Ахмед нахмурил свои тонкие брови, ничего не ответил и вынесся вперед, указывая дорогу. За ним, гогоча, икая и вразнобой распевая песни, понеслись разбойники, неловко размахивая на скаку саблями.

Странный шум, перекрывший даже журчание горного ручья, доносившийся с южной стороны, где заканчивалось ущелье и горы плотнее примыкали друг к другу, упираясь заснеженными пиками в самое небо, привлек внимание Али-бабы в тот момент, когда он безуспешно пытался перерубить туповатым топором основание сухого карагача. Топор звенел, щепки летели во все стороны, но дело продвигалось плохо. Решив немного передохнуть, Али-баба отошел в сторонку, стянул с головы платок и утер им покрытое потом лицо. И вдруг он услышал нечто странное, чего обычно в горах не услышишь: много людей – очень много, – то ли спорили о чем-то, то ли просто пытались друг друга перекричать. И это несколько удивило Али-бабу. Решив немного отвлечься, любопытный молодой человек отложил топор в сторону, пристроив своего вислоухого спутника рядом с ним для охраны орудия труда, спешно направился на шум.

Удобнее всего оказалось идти вдоль самого берега реки – там дорога была ровнее и глаже, почти не попадалось острых камней, впивающихся в ступни ног сквозь тонкие подошвы изношенных чувяков, да и от воды тянуло прохладой.

Дорога заняла немного времени. Поплутав по извивам реки, Али-баба внезапно вышел на ровную каменную площадку, на которой без труда могла разместиться вся базарная площадь города. Дальше путь преграждала высокая скальная стена, тянущаяся с юга на север. Стена горного кряжа кое-где поросла кривыми деревцами и была почти сплошь облеплена гнездами ласточек. А вот что заслуживало особого внимания, так это черная дыра в скале под широким навесом, из которой доносились голоса людей. Али-баба сначала замер в недоумении и растерянности, глядя на зев пещеры, но потом вдруг метнулся в сторону и укрылся за огромным валуном, опасливо выглядывая из-за него.

«Ну, дела-а! Неужели мне посчастливилось наткнуться на разбойничье логово?» – подумал Али-баба, попутно соображая, как ему следует поступить дальше. Впрочем, сначала нужно было удостовериться, что это действительно разбойники, а не какие-нибудь нищие, нашедшие себе прибежище в горах, подальше от городской суеты и нещадных поборов властей предержащих.

Али-баба затаился за камнем, решив дождаться появления обитателей пещеры, а уж потом решать, что со всем этим делать. Ждать пришлось довольно долго. Шум в пещере то усиливался, то сходил на нет, но при ярком солнечном свете разглядеть что-либо в темном нутре пещеры не представлялось возможным. По звукам, доносившимся из скалы, тоже не получалось разобрать, что, собственно, там происходит: люди кричали, подвывали, смеялись, то и дело билась посуда, ржали кони, кто-то безостановочно причитал, но его голос тонул в хаосе других голосов.

Наконец из пещеры показались люди. Все в черных одеяниях, лица красны, глаза мутные, как у снулой рыбы, и при этом они были необычайно веселы, громко разговаривали и делали попытки взобраться на коней, но это им никак не удавалось, что Али-бабе показалось очень странным. Откуда ему было знать, что эти люди пьяны, когда сам он ни разу в жизни не пробовал вина. Однако, теперь стало ясно, что это действительно разбойники, именующие себя «Коршуны пустыни», а пещера – их логово.

– Иа! – раздалось за спиной Али-бабы.

Тот с перепугу едва не выпрыгнул из-за камня, но вовремя сообразил, кто к нему пожаловал.

– Эй, кто тебя сюда звал, глупое животное? – набросился он на счастливого осла, нашедшего своего хозяина.

– Иа! – возмутился лопоухий.

– Да тихо ты! – испугался Али-баба, кидаясь к ослу и зажимая ему пасть обеими руками. – Или ты хочешь, чтобы нам обоим отрубили головы?

Осел вырвался из рук хозяина и попятился задом, испуганно мотая головой.

– Тогда молчи! – зашипел на него Али-баба, приложив палец к губам.

– Иа! Иа! – понятливо закивал осел.

– О, наитупейший из самых тупых ослов, – не на шутку рассердился Али-баба. – Если ты сейчас же не замолчишь, то, клянусь небом, я тебя… тебе… в общем, ты понял!

– Иа! – ослик отступил еще дальше и спрятался за другим валуном, прикрыв глаза ушами.

Но Али-баба зря переживал, что кто-нибудь из разбойников обратит на них внимание. Разбойникам было не до того, а один осел не мог перекричать целое стадо без устали ржавших лошадей. Так что его пятикратное «иа» кануло в производимый разбойниками шум, словно песчинка затерялась среди подобных себе на морском дне.

Двое разбойников, находившихся ближе всех к пещере, о чем-то возбужденно разговаривали. Али-баба догадался, что один из них является главарем шайки, но кто конкретно, он никак не мог определить. Али-баба напряг слух, однако, разобрать слов говоривших с такого расстояния было невозможно. И тут самый молодой вдруг гаркнул: «Сим-сим, закройся!»

Земля в тот же миг задрожала, заходила ходуном под ногами, под каменной площадкой пронесся утробный гул, и вход в пещеру начал закрываться. Черное воинство, собравшись в три нестройных шеренги, понеслось прочь от пещеры, крича песни и размахивая кривыми саблями, ослепительно блиставшими на солнце остро отточенными лезвиями. Али-баба со страху припал к земле, зажмурил глаза и обхватил голову руками, дрожа всем телом.

Вскоре все стихло.

Али-баба осторожно приподнял голову и выглянул из-за камня. Куда скрылись разбойники он понял далеко не сразу, но, хорошенько приглядевшись, Али-баба заметил в другом конце каменной площадки еле приметный глазу пролом в скале, скрытый растущими вдоль него деревьями с пышными зелеными кронами. Впрочем, Али-бабу сейчас мало волновало, куда направили своих быстрых коней «Коршуны пустыни». Гораздо больше его заинтересовала пещера, теперь отгороженная от мира скальной стеной. Казалось, она была монолитна, и никакой пещеры за ней вовсе не было. Теперь ему стало понятно, почему никто до сих пор не смог обнаружить логово разбойников.

– Иа! – опять подал голос осмелевший ослик, медленно приближаясь к своему хозяину.

– Ты прав! – согласился с ним Али-баба, поднимаясь с земли и отряхивая свою потрепанную пыльную одежду. – Нам с тобой выпала большая удача!

– Иа? – осел вопросительно поглядел на своего хозяина, видимо, пытаясь уточнить, не сошел ли тот с ума.

– Не спорь! – топнул ногой Али-баба, упирая руки в бока. – Нам нужен новый топор?

– Иа, – вздохнул ослик. По его унылой морде можно было заключить, что топор его интересует крайне мало. А вот от нормального стойла и вкусного овса он бы не отказался. Да и уздечку новую справить не помешало бы, а то в чиненной-перечиненной старой ему было крайне неловко перед знакомыми ослихами.

Но Али-баба то ли не понял его, то ли, занятый собственными мыслями, не расслышал сказанного.

– Пошли, – сказал он ослику, взялся за поводья и потянул его к пещере. Но ослик уперся в землю всеми четырьмя копытами, и сдвинуть его с места у Али-бабы никак не получалось. – Пошли, тебе говорят! Вот же упрямое животное! – напряг руки Али-баба. – Разбойники ушли, и, я думаю, вернутся не скоро. Но все равно нам с тобой лучше поторопиться.

– Иа! – воспротивился ослик, отступая обратно к камню. Идти в разбойничье логово ему не особо хотелось.

– Ну и… шайтан с тобой! – в сердцах выругался Али-баба, махнул на осла рукой и один заторопился к пещере.

Ослик, подумав, засеменил следом за ним, все время вертя головой. Одному оставаться на открытом месте было еще страшнее, чем идти в пещеру.

Али-баба приблизился к скальному навесу и, немного помявшись, еле слышно произнес: «Сим-сим, откройся» – ведь не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться: если команда «закройся» закрывает дверь в пещеру, то «откройся» обязательно должна ее открыть. Али-баба, которого еще не до конца покинул страх, надеялся, что заклинание не сработает, и он со спокойной душой вернется к прерванной работе, но, как назло, его слова возымели действие. Вокруг опять загрохотало, поднялась пыль, и стены пещеры разомкнулись, открыв зияющий чернотой вход в пещеру. Клубы дыма и столбы огня вновь изрядно напугали Али-бабу, и тот бросился ниц, зажмурив глаза. Но проходили долгие минуты, а ничего не происходило.