Ты запоминай, что я тебе говорю, этого в книжках не пишут.

Королеве, как и любой земной женщине, нужно учиться выживать и постоянно сопротивляться обстоятельствам. «Выжить любой ценой» – это угодно Богу, нашему истинному и единственному повелителю. – Она посмотрела куда-то вверх и молитвенно сложила ладони у подбородка.

Рита тоже посмотрела вверх, там только что Алексей говорил с де Гизом, и она махала им: спускайтесь! А теперь никого, где же они?

Звонкий смех Маргариты эхом рассыпается по долине. Смех Маргариты, волосы которой отливали медью, когда свет менялся, какой изменчивый свет.

И зов самой Риты, она кричит громче, чем могут выдержать барабанные перепонки: Алексей, Алексей!

Но пусто там, наверху, над долиной.

– Де Гизу нельзя верить, я же говорила! – зачем-то добавляет Маргарита, и живот Риты сводит судорогой: случилось что-то непоправимое. Рита скачет наверх, но лошадь уже не повинуется. Рита спешивается и карабкается по склону вверх, сдирая в кровь пальцы и ладони, на локтях ссадины, трава режет кожу, как нож.

Рита восходит на пригорок и видит, что Алексей лежит без движения, гнедой конь виновато косит глазом в сторону. А где-то вдали четкий цокот копыт, все тише и тише, и уже едва виден черный силуэт затянутого в кожаные одежды всадника, прямого как стрела. Улепетывает стремительно уменьшающийся в размерах герцог де Гиз.

Мерцающий смех Маргариты, и хохот де Гиза в отдалении, и Рита, склонившаяся в безмолвном пока еще отчаянии над распростертым на земле мужем.

Распростертым лицом вниз.

Рита открыла глаза, такая тяжесть! Нет рядом Алексея, его убили давно, и вовсе не герцог де Гиз. Кто-то другой скрылся на черном коне с места преступления. Кто? Рита непременно должна разобраться, иначе боль, саднящая боль, выворачивающая душу наизнанку. Даже в ее сны об отважной Маргарите проникла эта боль. Кто это сделал? Она не может больше думать о злом роке, рок безымянный. Кто это сделал? Будет имя – боль сменится ненавистью, пусть.

И вдруг ей, уже бодрствующей, послышался голос Алексея, насмешливый и резкий: какая банальность, любимая! Я всегда говорил тебе, что в твоих писаниях полно глупостей, это бессмысленное занятие! Наша любовь – единственное, что в твоей жизни состоялось, придало тебе реальные очертания. А до того и после – ты такой же вымысел, игра воспаленного разума, как твои идиотские сны. И Рита по привычке ответила: хорошо, пусть банальность. Тебя нет рядом, ты ушел. Играл с обстоятельствами, обстоятельства играли с тобой, ты смеялся надо всеми – и проиграл.

А главное – ты меня бросил, о чем теперь нам говорить?

Жизнь банальна, смерть банальна, мои нерожденные дети – тоже банально? Я найду преступника и раскрою ему башку, это будет оригинально. Я уверена, тебе понравится.

Голос снова звучал в ответ, но тихо совсем и грустно: ты не сможешь меня воскресить. И расстаться со мной не сможешь.

Пустота там, над долиной увиделась ей снова. Из пустоты доносятся звуки, голоса, с пустотой она живет, и сама она теперь – зияющая дыра, пустое место.

Она так надеялась, что работа научит ее отвлекаться от неподвижного сидения в углу комнаты и этого постоянного желания завыть. Да, вчера она читала об этом периоде – плененная королева, освобождение при странных обстоятельствах. И теперь Маргарита сама повествует о хитростях – да знаю я о них! – и Алексей снова и снова погибает. Каждый день заново.

Лицом вниз он лежал на диване в ее квартире. Она опоздала.

Тогда, два года назад, она опоздала на целый час. Спасать было поздно, антидот бесполезен, время упущено. В ее, Ритиной квартире!

И ведь я так боялась неизбежного. Карусели строили рядом с роскошным аквариумом, как она называла его загородный дом. Новое дело Леша начал с присущей ему хваткой. Занят, клиенты в очереди стоят, Рита с долгожданной беременностью. Счастье? Счастье, да.

Отношения невзаправдашние прямо, как в кино. Перемещались из его дома в ее квартиру, будто скрывались. Но вслух это называлось «Мы склонны к перемене мест».

Да уж, перемещались активно. Путешествия европейские, но даже в Малайзию как-то занесло. Зачем? Рита не помнила. Два года безмятежности, путешествий и переездов. Она тайком обдумывала новую книгу, но записывать недосуг.

Откуда-то возникла Алевтина Сергеевна Чуйко, симпатичная круглолицая женщина – редактор частного издательства, настаивала на совместном написании книги о легендарных женщинах Средневековья. Рита начала вкапываться в тему, но вяло и между делом. Между каким делом? Да жизнь забурлила, и водоворотом ее затянули сверкающие переливающиеся струи.

И какой Алексей энергичный, уму непостижимо! Никаких жалоб «я устал на работе, мне не до тебя». Вертелся волчком, то ли искры из глаз, то ли молнии. Они вдвоем так много успевали! Алексей и второстепенное не забывал, и главное помнил, хотя в их жизни перемешалось все. Они составляли плотный график на месяц вперед. Каждую неделю расписывали, добавляли ежедневное.

Сотрудники, заказы, проекты. Двух молодых архитекторов нанял, они невероятные штуки придумывали! Но частные заказы, с государством Алексей связываться ни за что не хотел. Пока можем держаться – обойдемся. Проверками замучают, дадут копейку, а контроль над каждым шагом устроят. И откаты, нет и нет.

И выкручивались ведь! Дни перетекали один в другой. Казалось, они ничего не успевают – но успевали больше намеченного. Это была гонка.

Или просто счастье придает сил? И как она забыла истину, что счастья на целую жизнь не хватает, это временное состояние. Жизнь длится дольше, чем полет. Но кто ж во время полета думает о падении? И взлетать незачем, если предосторожности соблюдать. А падать, падать – больно!

Сразу после гибели Алексея она поклялась себе взять на вооружение психологические навыки и умения, которых накоплено предостаточно, опыт «Первых ласточек» даром не прошел. И помнить о счастье. Не о том человеке, который застыл на сером бархатном диване, – о живом Алексее, о фейерверке по имени Алексей, с которым она сочеталась законным браком и выпало ей недолгое счастье, зато голова тогда кружилась от счастья! Целыми днями напролет! А получилось – навылет.

Наверное, человек не рассчитан на долгие радости и бесконечный круговорот сбывшегося. Дыхания не хватает, каким бы длинным оно не было. Долгие страдания мы выдерживаем. Жалуемся Богу, собираем силы, тренируем волю и терпим. А счастье непереносимо! – и тут Рита завыла от воспоминаний. В углу комнаты, вцепившись в сиденье стула обеими руками, она раскачивалась всем телом и выла вот так почти каждый вечер. Но на антидепрессанты не соглашалась, как ни уговаривали ее.

Сколько раз давала себе слово не вспоминать! Расследование так и зависло без ответа на вопрос, кто это сделал, уперлись в тупик. Хотя ей казалось, что она сама, пальцем указательным, виновных определит. Улик не оставили. Такая незадача! Им доказательства нужны. Но мужа не вернешь, застывшую карусель с места не сдвинешь. Потом. Рита оживет – и сама разберется.

Замерла на полгода как минимум в тоске и неподвижности. Как жива осталась – непонятно. И о собственной жизни не беспокоилась. Все равно. Через полгода Алексеев дом кое-как продала, там страшно было. Огромный, хай-тековский, он не для жизни. Счета у них с мужем общие были, долгов не осталось. Богатая вдова.

Вот так и сходила замуж, со смерти началось и смертью закончилось. И воет теперь по ночам, и сны цветные смотрит с его и своим участием, один другого занятней.

Зато нужды в деньгах до конца жизни не предвидится, даже заявки на гранты нет смысла писать. Алексей все предусмотрел. Как-то разговор у них был серьезный.