– Не торопи ее, Чез. Она горюет не по Рикардо. Тебе хорошо известно, что Сэм сама принимает решения, в том числе и о том, сколько ей быть в трауре. Кроме того, она занята своей работой.

– Я не собираюсь ее торопить, просто хочу с ней повидаться. А ты? Скоро ли снова отправишься в путь?

– Через месяц или около того меня ждут в Санкт-Петербурге. Почему бы тебе не пожить здесь, пока ты в Лондоне?

Чез оглядел кабинет.

– Нет, Лукас. Мавзолей – твой крест. Проходя мимо закрытого большого зала, я снова вспомнил, почему предпочитаю мою скромную квартиру на Хаф-Мун-стрит. Там на меня не давят воспоминания!

Лукас поморщился.

– Я и сам всегда захожу в дом со стороны конюшни. Когда-нибудь прикажу переделать зал… Очень жаль, что особняк нельзя продать; он не подлежит отчуждению.

Чез покрутил бокал и сел в мягкое кресло у камина.

– Дом – веская причина для того, чтобы обзавестись наследником. Тогда можно будет покончить с майоратом.

– Нет уж, спасибо. Не думаю, что миру нужны новые Синклеры; мы и так причинили достаточно вреда.

– Да уж. По-моему, всему миру хотелось бы, чтобы наши предки оставались на далеком севере среди шотландских праотцев, а не приезжали к английскому двору и не получали хорошие английские титулы и земли. Правда, сейчас уже поздно ворчать. Итак, говори, что тебя беспокоит?

– С чего ты взял, что меня что-то беспокоит?

– Многолетний опыт. Итак, к делу!

Чез обладал одной замечательной способностью. Он умел слушать молча, не перебивая и не поощряя рассказчика. Кроме того, он не позволял собеседникам читать свои мысли, но Лукас слишком хорошо знал его, и брат не способен был его одурачить. Само его молчание говорило о многом.

– Что ты думаешь? – спросил Лукас, завершив рассказ о странной мисс Силвердейл и ее измышлениях.

– Если бы такую историю поведал мне не ты, а кто-то другой, я бы заподозрил у несчастного лихорадку. Цыганки, шлюхи, оккультисты… Ты вполне уверен, что эта молодая особа не тронулась умом?

– Боюсь, что нет. Конечно, ее трудно назвать обычной девушкой; она отличается редким здравомыслием, но упряма, как казак. Если не рассматривать вариант возвращения мисс Силвердейл к родственникам в Йоркшир, не думаю, что мне удастся разубедить ее и разуверить в существовании заговоров и предвзятости.

– По-твоему, есть вероятность, что она права? – Чез любовался игрой света в бокале. Его чеканный профиль напрягся, темно-серые глаза затуманились.

Чезу было всего десять, когда умер их отец, и, хотя мать старалась не посвящать детей в подробности, сплетни оказались слишком пикантными, чтобы их скрывать. Мальчишки в школе злорадствовали, рассказывая братьям о дуэли и ее причинах. Вскоре обоих исключили из школы за драку; на следующий год они с радостью покинули Англию и несколько лет прожили в Венеции у родственников по материнской линии.

– Едва ли. – Лукас покачал головой. – Она принимает желаемое за действительное. Судя по всему, маленькая мисс Силвердейл чувствует себя в долгу перед крестным и потому готова поверить любой небылице, чтобы смягчить горе и чувство вины. По-моему, она сражается с ветряными мельницами, но я не хочу, чтобы она наводила справки о нашей семье. Если уж кому-то суждено в будущем пятнать наше имя, предпочитаю, чтобы этим и дальше занимались мы, Синклеры.

– Верно. И что ты собираешься предпринять в связи с ней и ее игрой в оккультистку? Кстати, жаль, что я не могу поприсутствовать на сеансе! А вот тебе стоит туда пойти.

– Ты что, с ума сошел? Предпочту целый месяц по средам посещать балы в клубе «Олмакс».

– Ничего подобного! Тебе самому любопытно, что там произойдет. И потом, представь, что будет, если та шлюха с Кэтт-стрит узнает, что мнимая оккультистка ее обманула? Сцена будет некрасивой. Тебя замучают угрызения остатков совести.

– Будь ты проклят, Чез.

– Безусловно.

– Тем больше причин увезти ее к ней домой.

– Возможно.

– Сеанс оккультизма – напрасная трата времени.

– У тебя есть целый месяц, ведь пока никто не ждет тебя в Санкт-Петербурге. Или, может, ты хочешь поехать туда пораньше и насладиться русской зимой во всей красе? Бонапарт уже пробовал, если ты помнишь, и без особого успеха.

– Ну уж нет. Я надеялся, что ты придумаешь, как избавиться от этой непредсказуемой особы, – от нее всего можно ожидать.

– Я и придумал. Присматривай за начинающей оккультисткой и постарайся оградить нас от перемывания грязного белья – пожалуй, с Синклерами это проделывали слишком часто. А я до отъезда съезжу в Холл и повидаюсь с Сэм. – Чез встал, одернул жилет и со вздохом огляделся по сторонам. – Знаешь, я сам не могу решить, нравится мне или нет, что при тебе в Мавзолее царит такая тишина. Она не делает чести твоей репутации гедониста. Советую тебе нанять бродячую труппу, которая поставит здесь парочку оргий. Главное, не забудь оставить открытыми окна, которые выходят на площадь!

– Нет уж, благодарю. И потом, отсутствие сведений о том, что здесь творится, лишь разжигает воображение сплетников из светского общества. Упаси Господи оправдывать их ожидания! Пусть продолжают выдумывать.

– Так и происходит, тем более что сведений о твоих подвигах за границей у них больше чем достаточно. Кстати, о сведениях. Ты сегодня пойдешь со мной в клуб?

– Если сегодня среда, не могу. «Олмакс» ждет.

Целую секунду Чез ошеломленно смотрел на брата, а потом расхохотался.

– Боже правый, мне показалось, что ты говоришь серьезно! Больше не пугай меня так. Если ты когда-нибудь станешь респектабельным господином, свет перенесет свои ожидания и на меня. Если меня что-то и пугает больше клуба «Олмакс», то это чужие ожидания.

– Какого дьявола!

Оливия выронила скатерть, которую держала в руках, и побежала к кабинету. Возможно, она поступила неразумно. Мужчина, который изрыгает ругательства в пустом доме, наверное, предполагал, что нужно бежать куда-нибудь подальше. Но Оливия узнала голос и, как ни странно, совсем не испугалась. Встревожилась, но не испугалась.

На пороге она остановилась. Лорд Синклер стоял подбоченившись и рассматривал ее Стену Догадок.

– Что вы здесь делаете? – спросила она, заправляя за ухо выбившийся из прически локон.

Она пожалела, что не надела ничего более нарядного, чем простое муслиновое платье, и тут же укорила себя за неуместные мысли. Лорд Синклер был в костюме для верховой езды, однако светлые лосины и темно-синий фрак сидели на нем с той же элегантной небрежностью, с какой он носил любую одежду. В очередной раз ее поразила нескрываемая властность его лица и фигуры. В ее гостиной он выглядел совершенно неуместно… Как, впрочем, и в ее мире.

– Какого… Что все это значит? – осведомился он, и Оливия, преодолевая неловкость, переступила порог.

– Это списки.

– Вижу. Но почему их так много? И как вам удается сделать так, чтобы они не падали?

– Я наклеила сукно на пробковую панель, а листки бумаги прикалываю швейными булавками. Раньше я раскладывала списки на полу, но они вечно путались… Как вы сюда вошли?

– А веревки? Как будто сумасшедший паук пытался сплести здесь паутину.

– Они помогают мне разобраться, что с чем связано. Мне так лучше думается.

– Если ваша голова внутри похожа на эту стену, помоги вам небо.

– Вы пришли для того, чтобы меня оскорблять, или у вас имелись другие причины вламываться ко мне в дом?

– Я не вламывался, а вошел через боковую дверь. Советую вызвать слесаря; пусть сменит ваш устаревший замок на более современный. Вы сказали, что ваша гостья придет в пять часов? – Лукас прошел вдоль стены, и она с трудом удержалась от порыва сорвать все списки, не давая ему их прочесть. Во-первых, он наверняка считает, что у нее не все дома, а во-вторых, ей не хотелось, чтобы он их читал. Однако ему хватило любопытства прийти…

– Да. Я как раз готовила для нее комнату. Вы пришли мне помешать?