Люблю грозу! Буйство стихии! Когда дождь стеной и ветер ураганный, и молнии сверкают, и гром гремит. Но вот незадача. Все это я люблю, когда сижу дома и смотрю на это из окна! А когда этот дождь заливает за шиворот, ветер грозит сбить с ног, молнии бьют чуть ли не в голову, а гром оглушает, мне это совсем не нравится!

До поляны я дошла промокшая, продрогшая и злая теперь не только на Харта, но и на весь этот дурацкий мир! А на поляне меня оказывается никто не ждал. На лежанке из сосновых веток лежало сложенное одеяло, а сверху моя сумка. Ни виверна, на Харта. Напрашивался очевидный факт. Он меня бросил.

Плакать больше не хотелось. Какой смысл? Я же уже решила, что справлюсь без него. Вот пожалуйста. Бойтесь своих желаний. А Харт, очевидно, пошел искать дорогу на хрен. Как бы не заблудился, бедняжка. Туда дорога тяжела. Но все-таки, каков мерзавец!

Я закуталась во влажное одеяло. И улеглась на сосновые ветки. Дождь начал убывать, а ветер стихать. Гроза шла дальше. Холод пробирал до костей. Я никак не могла унять дрожь. Нужно что-то с этим делать, только заболеть мне и не хватало, для полного счастья! Вытащила аптечку и разложила перед собой. Такс, а чем мне запить мои колеса?

Оглянулась вокруг, мой импровизированный бурдюк валялся рядом с моим ложем плотно завязанный кожаным шнурком, от него и отрезанным. Отличненько, хоть воду опять искать не придется. Выпив скопом иммуностимуляторы, противовирусные и противопростудные таблетки я воткнула в уши провода и пустила по кругу песню Malukah – Reignite.

«Hope can drown lost in thunderous sound

Fear can claim what little faith remains

But I carry strength from souls now gone

They won't let me give in…» – саундтрек из игры «Mass Effect», в которую я так и не поиграла, давно запал мне в душу глубоким смыслом. И к моей ситуации как нельзя лучше подходил.

«I will never surrender

We'll free the Earth and sky

Crush my heart into embers

And I will reignite…

I will reignite… » – я лежала, дрожала и соглашалась со словами. Никогда я не сдамся! Никогда! Так и уснула с этой мыслью.

Мне снился кошмар. Снилось будто я не смогла вернуться домой. И умирающий отец, который смотрел на меня сквозь пространство, и в этом взгляде было столько боли, столько обиды. Я уливалась во сне слезами. Бежала вперед, тянула к нему руки. Но ноги увязали в чем-то мерзком, а легкие разрывало огнем. И сколько бы я не старалась, отец лишь отдалялся и отдалялся.

Мне снился Артем. Он ползал вокруг меня, похожий на гигантского таракана. А я никак не могла сдвинуться с места. Не могла пошевелиться и скинуть его мерзкие лапки, которыми он цеплялся за мою одежду, пытаясь забраться на меня. Я кричала, но ни звука не вырывалось изо рта.

Мне снился Харт. Он смотрел на меня с презрением. Медленно отворачивался и уходил, оставляя меня одну. А вокруг сгущалась тьма, которой он мог управлять. Она засасывала меня, поглощала и я сливалась с ней в единое целое, не в силах противиться.

Никогда до этого я не видела таких кошмаров. Обычно снилось только как меня опять насилуют. Но теперь у меня появились другие страхи. И это было гораздо хуже. Гораздо сложнее побороть. Я пыталась проснуться, но мне не удавалось. Я понимала, что сплю, но вырваться из иллюзий было мне не под силу. Я проваливалась в них все глубже и глубже, пока они не сменились, наконец, полной чернотой и тишиной.

***

Рзартарихарт не мог унять злость, даже когда Рина развернулась и ушла, послав его по интересному адресу. Он метался по поляне, пытаясь найти что-нибудь, что можно сломать. А потом вдруг споткнулся о сумку девушки. И его накрыло осознанием ситуации. Что там сказала девчонка? Ревность? Именно она пробралась в душу и разъедала ее. Каких-то два дня, а он уже ревнует девчонку так, будто она его жена!

Опомнившись, Харт сложил разбросанные по поляне вещи на лежанку из веток и побежал за Риной. Его Риной. Но скоро он понял, что догнать ее так вряд ли сможет. Рзартарихарт не был следопытом, но он мог найти ее с воздуха. Резко взмахнув крыльями, он поднялся над деревьями высматривая в сумерках тоненькую фигурку.

Он пролетел совсем немного, как правое крыло пронзила острая боль. Кожа хоть и срослась, но еще не окрепла. Лететь дальше было невозможно. Пришлось возвращаться пешком на поляну и седлать недовольного этим виверна. Давно наступила ночь, но это ничуть не мешало лиссару. Он прекрасно видел в темноте, благодаря строению зрачка. Но Рины нигде не было. Как же он пропустил ее? Он облетал округу уже который раз, все медленнее и ниже, зовя девушку по имени.

В небе полыхнуло и началась гроза. А лиссар продолжал тщетно искать девушку, пролетая все дальше. Но тут в голове возникла мысль, так неожиданно, будто кто-то ее туда вложил. Что если она вернулась сама? И теперь мокнет на поляне одна, в темноте, думая, что он ее оставил? Натянув повод виверна, Рзартарихарт развернул его и полетел обратно.

Его девочка лежала на сосновых ветках, завернувшись в промокшее одеяло. Она вся дрожала, на лбу выступил пот.

– Рина. – Харт присел рядом с ней, девушка не отозвалась. Она спала.

Рзартарихарт убрал с ее лба мокрые пряди волос и резко отдернул руку. А потом приложился этому месту губами, проверяя не показалось ли ему. Увы. У Рины был сильный жар.

– Демоны! – выругался Харт.

Он подхватил вещи и закрепил их на седле. Осторожно взяв Рину на руки он плотнее закутал ее в одеяло и вместе с ней забрался на виверна.

– Потерпи, девочка. – успокаивал он, казалось, самого себя. – Тут не долго лететь. Еще до рассвета будем у целителя. Потерпи, милая.

Харт прикладывался ко лбу Рины то щекой, то губами и с ужасом понимал, что жар усиливается. Она начала метаться у него на руках, и мужчина не знал как ей помочь. Ей явно снилось что-то плохое. Она кричала и пыталась размахивать руками. А лиссар прижимал ее к себе, такую хрупкую, маленькую, гладил по голове и шептал ласковые слова, не заметив, что давно перешел на родной язык.

– Шаве, ратраимас вер, шаве! (тише, хорошая моя, тише) – уговаривал он бессознательную девушку, губами собирая слезинки с ее лица. – Ви рзаграт рза ври-ис дер ра-атри! (я никогда не оставлю тебя больше).

До приграничного Дзартийского города Фартис они долетели, когда только начало светать. Местный целитель был давним знакомым Рзартарихарта, именно поэтому он летел сюда, а не в Сиатр, который был восточнее и ближе к Виртрасу.

Рзартарихарт приземлился прямо во дворе дома друга. Аккуратно, чтобы не потревожить лишь недавно успокоившуюся девушку, он спланировал на землю и подошел к двери. Минуту он примеривался как ему постучать, ведь у него заняты руки, он уже замахнулся на ни в чем не повинную дверь ногой, как ее распахнул заспанный хозяин.

– Харт? – от удивления маг даже проснулся, – ты что тут делаешь? Да еще и в такую рань?

– Пациента тебе принес. Может пустишь нас в дом, у нее сильный жар.

– О, Создатель! Никогда не зайдешь просто так, пропустить стаканчик, вечно с проблемой! – сокрушался человек, лет сорока на вид, пропуская друга с девушкой на руках и закрывая за ними дверь.

Я просыпалась тяжело. У меня все болело. Ломило каждую клеточку тела. Стоило вздохнуть, и я зашлась в ужасном сухом кашле, который обжигал мне легкие и горло. Дыхание тоже было горячим, что свидетельствовало о высокой температуре. Эх, не помогли мои таблетки. Теперь помру, вот незадача-то. Я разлепила веки с невероятным трудом. Глаза сразу же заболели тоже.

Взору предстал вовсе не лес, и это очень радовало. Судя по всему, я лежала на мягкой кровати в каком-то доме. Вертеть головой я не могла, хоть и хотелось осмотреть комнату полностью. Из того что я видела был стол, он стоял на против меня. Рядом с ним тумбочка, а за ней дверь. Все это было на расстоянии метра в полтора от кровати, на которой я лежала.

Под потолком плавали какие-то огромные светлячки. Очень красивые, золотистого цвета. Мне даже подумалось, что они магические, так как ни к чему не крепились и не слепили глаза, когда я на них смотрела. А еще я смогла определить, что я в комнате одна.