Джордж удивленно поднял брови.

– Ничего? Совсем, что ли, ничего?

Джек отвел взгляд. Он чувствовал себя предателем.

Катрин ведь совсем не виновата…

– Да.

Джордж вздохнул, но тут же хлопнул его по плечу:

– Да ты не парься, придумаем что-нибудь! Она девушка отходчивая, все быстро забудет!

– Правда? – Джек облегченно вздохнул.

– Еще как – подмигнул ему Джордж.

Джек поднялся по лестнице к себе, пообещав появиться вечером, на ужине. Джордж пожелал ему хорошенько отдохнуть до этого времени.

Джек закрыл за собой дверь комнаты, плотно прижавшись к ней спиной. Он не знал, что ему следует думать, но слова Джорджа придавали оптимизма.

Вот его план: пока воспоминания не вернулись, обустроить эту жизнь так, как ему удобно. Для начала, избавиться от Катрин. После пойти в колледж и найти себе, по возможности, новых друзей, с которыми можно будет начать все с нуля. Может быть, даже и новую девушку…

Это были приятные, спокойные мысли, и Джек немного посмаковал их, представляя, какой идеальной может стать его жизнь.

Странная песня и то, что он увидел во время нее, постепенно уходило из памяти в какие-то непостижимые глубины, и вскоре затерялось настолько, что ему стоило больших трудов вспомнить о том, что он вообще что-то увидел.

Время Джек провел, подцепив с полки одну случайную книгу и начав читать ее, открыв на середине. Золотистые браслеты на запястьях слегка цеплялись за страницы, чуть выступая от кожи. Он сидел около часа, читая какую-то несусветную чушь, прежде чем голос матери донесся с нижнего этажа.

– Джек, Джордж! Спускайтесь, время ужина настало! – Джек с радостью отложил книгу и соскользнул с кровати. Дверь снова заклинило, и распахнуть ему ее удалось только с пятого раза. Это Джека нисколько не насторожило.

Джордж спускался по лестнице как раз рядом с ним, и Джек улыбнулся ему:

– Я чертовски голоден.

Джордж кивнул и прошептал:

– Не употребляй таких слов при матери, и сможешь спокойно поесть. – Джек извинился и кивнул в ответ.

На ужин им полагалась какая-то каша и немного салата. Все это показалось Джеку на вкус странным и новым, словно он никогда не пробовал ничего подобного. В то же время мать утверждала, что это его любимая еда, а Джордж – что они едят ее довольно часто. Они оба в этот момент ждали от него восторга, момента узнавания, и Джек сделал над собой усилие, кивнув им обоим:

– Какой знакомый вкус! Очень вкусно! – мать зарделась, а Джордж кивнул ему. Джек доел все, что было дано ему на тарелке, хотя каша на вкус показалась ему слишком пресной, а салат – каким-то водянистым.

После того, как он закончил с едой, мать подвинула ему кружку с медового цвета жидкостью. Она оказалась чаем, и Джек понял, что никогда не пробовал чай. По крайней мере, именно такой. Но на его лице снова промелькнуло притворное узнавание.

Конечно, он знал, что ни к чему хорошему эта игра не приведет, но отделаться от нее не получалось никак, словно и в прошлом он был заядлым лжецом.

После еды Джордж умоляюще посмотрел на мать:

– Раз уж Джек сегодня с нами, можно мы немного хлебнем? – Джек не знал, что означает это "хлебнем", но решил, что хуже, пожалуй, не станет. Мать нахмурилась. Джордж сделал просящее лицо: – Мы совсем по чуть-чуть! Наконец она все же сжалилась над ним и кивнула.

– Хорошо. – Джордж, вне себя от счастья, схватил Джека за руку и утащил из–за стола в сторону стоящего в другой комнате холодильника. Джек с некоторой опаской смотрел на него. Джордж вытащил из морозильного отдела небольшую бутылку и снял с кухонных полок крошечные бокалы. В каждый из них он плеснул всего по капле прозрачной жидкости из бутылки. Джек принял от него бокал.

– За твое возвращение! – бодро сказал Джордж, слегка отпивая от капли в бокале. Джек с опасением притронулся к жидкости в своем бокале языком. Тут же нахлынули видения.

– Хей, бухать, так бухать! – вскрикнул голос, и Джек словно наяву увидел высокий стол и болтающиеся ноги, чей обладатель призывал его выпить. Рядом откликнулись голоса, снова скандируя неразличимое имя.

– Пей, Джек! – сказал голос, и его собственный произнес:

– Ты тоже не забывай!

Голос в ответ хрипло рассмеялся.

– Я и так уже пьян в конец! Но! Бармен, наливай, наливай еще, не скупясь! – Джек почувствовал улыбку на своих губах.

– И мне тоже не забудь!

– Никогда… никогда… – произнес, вдруг запинаясь, голос. Вокруг них уже было тихо. – Никогда… не пей без меня… – прохрипел он.

Джек радостно ответил:

– Никогда!

– Никогда… никогда… никогда… – откликнулся голос ему.

– Джек, прекрати! – Джордж ударил его по руке, и Джек вернулся в реальность, обнаружив, что в его руках находится бутылка, он пьет прямо из горлышка, и почти полностью осушил ее.

– Ты в порядке? Посмотри–ка на меня! Тебя надо срочно к врачу! – Джордж выглядел испуганным, но Джек, отпуская бутылку, не чувствовал никаких изменений в своем состоянии. Ему вовсе не было плохо. Откуда-то из глубины мозга пришло осознание.

Ему случалось пить и гораздо, гораздо больше.

– Я пил и больше – неосознанно сказал он.

Джордж побледнел.

– Брат, еще немного, и ты бы выпил смертельную дозу! Тебе надо показаться врачу! Тебя не знобит? Голова не кружится? Перед глазами не…

– Нет, с чего бы – резко оборвал его он. – Со мной все в порядке. От этой штуки не умирают. – Джордж несогласно покачал головой, но Джек не стал с ним спорить.

Пускай считает, как хочет. Это его право.

– Если мать узнает, она меня… – Джек улыбнулся и залпом допил все, что осталось в бутылке, а после со всей силой кинул ее в пол. Она развалилась на осколки с громким треском. Джордж с ужасом смотрел на него.

– Мы ее уронили, а жидкость вытерли – невозмутимо сказал Джек. Поставив на стол бокал, он двинулся обратно к себе. Джордж смотрел ему в след, не в силах ничего сказать.

Матери в гостиной, к счастью, не было, и Джек беспрепятственно, без лишних вопросов и лишней лжи, смог проскользнуть к себе, наверх.

Там он снова запер дверь и подошел к письменному столу. Он смотрел в окно, на садящееся солнце, и думал. Голос, который он слышал у двери и во время песни, не был галлюцинацией, как бы в это не хотела верить его мать. На лицо залезла дурацкая улыбка.

Кто он, обладатель этого голоса?

Судя по всему, они были вместе довольно долгое время, а значит, Джордж должен знать об этом.

Или может быть лучше не спрашивать его? Вдруг он тоже захочет заявить, что голос и его обладатель – просто галлюцинация, бред воображения?

Джек наблюдал за солнцем, пока оно окончательно не село. Тогда он подошел к кровати, и сняв ботинки, забрался в нее, укрывшись одеялом. Он не был уверен в том, что ему приснится что–то важное; но на него навалилась жуткая усталость.

Под ним было могучее, пушистое тело какого–то животного. Лошади? Он видел лошадей здесь. Нет, не лошадь. Кто–то другой. Олень. Олень? Под ним проносилась белая громада, словно бесконечная масса снега. Это длилось, пока с боку не послышался выстрел.

Джек видел, что впереди него были и другие всадники на оленях. Тот, что был наравне с ним, остался позади. Все олени уносились вперед, словно от смерти, но человек рядом с ним больше не мог двигаться вперед, и Джек развернул своего оленя, даже зная, что это приведет его к гибели. Хлопнул воздух еще раз, и в груди разлилась боль. Джек свалился на холодную гладь и протянул руку к чужой руке. Пальцы, которых он с трудом смог коснуться, были прохладны, но тоже тянулись к нему. Боль в груди усилилась, и голос четко сказал:

– Придурок. Идиот. Да пошел ты.

Джек проснулся, чувствуя в горле ком.

Это было его воспоминанием? Но причем здесь олени, причем здесь снег, выстрелы, боль и голос? И почему…