– Ты знаешь, – Евгений обратился к Герману, – мы все в России в какой-то мере люди с ограниченными возможностями.

– Это почему?

– Вот назвали мы Русь святой, а значит, должны быть повсюду признаки святости. И человек русский постоянно озабочен их поиском.

– Да не все и озабочены.

– Да эти просто верят, и всё. И всё равно создают себе трудности. Вот, например, Гуанду святой никто не называет, и сами гуандинцы об этом и не помышляют даже – и не заморачиваются. И ничего, живут себе хреновенько и живут, голову не ломая. А мы же чувствуем, что святости не хватает, маловато её на всех. И вроде как неполноценность какая-то возникает, как у инвалидов. Вот хочет хроменький человек пробежаться, думает: «У меня же две ноги» – а не выходит. Вот и со святостью у нас ограниченные возможности, а значит, нам приплачивать надобно.

– Не переживай. Ты что, не знаешь, что всем русским рай обеспечен? Да он уже и настаёт.

– Как бы его в ад не превратить по привычке да потребности своей.

– Ад взывает русского человека к жизни.

Официант включил телевизор. Шёл сюрреалистический мультик про колобка. Колобок проснулся на бильярдном столе в роли шара-биты. Удар кия – и бита-колобок разбивает пирамиду из смешариков. Его гоняют по столу, и он выбивает всех смешариков в лузы. Удар кия – и колобок, покрывшись пятнами, отлетает на поле настольного футбола. Теперь он мяч. Легионеры в латах и бутсах с алмазными шипами. Ворота с колючей проволокой вместо сетки. Удар – и мяч-колобок улетает за пределы поля на VIP-трибуну и, ударившись о бусы из смешариков, падает знатной даме в бюстгальтер. Дама визжит и требует достать колобка. Десятки длинных гипертрофированных рук в перстнях и цепочках устремляются на поиски колобка, но не достают, а только пропихивают его ниже. Дама визжит истошнее, и десятки длинных гипертрофированных рук в перстнях и цепочках срывают с неё всю одежду, но колобок ускользает из длинных гипертрофированных рук и, прыгая по головам зрителей, попадает на голову огненно-рыжего мужика, воспламеняется и устремляется в космос. Теперь он колобок-спутник. У него вырастают усики-антенны. Но после первого витка вокруг Земли он сталкивается со спутниками-смешариками и, снизившись, входит в плотные слои атмосферы. Подрумяненный и без антенн, он пробивает крышу дома и падает на стол к дедушке и бабушке, разбивая посуду. Обрадованные старики радостно голосят и зовут внучка. Внучек в хип-хоповом прикиде забирает колобка и идёт играть им в баскетбол. Забрасывает колобка в корзину. Из корзины-лузы колобка достаёт длинная гипертрофированная рука и кладёт на бильярдный стол. Удар кия… Конец.

– Какой бред, – заключает Герман.

Евгений. Это сюрреализм. Высвобожденная фантазия на заданную тему.

Герман. Тогда вот тебе заданная тема: шеф наш ещё одну кашу заварить хочет. У одного букиниста на Сухаревской есть редчайшие письма. Это переписка Ницше с Толстым.

Евгений. Что за лажа? Толстой терпеть не мог Ницше да и писать бы ему не стал. Тут подстава явно. Смотри, как бы не вляпались с этими фальшивками.

Герман. Да я тоже так думал. Но потом свели меня с одним историком-литературоведом, а он толк в переписках знает. Так вот, он рассказал мне, что Толстой был вынужден отвечать. А первое письмо написал сам Ницше. Ему якобы кто-то сказал, что граф из России весьма интересуется сверхчеловеком, но интерес этот Толстым будто бы для того был проявлен, чтобы разнести это сверхсущество в пух и прах. Это-то отца сверхчеловека и задело. Сказали бы, что граф просто заинтересовался, – Ницше бы не повёлся. Так вот, шеф эти письма заполучить хочет и выручить за них неслабо. Но, как их взять, я пока не представляю. К историку сходим завтра, а геолога будем додавливать тихо-мирно и перманентно. Так что давай утром встретимся в Столешникове у этого литисторика. Получим подробную информацию – и на разведку к букинисту.

Столешниковский литисторик был, можно сказать, стар, но его старость с годами олитературилась, и новейшую историю он собой не портил. Более того, знал современных авторов и разбирался в трендах. Старался быть с молодёжью. Носил майку с надписью: «Sex & Pistols». Михаил Фёдорович Достоев не спросил гостей сразу о конечной цели визита, а сунул им под нос распечатку новой вещицы молодого автора Ваньки Торгенева:

– Вот парниша не заморачивается. Живёт в Берлине, сидит на грантах да вот такое на-гора выдаёт. Полюбуйтесь.

– Это к чему? – уточнил Герман.

– К истончённому искусству. Концептуальное решение, – пояснил Михаил Фёдорович.

Евгений. Тогда можно понять.

Михаил Фёдорович. Вот как! Ну да ладно. Сей опус он перевёл на несколько языков и выдал за русский примитив. По нему уже поставили две пьесы и репетируют оперу. А вот это вот творение. Оцените. Это уже для внутреннего пользования.