– Мне можно двигаться? Чуть-чуть, чтобы выпить? – спросила она, когда Оливер шёл к мольберту. Он кивнул, не глядя. – Спасибо, я буду быстро. А сколько времени это займёт? Ты набросать только хочешь или как? И сразу на холст? Может, сначала небольшой эскиз?

– Пей вино, а, – добродушно хмыкнул Оливер. Как много вопросов задаёт, умная. Посмотрел на неё, Миа улыбнулась. – Хочу сразу на холст попробовать. Займет минут двадцать, сделаю набросок. Потерпишь? – он ей подмигнул. Женщина кивнула.

Оливер принялся за работу. Он примерялся, делал первые, едва заметные штрихи, пытливым взглядом изучал каждый изгиб своей натурщицы. Они не говорили, только негромкая музыка заполняла тишину. Поймав момент, когда Оливер смотрел на холст, Миа приложилась к бокалу, а затем быстро вернула руку в исходное положение.

– Выше, – сказал мужчина, лишь бросив взгляд на женщину. Она сощурилась, оторопев, но руку подняла. Он снова глянул. – Да, так.

– И как ты это понимаешь… Я вот так и не смогла научиться, хоть и занималась, – Миа стала усерднее сохранять своё положение, чтобы больше ей не делали замечания.

– Если бы ты больше рисовала, а не на меня спихивала – научилась бы, – хмыкнул тот.

– Получается, ты благодаря моей жертве научился. Не умничай, – она не осталась в долгу. – Хм… – Миа усмехнулась сама себе, ловя на себе внимательный, сосредоточенный взгляд. – Ты ещё кого-то писал, кроме меня?

– Моя работа заключается в том, чтобы писать кого-то. Что за вопросы? – Оливер её не понял.

– Я не о заказах. Ты писал кого-то просто потому, что хотел так?

– Аа… Мм, нет, – он сказал это таким тоном, словно Миа спросила у него какую-то чушь. И кого он мог ещё писать, кроме неё? Ведь она всегда была его музой.

– Так я твоя Беатриче? – она слегка рассмеялась, услышав его короткое «нет».

– Данте был поэтом. Ты скорее Маргарита Рафаэля, – сказав это, Оливер остановился и посмотрел на свою жену, чтобы увидеть её реакцию. Миа скривилась и поджала губы от этих слов. Мужчина усмехнулся.

– Ты себя Рафаэлем назвал или меня проституткой? – спросила она требовательно. Оливер рассмеялся. – Вообще несмешно. Ни за что оскорбляешь меня.

– Почему ты сразу о плохом думаешь? Она была красива, и их любовь считали самой сильной в тот период.

– Не заговаривай мне зубы. Я тоже учила историю искусств и знаю, о ком речь. И либо у Рафаэля был плохой вкус на женщин, либо он не такой уж и выдающийся художник. Ни капли она не была красива, – в её голосе слышалась обида.

– Симонетта Веспуччи? – предположил Оливер, продолжая творить. Он взглянул на Мию и на мгновение остановился – она казалась расстроенной от его слов. Слегка опустила глаза, прикусила губу. Сильная и независимая сейчас казалась такой незрелой и по-доброму глупой. Она всегда становилась такой, если какие-то вещи были слишком личными и могли задеть её. И сравнение с Маргаритой было в их числе. – Миа? – он позвал её, чтобы вытащить из неприятных раздумий. Она подняга взгляд. – Симонетта Веспуччи? Она до твоей красоты дотягивает? – улыбнулся ей. Поняв, что он только что сказал, Миа улыбнулась и кивнула. – Продолжаем? – снова кивнула, уже веселее. – Тогда рука, – быстрыми движениями пальцев он дал знак поднять руку выше. Подняла, – и ваше прелестное лицо, синьора Веспуччи, – Миа улыбнулась сильнее и повернулась в исходное положение. – Прекрасно.

Следующие десять минут тишину нарушала только негромкая музыка. Оливер торопливо делал наброски, постоянно переводя взгляд с Мии на холст и обратно. Женщина сидела неподвижно, слабо улыбаясь самой себе и опустив вниз глаза. Прикусила губу и тут же опомнилась, потому что Оливер зашипел на неё. Маэстро отвлекать нельзя, нужно его слушаться. Это Миа хорошо знала. Она позировала ему уже раз десять, не меньше, но каждый раз это было волнительно, по-новому и для неё, и для него.

– Всё, – коротко сказал Оливер, кладя карандаш. Он потер руки, внимательно разглядывая своё творение и не обращая внимания на Мию, будто её здесь не было.

– Так быстро. Что получилось? – она быстро слезла со стола и подошла к мольберту, заглянула в него. – Это я так сейчас выгляжу? Забавно, – Миа хохотнула, приложившись к бокалу с остатками вина на дне. – Мне нравится, красиво.

– Это же только набросок, я не закончил, – да, не закончил, но её одобрение было приятным. Он посмотрел на неё – улыбается, слегка качает головой и кусает губы. А ещё от нее приятно пахло духами. Она их так и не поменяла за все годы, что они были женаты.

– Я уже представила, как это будет. Оставь меня в черно-белом цвете. Я прям вся такая загадочная, – она провела пальцами по холсту. – Вот тут очень красиво получилось, – Оливер ничего не ответил на это, проследил за её рукой. Он надеялся, что, нарисовав Мию, поймет, что же изменилось, но и сейчас ничего не получалось. Миа посмотрела на мужчину. – Подари мне его.

– Что? – он не услышал, что она сказала. Оторвался от холста и посмотрел на свою натурщицу.

– Сделай в стиле Энди Уорхола и подари мне, – она улыбнулась. Оливер скривился и поджал губы.

– Энди Уорхол… В стиле Оливера Банча тебя не устраивает? Ничего я тебе не подарю. Купи её.

– Эй! – она хлопнула его по плечу. – Я же позировала тебе!

– Все, кто позирует мне, платят за это деньги. Чем ты лучше?

– Ой, обиженка, – фыркнула Миа, закатив глаза. – Зажал мне портрет. Теперь ясно, почему тебе никто не позирует. Жлоб.

– Ты одна такая ненормальная, готовая это просто так делать, – Оливер в долгу не остался. Миа на секунду замерла, приоткрыв рот. Улыбка сошла с лица. Женщина пристально посмотрела на Оливера. Закачала головой.

– Хам. Картину зажал. Оскорбляешь меня. Не стыдно? – спросила она. Оливер пожал плечами, улыбнулся и подмигнул ей. Скрестил руки на груди, ожидая продолжение. Миа вновь закатила глаза и фыркнула. – Теперь я обиделась. Пока. И музыка у тебя глупая, – она пошла к выходу.

– Конечно, только у тебя идеальный вкус, – бросил ей вслед тот, продолжая улыбаться.

– Не-а, не идеальный. Я же как-то вышла за тебя замуж, – она остановилась у порога, на мгновение обернулась, махнув волосами. Подмигнула, ухмыльнувшись. – Спокойной ночи, маэстро.

Оливер едва усмехнулся, когда дверь закрылась. Язвительная, хитрая. Сделала так, что последнее слово осталось за ней. Ничего, он еще отыграется. Уже не сегодня, но завтра точно. А сейчас пора спать, но перед этим надо выключить музыку. Ту же самую, что играла в кухне. Снял фартук и вышел из мастерской. В гостиной ждёт его диван.

========== Свадебные клятвы ==========

На следующий день, когда Оливер вернулся с работы, его родители были уже у них в доме. Они громко говорили, мама восхищалась малышом Кевином, этим милым мальчуганом, а отец слегка постукивал чашкой о блюдце, наблюдая, как две женщины воркуют над ребёнком, сидя на полу в гостиной рядом с ним.