- Решай быстрее, до начала сеанса минут сорок осталось, ну, или около того, - добавила Вика и стрельнула глазами в симпатичного молодого человека, покупавшего сигареты в ларьке с фаст-фудом.

  Сославшись на необходимость ехать в больницу, я от их предложения отказалась. Таня, понизив голос, тут же спросила, не больна ли я. Язык мой - враг мой! Я быстренько наплела про больной зуб, который всю ночь не давал мне спать. Девочки сочувственно покивали и, коротко попрощавшись, ушли. Ну не рассказывать же им про Аню, в конце концов! Почему-то я решила, что чем меньше людей будет знать о беде, обрушившейся на мою семью, тем лучше. Странно, но сейчас мне кажется, что Ворон одобрительно кивает. И борется с желанием выкурить еще одну сигарету. Оно и правильно, вряд ли он сумеет сделать невидимым и неощутимым сигаретный дым (откуда я это знаю, кстати?), то есть всю свою маскировку загубит на корню. И еще: на скамейке его больше нет.

  Зато там, где сидел маг, уже устроилась Лиза, первая красавица нашей группы. Сухо кивнув мне, она раскурила длинную тонкую сигарету - я так и закашлялась от удушливого сладковатого дыма - и, красиво сложив бесконечно длинные ноги, стала мило чирикать по телефону.

  - Эй, Дара, - между мной и Лизой плюхнулся Дима и, изображая прожженного мачо, начал обжигать меня 'взглядом искусителя'.

  То есть, это он так считал. Взгляд взглядом, но и особенности собственной мимики изучить было бы неплохо. Я, всякий раз кусала губы, чтобы не расхохотаться, когда он начинал с выражением гориллы пялиться в одну точку. В эти минуты его лоб, в сущности, вполне гладкий, почему-то собирался тяжелыми складками над бровями, нижняя челюсть выдвигалась вперед, и вместо рокового соблазнителя появлялся агрессивно настроенный неандерталец, у которого на лице написано: больше одной мысли в голове не держу.

  - Смотрю на тебя и удивляюсь, - продолжил 'неандерталец' Дима, наверное, списывая мои закушенные губы и опущенные ресницы на неспособность противостоять его обаянию, - чтобы ты да засыпалась! О, скорее небо упадет на землю, а военкомат забудет о моем существовании. У них вообще в отношении меня какой-то нездоровый интерес, - со вздохом пожаловался он, а лицо его на миг приняло нормальное выражение, - уже пятый раз за полгода справку из ВУЗа ношу, а они все теряют и теряют.

  - А ты им с запасом принеси - посоветовала я - и пусть теряют в свое удовольствие.

  Дима небрежно махнул рукой и, думая, что я не вижу, покосился в сторону Лизы. Та, не обращая на 'неандертальца' никакого внимания, беззаботно рассказывала что-то о своей собачке телефонному собеседнику. Дима обиженно заморгал, но решил доиграть до конца. Влюблен, сильно и, что самое печальное, безответно. Вот уже почти четыре года он пытается добиться расположения Лизы самыми разнообразными способами - от по-идиотски смешных и до чреватых травматизмом - но все впустую. Вот сейчас, должно быть, решил: может, приревнует. То есть, если бы здесь вместо меня сидела другая девушка, да хоть уборщица Марь Иванна, мачо с незаживающей раной в сердце все равно подсел бы и, сверля 'взглядом искусителя', завязал бы этот, так сказать, разговор с продолжением. Мне, если честно, его жалко. Но, с другой стороны, кому приятно чувствовать себя в роли запасного аэродрома.

  - Я знаю, как поднять тебе настроение, крошка, - развязно протянул Дима, делано небрежным жестом поправляя волосы. Он все еще надеялся, что его план по пробуждению в красавице Лизе хоть каких-то чувств к его особе сработает. - Давай вечерком сходим в клуб какой-нибудь, потусуемся...

  Ого, не думала, что в стремлении добиться своей цели Дима пойдет так далеко, что назначит мне свидание. Да еще где! В том самом клубе, который часто посещает Лиза со своей компанией. То есть, если я (теоретически) его приглашение приму, то вечером буду вынуждена служить якобы слепым орудием плана 'Ревность'. А то мне гадостных ощущений не хватает! Успокаивало одно: он не стремился сделать гадость мне лично, просто я подвернулась под руку. Да что за день такой!

  Тем временем в десяти шагах от нашей alma mater притормозила серебристая иномарка, и Лиза, чуть покачиваясь на высоченных каблуках - и как только не падает, подумалось мне - направилась к ней. Дима, проводив ее взглядом побитой собаки, с трудом удержался, чтобы не садануть кулаком по ни в чем не повинной скамейке. Эх, очередная попытка окончилась провалом.

  - Так как, Дара? - вмиг поскучнел он.

  'Неандерталец' пропал, теперь рядом со мной, сгорбившись, сидел потерянный и оскорбленный в лучших чувствах мальчишка. Если честно, таким он нравился мне гораздо больше, к счастью, как человек, а не как мужчина, иначе и мне пришлось бы страдать от любви неразделенной.

  Я отказалась, не объясняя причин. Он не стал настаивать - хочется надеяться, понял, что по отношению ко мне это, по меньшей мере, некрасиво - и быстро исчез в направлении ларька с сосисками.

  Больше ко мне никто не подошел. Ребята разбежались кто куда, а я все продолжала сидеть на скамейке ожидая, когда мой знакомый маг (фраза-то какая!) соизволит, наконец, появиться и закончить вчерашний разговор. И где он, кстати? Я окинула глазами пространство от университетского крыльца до проезжей части. Ни души. Впрочем, если учесть невидимость мага, то неудивительно.

  - Ворон? - тихо позвала я, однако ответа не последовало. Может, уже забыл обо мне и ушел по какому-нибудь неотложному магическому делу? Боюсь, так оно и есть. Эх, не везет мне сегодня!

  Я встала и сделала несколько шагов в сторону автобусной остановки, как вдруг из-за поворота прямо передо мной появился черный лаковый автомобиль. От неожиданности я плюхнулась-таки задом на асфальт, джинсы с громким треском лопнули, а сумка, соскользнув с плеча, улетела куда-то в кусты. Так, теперь домой я пойду грязная и, сверкая голым задом. Лучше бы вообще сегодня из дома не выходила!

  Из автомобиля тем временем вылез Павел, муж моей сестры, как всегда с голливудской улыбкой, в отглаженном костюме и до блеска начищенных ботинках. Наглые глазенки прячутся за стеклами черных очков. С донельзя самодовольной рожей он вальяжно подошел ко мне и не без претензии на галантность протянул руку, предлагая помочь подняться. Взглянув на протянутую руку так, будто в ней была зажата ядовитая змея, я поудобнее умостила ушибленный зад на асфальте и, скрестив на груди руки, с презрением уставилась на него. Единственное, что я вчера успела понять из бессвязного разговора с Аней - то, что этот, гм, Павел сильно обидел ее. Так сильно, что моя сестра прервала свадебное путешествие и, морально раздавленная, вернулась домой.

  - Как хочешь, дорогуша, - равнодушно бросил Павел и, прислонившись к отполированной до блеска дверце, закурил. Естественно, что-то безумно дорогое и вонючее. Я так и не смогла удержать лицо (а каково это, когда сидишь на асфальте) и закашлялась. И почему почти все, с кем я сегодня общалась, первым делом хватались за сигареты? Может, это из-за меня? Тогда самое время устраиваться ходячей рекламой на какую-нибудь табачную фабрику.