ЭББИ. Завтрак – моя любимая трапеза.
СИМ. Я думаю о вечном, иногда. Я очень тонко все чувствую. Я не какой-то тупой разбрасыватель навоза.
МОЛКИН (возвращается в топике, шортах, босиком). Как насчет этого?
СИМ. И как ты называешь такой наряд?
МОЛКИН. Ты сказал, оденься. Я оделась.
СИМ. Господи, да одежды на тебе еще меньше, чем было.
МОЛКИН. А что мне надеть? Енотовую шубу? Жарко.
СИМ. Совсем и не жарко. Холодно.
МОЛКИН. Холодно ночью, но жарко днем, и сейчас день, вот мне и жарко.
ПЭП. Горячая кровь.
МОЛКИН. Снова я переодеваться не буду. Этих парней я не интересую, папуля. Они учились в колледже. У них есть эти распутные девицы из Университета штата Огайо, хиппи, наркоманки и так далее. Школьница им совершенно не нужна. Они слишком старые.
АЛЕН. Джон еще младенец, ему семьдесят четыре.
СИМ (снимает с вешалки у двери старый мешковатый свитер, бросает МОЛКИН). Надень это.
МОЛКИН. Не собираюсь я носить это вонючее старье. Пэп надевал его, когда доил корову.
СИМ. Надевай, черт побери.
МОЛКИН. Кошка дважды приносила на нем котят.
СИМ (с силой ударяет по столу кулаком, отчего ДЖОН и АЛЕН, загипнотизированные грудью МОЛКИН, подпрыгивают). НАДЕВАЙ! Я СКАЗАЛ – НАДЕВАЙ, ВОТ И НАДЕВАЙ!
МОЛКИН. Хорошо, хорошо. Воняет он так, словно кто-то в нем сдох. Большое дело. (Вертит бедрами, надевая свитер. АЛЕН кусает костяшки пальцев, ДЖОН касается лба и смотрит в стол). Вот. Теперь ты счастлив? Я выгляжу на сто лет.
СИМ. У молодежи моральные принципы отсутствуют. Напрочь.
МОЛКИН. Эй, Джон, а как оно в Университете Огайо? Я могу туда поступить.
СИМ. Дерьмо.
МОЛКИН. Я могу.
ДЖОН. Там красиво. Много деревьев. Вечером можно гулять вдоль реки, слушать, как играют на волынках, любоваться закатом, смотреть на старушек, которые ловят рыбу на другом берегу. Тебе там понравится.
АЛЕН. Мы жили в одной из больших башен-общежитий, построенных у реки, и из своей комнаты, высоко над землей, не составляло труда наблюдать за парочками на берегу. И однажды я увидел парочку, которая так увлеклась, что парень сдернул с девицы шорты и начал пялить ее под лучами заходящего солнца. Сверху мы хорошо видели, как поднимался и опускался его зад, а она лежала, глядя в небо. Смотрела, можно сказать, прямо на нас, но ничего не говорила, просто брала то, что давал ей парень. Колледж – это настоящее образование.
СИМ. Эй, ради Бога, мы же завтракаем, тут моя дочь.
ЭББИ. И твоя жена.
СИМ. Да, и моя жена. Поэтому следи за языком. (Пауза). Он действительно ее пялил? Прямо на траве? Правда?
АЛЕН. Правда.
СИМ. Да, похоже, удивительное место. А этот футбольный тренер Вуди Хайес[2], он действительно знает свое дело, так?
МОЛКИН. Прямо на траве? Перед всеми?
СИМ. Говорят, выгоняет фотографов с тренировок.
МОЛКИН. И она видела, что вы смотрите?
СИМ. Вуди воспринимает футбол, как большую войну. Айову, Мичиган, всех, рвет в куски, уничтожает. Просто так Роуз Боул не выигрывают.
МОЛКИН. Хотела бы я на это посмотреть.
СИМ. А на чем вы специализировались в Университете Огайо? Каким видом спорта занимались?
ДЖОН. Я – философией.
СИМ. Это да. Но что ты там делал?
ДЖОН. Изучал философию. Читал. Писал. Обсуждал. Философию. Иоанн Дунс Скот, Дэвид Юм, Беркли, Спиноза. Эпиктет.
СИМ. Значит, ничего ты там не делал.
АЛЕН. Я изучал психологию. Мы тоже ничего не делали.
СИМ. Может, не мое это дело, и, пожалуйста, только не обижайтесь, но какого черта вас понесло в Университет Огайо, если вы собирались только читать книги и чесать языком? Господи, читать можно и дома, сидя в сортире, и совершенно бесплатно. В Университет Огайо едут, чтобы играть в футбол. Я даже не знал, что там занимаются всем этим дерьмом.
ДЖОН. Это тщательно охраняемый секрет. Нас разместили в подвале здания, идущего на снос. Ночами мне на стол падали куски потолка. Одним утром гигантский блок вывалился из арки на парадную лестницу и убил одного платоника и двух аристотельянцев.
СИМ. Жаль, конечно, но слишком много развелось у нас этих чертовых иностранцев.
АЛЕН. На самом деле в психологии мы кое-что делали.
СИМ. Вы даже не пытались играть в футбол?
ДЖОН. В тот день я приболел.
АЛЕН. В психологии мы проводили эксперименты на студентах первого курса.
МОЛКИН. Вы действительно видели, как поднимался и опускался зад того парня?
СИМ. Заткнись насчет зада того парня, понятно? Сиди и ешь хлопья.
АЛЕН. Однажды мы проведи им шоковую терапию электрическим током. Это было забавно.
ЭББИ. Где ты учился, Сим?
СИМ. Ты знаешь, где я учился.
АЛЕН. В одном эксперименте девушкам-первокурсницам давали отключающие капли и трахали прямо в лаборатории.
СИМ. В школе крепких кулаков.
ЭББИ. А диплом защищал по какому предмету, Сим?
СИМ. Я учился бить как можно сильнее по носу умничающей женщины. В своем выпуске стал лучшим. Получил золотую звезду.
МОЛКИН. Они их трахали прямо в лаборатории?
ЭББИ. Ты там много играл в футбол, Сим?
СИМ. Играл, конечно.
ЭББИ. И где? На заднем дворе?
СИМ. Знаешь, не мог я обойтись без еды. Так что времени на игры не было. Я работал. Не так, как ты, слоняясь целыми днями по дому и хныча. Я убью эту чертову свинью ради того, чтобы поесть. Настоящий мужчина тот, кто сам добывает мясо на прокорм. Мужчина должен быть таким. Если кто-то добывает мясо для тебя, ты – не мужчина. И это чертова истина. Поэтому, если ты и дальше собираешься умничать, мой тебе совет, делай это молча, про себя. Ясно?
ПЭП. Когда начинается моя мыльная опера?
МОЛКИН. Сегодня суббота, Пэп. Мультфильмы.
ПЭП. Мыши побеждают кошек. Да как можно такое смотреть? Когда я был в твоем возрасте, мы делали то, что имело смысл, а не смотрели чушь, предназначенную кретинам.
МОЛКИН. И что вы делали?
ПЭП Много чего. По большей части трахались в амбаре.
СИМ. Пойду просрусь.
ЭББИ. Спасибо, что поделился с нами своими планами.
СИМ. А вы, парни, чтоб уже работали к моему возвращению. Я плачу вам не за то, чтобы вы сидели на заднице и пили кофе.
(СИМ уходит. Короткая пауза).
АЛЕН. Вы нам вовсе не платите.
ЭББИ. Почему вы не скажете ему это в лицо?
ПЭП. Чего ты вообще возникаешь? Спишь в теплой постели, ешь три раза в день. Тут мило и уютно. Живем в одной комнате, как крысы. Вот подожди, станет действительно холодно, и ты поймешь, как это хорошо, иметь нору, в которую можно забраться. У некоторых этого нет.
МЛДКИН. Время мультфильмов.
(Уходит в спальню, включает старый телевизор. Звуки мультфильмов, приглушенные. Отсвет телевизионного экрана в темной комнате. МОЛКИН с силой ударяет ладонью по телевизору, садится чуть ли не вплотную к экрану, смотрит).
ЭББИ. А кто будет мыть посуду? Служанка?
МОЛКИН. Помою после.
ПЭП. Ты сгноишь мозги и угробишь глаза. Что там? Хекл и Джекл?
МОЛКИН. Даффи Дак.
(ПЭП поднимается и уходит в спальню, садится рядом с МОЛКИН, смотрит на экран. ЭББИ начинает убирать со стола).
АЛЕН. Эй, Эбби, давай убежим вдвоем?
ЭББИ (ставит миски в раковину). И оставить все это?
АЛЕН. Мы отлично проведем время.
ЭББИ. Такая старуха тебе не нужна. Тебе по душе молоденькие.
АЛЕН. Тридцать два – это не старость.
ЭББИ. Старость, если ты живешь в одном доме с шестнадцатилетней.
АЛЕН. Готов спорить, ты приберегаешь себя для Джонни, так?
ЭББИ. Именно. Ты разгадал наш секрет.
АЛЕН. Вы двое постоянно обмениваетесь такими печальными, тоскливыми, полными душевной боли взглядами, которые говорят о многом. По моему разумению, вы очень даже скоро окажитесь в постели.
ЭББИ. Если Сим услышит, как ты такое говоришь, утром ты проснешься с охотничьим ножом в шее.
АЛЕН. Только не я. Старина Джон, вот кто в опасности. Он любит таких ранимых. Я предпочитаю глупых.
