– А что такое? – непонимающе уставился на него Максим.

– Уй-юй! Сейчас здесь все рванет, – схватился за голову бывший разбойник. – Смотрите, уже дымится!

– Где?

И действительно, волшебные снадобья смешались на столе, и кое-где из луж на столе вился слабый дымок. Добротный деревянный стол начинало коробить, столешница чернела и занималась, показались первые робкие язычки пламени. И тут внезапно прогремел взрыв. Максима с Ахмедом отбросило назад – одного в окно, а другого в дверь. Глинобитный дом, словно в замедленной съемке, дрогнул, пересчитав собственные кирпичи, сквозь зазоры которых выплеснулось оранжевое пламя, и взлетел на воздух. Второй ударной волной Максима, силящегося подняться на непослушных руках, бросило на стену забора и неслабо приложил о него головой.

Когда Максим вновь пришел в себя, то все уже закончилось. Дома не было, а на его месте зияла глубокая черная воронка. Сухое дерево повалило, ободрав с него кору, ветви и не очень толстые сучья. Забор на удивление устоял хотя казался сложенным кое-как. Но вот ни колдуна, ни Ахмеда видно не было.

Максим с трудом поднялся на ноги и, покачиваясь и поглаживая приличную ноющую шишку на затылке, приблизился к яме, спотыкаясь об остатки кирпичей. В ней совершенно ничего не было видно. Либо яма была слишком глубокой, либо сгустившаяся темнота не давала ничего толком разглядеть. Максим огляделся по сторонам и крикнул:

– Ахмед! Ты где? Слышь, Ахмед!

– Тут я! – донесся откуда-то гулкий, сдобренный эхо голос.

– Кончай в прятки играть. И без тебя башка болит, – пожаловался Максим.

– Я ни во что не играю, шеф, – захныкал Ахмед, хрюкнув от обиды. – Я в колодце.

Максим только головой покачал и вышел в сорванную с петель калитку. Приблизившись к черному зеву колодца, Максим заглянул в него, опираясь на обод руками, но в колодце, как и в яме, тоже ничего толком разглядеть не удалось.

– Где ты, я тебя не вижу, – крикнул в темноту Максим, наклоняясь вперед.

– Да тут я, тут. Я вижу вас, шеф! – донеслось из глубины.

– Рад за тебя. Но какого лешего ты залез в колодец?

– Я никуда не залезал. Меня сюда забросило.

– И как же я теперь тебя вытащу?

– А вы веревку в доме возьмите, – подсказал сообразительный Ахмед.

– Нету! – крикнул ему в ответ Максим.

– Чего нету? Веревки?

– Дома нету. И веревки соответственно.

Ахмед на этот раз ничего не ответил. Похоже, сильно расстроился, поскольку из колодца донеслось натужное сопение.

– Вот же гадство, и лампы никакой нет. Ни Шайтана не видно! Постой, я попробую развести костер – тут угольки тлеют. Только не уходи никуда, слышишь?

– Это вы так пошутили? – грустно спросил Ахмед.

– Ох, извини, Ахмед. У меня голова что-то с трудом варит.

Побродив по двору, Максим насобирал угольков, сгреб их в кучку, укрыл сухими ветками и принялся раздувать. Вскоре вовсю запылал небольшой костер. Максим взял одну из горящих веток и вернулся к колодцу, подняв над ним факел. Огонь разогнал тьму, и в зыбком отсвете пламени Максим увидел сидящего по пояс в воде, клацающего от холода зубами Ахмеда. До него было каких-то метра три.

– Шеф! – обрадовался тот, тут же прекратив дрожать и стучать зубами. Он вскочил на ноги и заметался по дну довольно узкого колодца.

– Ахмед, ну неужели ты сам не мог выбраться? – вздохнул Максим, опуская в колодец руку. – Тут и ребенок вылезет.

– Я не подумал, шеф! Я совсем забыл, что колодец неглубокий, – Ахмед подпрыгнул, ухватился за руку Максима, и тот помог ему выбраться наружу. – Уф-ф, спасибо, шеф! Я никогда не забуду, как много вы для меня сделали! – переваливаясь без сил через обод колодца, пробормотал Ахмед.

– Да без проблем! И то, как я тебя едва к палачу не отправил, и как богатств лишил, а теперь вот дома и работы, – опускаясь на землю рядом с ним устало произнес Максим. Потрескивающую полыхающую ветку он держал перед собой, глядя на пляшущие на ветках огоньки. – Заслуги просто потрясающие.

– Не говорите так, мой шеф! – порывисто вскочил на ноги Ахмед. – Все это происки Шайтана. А что до Абаназара, то я даже рад, что все так закончилось. Нет больше этого вонючего старикашки.

– Это кто вонючий? – донеслось из ямы во дворе, а затем послышались недовольное сопение и шорох осыпающейся земли. – Кто вонючий, я тебя спрашиваю, козлиная твоя морда?

– Сам такой! – огрызнулся Ахмед. – Финик сушеный, не-сер-ти-фи-ци-ро-ванный! Вот же живучий гад!

– По-моему, самое время линять, – подсказал Максим.

– О! Вы, как всегда, правы, шеф! Делаем ноги, пока этот зверь не выбрался из ямы.

– Постойте! Вытащите меня отсюда, – завизжал Абаназар, услышав осторожные удаляющиеся шаги. – Я вас не трону, клянусь. Только не оставляйте меня здесь! Эй!!!

Две едва заметные тени быстро удалялись в сторону города, не реагируя на призывы колдуна.

– Ну, я отомщу! Я так отомщу!!! Уй-юй! Это… Хайло, майло, бирдело-ох, проклятый радикулит! Ой!..

– Дочь наша, Буду-ур!

В покои принцессы сквозь образовавшуюся в приоткрытой двери щель просунулась голова султана. Зоркие глаза цепким взглядом обежали роскошно обставленную комнату и остановили свой взгляд на принцессе, лежавшей на кровати в окружении своих рабынь. Те смеялись и рассказывали что-то забавное, но принцесса не смеялась, рассеянно глядя в потолок сквозь занавесь тончайшего индийского шелка.

– Отец! – порывисто вскочила девушка, грозно сведя брови на переносице и сжимая кулачки. Рабыни прыснули в стороны, но, опомнившись, упали на колени и склонили головы перед своим повелителем. – Сколько уже можно вам говорить, что нужно стучаться, прежде чем входить!

– Султан мы или не султан? – дородная фигура султана, одетого в пышный халат с золотой вышивкой, протиснулась в довольно узкие двери. Он замер на пороге, сверкнув глазами. Один из слуг, сопровождавших султана, быстро поправил возвышавшуюся на его голове чалму с пером павлина.

– А если бы я была раздетая?

– Гхм-м, – несколько смутился султан. – С чего бы это тебе быть раздетой посреди дня?

– А вдруг я решила искупаться?

– Да где же здесь купаться-то? – искренне удивился Султан, разведя руками с полноватыми пальцами, украшенными перстнями.

– Ну где… – растерялась Будур, ища поддержки у своих рабынь, но те продолжали стоять на карачках с отклянченными задами, не смея поднять голов. – Да хоть в фонтане!

– Глупости! В фонтанах не купаются, – авторитетно заявил султан тоном, не терпящим возражений. – Но мы пришли с тобой поговорить о серьезном деле.

– Опять о женитьбе? – наморщила носик девушка, капризно выпятив нижнюю губу.

– Нет! Мы искали тебя сегодня, но ни в саду, ни во дворце тебя не было. Где ты была, признавайся?

– Я играла в прятки, отец.

– Да? И с кем же? Все твои рабыни тоже не знали, где ты. Или они врут? Тогда мы велим отрубить им головы!

– Но отец, разумеется, они не знали, где я, ведь я спряталась!

– Ты лжешь, дочь наша: они даже не знали, что вы играете в прятки, – не сдавался султан.

– Возможно, я забыла сказать им об этом, – виновато потупила взор красавица.

– Предположим, – топнул каблуком сапога султан, едва сдерживая гнев, – но тебя искали с собаками, а потом ты сама вдруг нашлась!

– Собаки ваши, отец, обленились и отупели от обжорства. А я нашлась потому, что мне надоело прятаться. Ведь меня никто не мог найти.

– Это все отговорки, дочь наша! Мы знаем, что тебя не было во дворце.

– Получается, отец, вы больше верите собакам, нежели собственной дочери? – принцесса уперла руки в бока и с вызовом уставилась на султана.

– Не смей на нас так смотреть! И говорить таким неподобающим тоном, – погрозил султан пальцем дочери. – А то нам придется высечь тебя, как бы нам этого ни хотелось.

– Ах, высечь! – нахмурила тонкие бровки Будур. – Я вам кто: рабыня или принцесса?