«Хочу домой – подумал Джек. – Хочу домой.» Браслеты замерцали, оставляя после него на парковой дорожке только пустоту и тишину.

В доме, как оказалось, полным ходом шла подготовка к торжеству по поводу его воссоединения с семьей, и Джек чуть наглым образом все не испортил. Джордж оттащил его в сторону, вполголоса объясняя:

– Наверное, ты просто забыл, но пользоваться браслетами – считается дурным тоном. У нас ведь все еще есть ноги.

– Но я не знал, где точно находится дом! – попытался оправдаться он. Джордж смутился.

– Прости, наверное, я не должен был забывать о том, что ты ничего не помнишь…

– А почему, кстати, это произошло? Что послужило причиной? – спросил Джек, чувствуя сжигающее его любопытство и волнение одновременно. Джордж вздохнул.

– Ты был серьезно ранен. Практически при смерти. Королева спасла тебя, но от сильного потрясения твоя память уничтожила воспоминания.

Джек побледнел и почувствовал, что ему становится дурно.

– Хочешь сказать, что я могу совсем ничего не вспомнить? Никогда… – он осекся, и не дожидаясь ответа брата, побежал в гостиную, растолкал незнакомых людей и взлетел в свою комнату, наверх. Дверь захлопнулась за ним, и Джек опустился около нее на пол, обхватив себя руками.

Ничего не вспомнить… Словно остаться вечным узником чуждого мира, который тебе навязали против воли… Он закрыл глаза. Если попытаться вспомнить хоть что-нибудь … Ему внезапно почудился голос, но он совсем не мог разобрать слов.

Ну же! Ну же, хоть что-нибудь!

– Придурок! – вскрикнул голос в голове.

Джек резко открыл глаза, разрушив ткань воспоминаний.

Он вспомнил! Пускай только одно слово, но это явно было воспоминанием!

Джек заметно повеселел. Он докажет брату, докажет родителям и всем, что память вернется к нему, чего бы там не говорили врачи, чего бы там не говорила сама Королева!

Джек вскочил и дернул дверь. Она поддалась только с четвертого раза, что слегка остудило его энтузиазм. Пока воспоминания не вернутся полностью, не стоит ничего рассказывать о них. Быть может, голос, обозвавший его придурком, вовсе ничего не значит. Быть может, хотя голос был как живой – он просто его придумал.

Надо, кстати, выяснить, кто именно это сказал. На праздник внизу, скорее всего, собрались почти все, кого он знал. Возможно, обладатель голоса окажется среди них.

Джек попытался припомнить тембр голоса и сравнить со всеми уже слышанными голосами, но обнаружил, что не может. Оставалось утешить себя только тем, что он обязательно узнает его при встрече.

Родители ждали его внизу вместе с остальными гостями, и на этот раз его появление было вполне традиционным.

Джек улыбнулся толпе незнакомых людей, хотя сердце и сжал стальными тисками страх. Он не узнавал никого.

Кто они такие?

Мать, которой он совершенно не помнил, вместе с отцом, которого он сегодня увидел в первый раз в жизни, стащила его с лестницы к гостям, и незнакомцы взволнованно загалдели. Каждый из них мечтал пожать ему руку, и Джеку приходилось делать вид, что он тоже этого хочет. Все наперебой поздравляли его с выздоровлением, с тем, что он наконец–то "снова среди них". Человека, чей голос ему почудился, в толпе не было.

Праздник, если это можно было назвать праздником, проходил шумно, но, по его мнению, совсем невесело. Гости о чем–то переговаривались, и невнятно где–то играла умиротворяющая музыка.

Джек, когда ему надоело без дела крутиться среди гостей и слушать жутко скучные разговоры по поводу того, кто кого на ком планирует женить, направился к тому месту, откуда звучала музыка. Не то, чтобы у него была какая–то определенная цель, но сердце согревала надежда, что, возможно, у него была любимая песня, и эта песня поможет ему вспомнить хоть что-нибудь.

Его точно направлял слух, ведя через толпу, и вскоре, благополучно миновав всех приветствующих его людей, Джек вышел к углу комнаты. В нем стояла небольшая колонка, и рядом с ней сидел за низким столиком высокий растрепанный юноша, рассеянно листающий какой–то журнал, остро пахнущий глянцем и пестреющий яркими иллюстрациями.

Джек робко приблизился к нему, вежливо привлекая к себе внимание:

– Эм… Извини, пожалуйста – парень неохотно оторвался от журнала и смерил его взглядом.

– Чего тебе нужно?

Джек задумался.

– Ты отвечаешь за то, что играет? – парень кивнул.

Джек подошел к нему поближе:

– А можно мне посмотреть список песен?

– Да, пожалуйста. – Парень протянул ему плоский экран и снова зарылся в журнал. Джек взял в руки экран и стал вертеть его, пытаясь понять, как им следует пользоваться. На экране в столбик стояли названия мелодий, и случайно нажав на одну из них, Джек услышал, как сменилась музыка в колонке. Поняв, как именно все устроено, он перебрал все мелодии. Ни одна из них ему не понравилась, и он принялся хаотично нажимать на экран. Ему выпал новый список, совсем иной, и Джек стал вчитываться в появившиеся перед ним названия. Одно показалось ему странно знакомым. Он нажал на него. Из колонок донесся неразборчивый шум, и Джек, двинув рукой по экрану, увидел появившуюся шкалу, способную регулировать звук. Он подвинул ее до предела, повинуясь странному чувству. Из колонки заорали веселые голоса, парень на стуле в ужасе оглянулся на нее. Джек замер.

Ему вдруг ясно представилась тесная комната и стук множества ног. Голос, гораздо чище того, что лился из колонок, но повторяющий те же слова, был тем же, что пригрезился ему в комнате.

– Эй, Джек, подпевай! – крикнул ему кто–то, кого Джек никак не мог узнать.

– Не порти песню – сказал голос в тот момент, когда получил передышку от слов, и тут же снова запел. Толпа выкрикивала имя, которое Джек никак не мог разобрать.

– Нам пора – сказал голос, как только песня замолкла.

– Джек! – вскрикнула рядом с ним мать, разрушая паутину воспоминаний. Джек тряхнул головой и неохотно вернулся в реальность. Мать вырвала у него из рук экран и немедленно понизила звук до нуля. Колонка замолчала.

– Как ты вообще нашел что–то подобное?! – возмущалась она, и Джек никак не мог понять причин ее недовольства.

Джордж, оказавшийся рядом с ним, тихо пояснил:

– У нас не принято слушать что-то подобное.

– Да, но я узнал эту песню! – неожиданно воспротивился Джек. – И я почти вспомнил что-то…

– Ничего ты не вспомнил – резко и холодно оборвала его мать: – Эта песня запрещена, потому что способна вызывать у людей разного рода галлюцинации и ложные воспоминания. Ума не приложу, как ты сумел ее отыскать! – вечеринка была окончательно и бесповоротно испорчена.

Джек сник.

– Прости, мам.

– Да ничего. – Джордж толкнул его в плечо: – И хуже бывало! Я однажды на своем дне рождения сел в торт!

Джек подавил улыбку.

– Серьезно?

– Да – мрачно подтвердил Джордж, но тут же не удержался и рассмеялся: – Мне было всего пять!

Джек кивнул.

– Можно сказать, что ты меня утешил.

Мать в стороне от них беседовала с одним из уходящих гостей.

– Мы можем пойти и поговорить – предложил Джордж.

Джек задумался:

– Слушай, если эта песня вызывает галлюцинации – что ты увидел? – Джордж слегка покраснел:

– Тут как бы не галлюцинации… А скорее то, что человек желает больше всего… Тебе вот показалось, что ты что-то вспомнил… Мне… Да не бери в голову. Есть одна девушка, в общем, вот и все.

Джек усмехнулся и погрозил ему пальцем:

– Смотри, особо не вольничай до свадьбы!

Джордж залился краской еще больше.

– Конечно же нет! – тема о девушках напомнила Джеку его проблему с Катрин. Не желая, чтобы их кто-нибудь случайно подслушал, он пошел в сторону своей комнаты. Джордж двинулся за ним. Когда они оказались на лестнице, довольно далеко от разбредающейся толпы, Джек спросил:

– Слушай… А какие у меня были отношения с Катрин до всего этого? Понимаешь… теперь я не чувствую к ней ничего…