– Если она встанет у нас на пути, – сказал Кожмар, – убьем эту злую ведьму, без проблем.

Но ее руки. Ее глаза.

– Я не знаю, – ответил Рыбак. – Не думаю, что существа, подобные ей, беспокоятся о добре или зле. Они беспокоятся о собственном выживании.

Ее клыки.

Лукаш уже собирался ответить, но в этот момент тишину пронзил вопль.

Кожмар дернулся от неожиданности, толкнув корзину со смятой бумагой в огонь. Пламя всколыхнулось, пустив по комнате красные и золотые блики.

Все трое подбежали к окну, потревожив орлицу. Она в смятении слетела со своей жердочки. Снаружи послышались крики и грохот. За окном на булыжную мостовую пролился желтый свет. Пока Кожмар неистово тер грязное стекло, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, орлица начала пронзительно кричать.

– Духа! – позвал Рыбак. Недовольная орлица села на руку хозяину, и Якуб погладил ее по голове.

Крики снаружи становились все громче. Лукаш надел на голову свою фуражку.

– Какого дьявола там происходит? – возмутился он.

– Помяни черта – и он тут как тут, вот уж точно говорят, – пробормотал Кожмар. Он почти прижимался лицом к стеклу, опершись на подоконник. – Или лучше сказать «дьяволицу»? Она здесь.

Рыбак наклонился вперед, уставившись в грязное окно. Его шрамы словно застыли в этом сухом, пустынном воздухе, пропитанном красным жаром камина.

– Они загнали ее в угол, – прошептал он. – Да поможет им бог.

– Они нашли тело здесь.

Генрик встал на колено и провел пальцами по холодному полу подвала.

Владелец ресторана пытался засыпать пятна опилками, но свет фонаря Лукаша выхватил из темноты окровавленный кусочек шелка, зацепившийся за гвоздь. Ткань слегка затрепетала, когда Генрик резко поднялся на ноги.

– Она сопротивлялась, – сказал Лукаш.

– Как и многие другие, – ответил Генрик, забирая фонарь у младшего брата и освещая стены подвала, больше похожего на пещеру. – Все хотят жить, Лукаш.

Вдоль стены выстроились большие бочки: каждая размером с экипаж. Больше половины было разбито в щепки. Повсюду валялись куски железных колец, с легкостью изогнутые нечеловеческими когтями. Где-то в темноте на пол мерно капало вино.

Они продолжили поиски в тишине. Все девять братьев разделились, чтобы обыскать каждый ресторан в городе. Крысы разбежались по углам подвала, а с потолка упала капля слюны, попавшая на фонарь Лукаша. Стекло на фонаре тут же зашипело и начало плавиться. Этот дракон – к какому бы виду он ни принадлежал – предпочитал прятаться в подвалах. Они были в Сероводе всего несколько дней, а чудовище успело убить еще двоих человек.

На лестнице послышались шаги, и Лукаш с Генриком выхватили мечи из ножен.

– Это всего лишь я, – сказал Францишек, поднимая руки. Заметив Лукаша, он нахмурился. – Генрик, что он здесь делает?

– Он лучший, – просто ответил Генрик.

– Он слишком молод!

– «Он» стоит прямо перед тобой, – вмешался Лукаш. – Кроме того, мы почти ровесники, Фрашко.

Позади раздался грохот.

Братья поняли друг друга без слов. Генрик приложил палец к губам, а Францишек потушил свой фонарь. Лукаш сжал рукоятку меча. В глубине души он надеялся, что дракон нападет: младший Смокуви боялся, что в его жизни больше не будет такого захватывающего сражения, как в Святой Магдалене. Совсем рядом снова разбился какой-то предмет. Послышались приглушенные ругательства, и за бочками вспыхнул маленький огонек.

Братья медленно наступали.

Они окружили бочки и приблизились к мерцающему огоньку, чей свет выхватывал из темноты человека, прятавшегося за огромной головкой сыра.

Этот мужчина был немногим старше Генрика, в темных штанах, высоких сапогах и длинном пальто цвета светлого меда, украшенном черной вышивкой. На нем был дорогой красный галстук, а волосы были светлыми, с песочным оттенком. Незнакомец склонился над треснувшим газовым фонарем, пытаясь – без особого успеха – разжечь гаснущий огонек.

– Кто ты такой? – набросился на мужчину Генрик. – Что ты здесь делаешь?

Даже когда он шептал, его голос звучал властно.

Незнакомец поднял голову.

– О господи, – на удивление спокойно сказал он. – Я слышал, что в город приехали Волчьи Лорды, но…

– Кто ты такой?

Голос Генрика эхом отражался от подвальных стен.

Мужчина сохранял невозмутимость. У него было квадратное, приятное лицо, но его нос был сломан. Он поднялся на ноги и протянул руку.

– Для меня большая честь встретиться с вами, – сказал он. – Я – доктор Якуб Рыбак. Неестествовед, специализируюсь на антропоморфных чудищах.

Все три брата смотрели на его протянутую руку с плохо скрываемым недоверием.

– Это для рукопожатия, – объяснил доктор Рыбак. – Рукопожатие – это то, что люди делают, когда… ох, да что это я. Не обращайте внимания.

Лукаш посмотрел за спину лощеного неестествоведа: в углу возвышалось существо, покрытое перьями. Оно склонилось вперед, поддерживая вес тела на одних локтях. В некоторых местах на его чешуйчатом теле пробивался красный мех, а нос заменял кривой клюв. В целом создание выглядело мерзким и иссохшим.

– Стржига, – сказал доктор Рыбак, перехватив взгляд Лукаша.

– Будьте здоровы, – вежливо ответил Лукаш.

– Стржиги – это монстры, Лукаш, – объяснил Францишек. – Они превращают людей в себе подобных.

Пока младший из братьев отчаянно краснел, Генрик бросил на доктора долгий, оценивающий взгляд. У неестествоведа были слабые, тонкие плечи, а сломанный фонарь говорил о его неуклюжести.

– Ладно, – сказал Генрик после непродолжительного молчания. Казалось, он не смог бы нахмуриться еще больше, хотя складка между его бровей стала немного глубже. – Нашел что-нибудь еще?

– Ах да, конечно. – Доктор Рыбак вытащил из кармана записную книжку и быстро перелистнул страницы. – Много всего. Подземные склепы базилики Градува оказались особенно плодотворным местом для изучения: двадцать шесть ночниц, четыре псотника, медь и серебро отличного качества, одна восковая кукла…

– Нет, – прервал его Генрик. – Я имею в виду здесь. Что ты нашел здесь? Следы копоти на стенах? Осадок кремния? Дракона…

– Не дракона, – поправил доктор, подняв руку. – Василиска. Это намного, намного хуже. Они не имеют ничего общего с драконами: это совершенно другой вид. Семейство – змеи. Василиски встречаются очень редко и к тому же имеют способности к медузаизму[7]. Эти твари умеют убивать одним только взглядом.

Он почти дрожал от возбуждения.

– Я знаю, что такое медузаизм, – быстро сказал Францишек. Его глаза взволнованно блестели в темноте. – Доктор Рыбак, не будете ли вы так любезны объяснить: чем именно занимается неестествовед?

Доктор просиял.

– Неестествовед – это историк и хранитель неестественных объектов и существ. Как я уже говорил, меня больше всего интересуют антропоморфные создания. Другими словами – чудовища человеческого происхождения. – Он указал на высохшего монстра, растянувшегося на полу. – Основываясь на степени мумификации и сравнительной длине клюва, я предполагаю…

В глубине подвала снова раздался грохот.

Все четверо резко развернулись. Лукаш узнал звук ломающегося дерева. На мгновение все затихло, но затем послышалось шуршание чешуи о каменный пол и низкий, дрожащий свист. Это был тихий, мягкий звук, доносящийся из темноты.

– Какого черта? – прорычал Лукаш.

Существо – василиск? – слабо выдохнуло. Это прозвучало почти как вздох.

– Оно здесь, – сказал доктор Рыбак. – Потушите фонари. Чудовище реагирует на свет.

Они разбили фонари, и во мраке блеснули осколки стекла. Подвал погрузился в темноту.

– Вперед, – настойчиво прошептал доктор Рыбак. – Мы не можем здесь оставаться.

Снова раздалось тихое, низкое поскуливание. Шепот василиска проникал в уши Лукаша, эхом отдаваясь у него в голове. Монстр снова мягко вздохнул.