль. Хотя вот какая тут добровольность в вере, о которой говорит Бог, мол, хочешь – верь и поклоняйся мне, не хочешь – не верь и не поклоняйся, но я тебя накажу и отомщу за это. Какая тут добровольность, если Бог карает тех, кто к нему не приходит? Это, извините, уже получается принуждение, если он даже на внуках-правнуках отыгрывается, как уверяет меня мама, когда я ее спрашиваю про дядю Ваню нашего, инвалида. Она говорит, мол, дедушка и бабушка жили не венчанные, вот дядя Ваня за эти их грехи и страдает. Ничего себе, какая же тут «доброта» Бога? Нет, это, извините, шантаж и запугивание чистой воды. Потому что страх – главный рычаг религий. Всех. Начиная от шумерских верований, у шумер тоже была легенда про Адама и Еву, потом эти верования и эта легенда перекочевала к хеттам, потом – в Вавилон, потом – к иудеям, потом к христианам, потом к мусульманам. То есть это одна и та же сказка, которую пересказывают уже много веков, вся эта история сотворения мира – одна на все эти религии, только разными словами, но суть повествования одна. И почему эти религии воюют между собой, почему тогда каждая считает себя более правильной? Глупость получается, если честно. Да, есть какие-то высшие силы, я думаю, но вот чтобы страхом загонять в религию, существующую там, где ты родился – это просто глупо. Страхом заставлять людей выполнять какие-то ритуалы, придуманные уже людьми, исключительно людьми!
