Так о чем это я? Ах да!

Касым тоже был далеко не дурак – деньги-то он лихо считать умел, и приход с расходом быстро связывал. На полкошеля золотых так не развернешься.

Али-баба уже не раз замечал, как брат подозрительно косится на него и на мать. Еще бы! Новые платья каждый день, новый казан, новое стойло ослу, в кормушке у животного не переводятся отборные овес и ячмень (хотя Али-баба и считал это слишком большим и совершенно бесполезным расточительством), новая калитка, новые двери и окна, беседка на крыше, выложенная плиткой дорожка к дому, и тут уж поневоле задумаешься, на что все это куплено. К тому же Али-бабу уже две недели никто не видел с топором на плече, спешащим в горы, а это не могло не вызвать обоснованные подозрения.

Смотрел Касым на все это, смотрел, сложил два и два и направился к брату, кипя праведным гневом. Согласитесь, кому понравится, что его держат за круглого дурня.

– Эй, Али-баба? Где ты, гнусный плут? – красный и потный от возмущения Касым как всегда без спросу ввалился на половину дома, где жили Али-баба с матерью. – А, вот ты где прячешься?

Али-баба только и успел, что прикрыть мешок курпачой.

– Э, Касым, разве тебя не учили, что вламываться в чужое жилище неприлично? – Али-баба пытался скрыть свой испуг, но получалось с трудом. Голос его дрожал, а пальцы нервно теребили подол старой заношенной рубахи.

– Это мой дом, мошенник!

– Я мошенник? Ты, брат, похоже, сегодня не в себе. Или жена, страдающая бездельем и бременем, достала своим вечным нытьем, и ты решил сорваться на мне?

– Оставь в покое мою несравненную и дорогую Айгуль! – пропыхтел Касым, то сжимая кулаки, то вновь разжимая их.

– Ну конечно, сравнить такой драгоценный алмаз просто не с чем, – вновь поддел брата Али-баба, но Касым не прореагировал на колкость.

– Оставим Айгуль в покое, и лучше поговорим о наших баранах.

– Вот теперь я точно уверен, что тебе солнцем напекло голову. О каких баранах ты толкуешь, брат?

– О таких!

– Каких?

– О тех, что ты прячешь под курпачой.

– Э-э, знаешь, – Али-баба быстро одернул курпачу, из-под которой выглядывал похудевший бок мешка, за уголок и уселся на нее, – ты ошибаешься. Там нет никаких баранов.

– Зато, я уверен, там есть кое-что получше них, – радостно потер потные ладони Касым, растянув полные губы в довольной улыбке.

– Да ты не в себе, брат.

– А вот это мы сейчас и проверим! – он начал наступать на Али-бабу.

– Нет, не дам! – Али-баба навалился грудью на курпачу, закрывая собой драгоценный мешок. – Это мое, мое и матери!

– Показывай, что там у тебя! Ну?

– Не покажу!

– О, несчастный грешник! Неужели ты думал утаить от меня целое сокровище? – осуждающе покачал головой Касым.

– Я не грешник, я несчастный дурак, – всхлипнул Али-баба. – Дурак и простофиля.

– Я в этом никогда не сомневался, – усмехнулся Касым. – Ну? Я долго еще буду ждать?

– На, смотри! – сдался наконец Али-баба. – Смотри, чтоб твои бесстыжие глаза лопнули, а загребущие руки отсохли.

Он вскочил на ноги и рывком сдернул курпачу с мешка. Глаза у Касыма полезли на лоб.

– Это то, что я думаю? – облизнув пересохшие губы, уточнил он.

– Если ты имеешь в виду золото, то – да!

– Ах ты, мошенник! – выдохнул, набрав полную грудь воздуха Касым. – Плут, негодяй, проходимец! И ты хотел утаить от меня целый мешок золота. Признавайся, несчастный вор, где ты взял такую прорву золота или, клянусь Аллахом, я сейчас призову сюда стражу!

– Зови! – выпятил грудь Али-баба. – Но тогда тебе ни шиша не достанется, так и знай!

– В таком случае мы должны разделить его по-братски, – потер руки Касым, в чьих глазах тлели искры жадности.

– Свою долю ты уже получил сполна.

– Э-э, те жалкие несколько монет, которые ты обманом всучил мне?

– С тебя хватит и этого!

– Нет, не хватит! Не хватит! – капризно топнул ногой Касым. – Значит так: или мы делим, как положено, или я пошел за стражей.

– А положено – это как? – поинтересовался Али-баба, склонив голову набок.

– Очень просто! У тебя был полный мешок золота, так?

– Предположим, – осторожно согласился Али-баба, догадываясь, к чему клонит Касым.

– А раз так, то, значит, мне причитается половина.

– Я сказал «предположим», а не «полный мешок».

– Уй-юй, какой же ты стал скупой! С родным братом не желаешь поделиться.

– А ты делился со мной? Делился?

– Ты живешь в моем доме, не забывай об этом, оборванец!

– И пашу на тебя и твою распрекрасную женушку как проклятый!

– Это все пустые разговоры, – Касым отмахнулся поморщившись. – Значит, так: или я забираю свою половину, – а это как раз то, что осталось в этом мешке, – или скоро ты познакомишься с дворцовой стражей.

Что было делать несчастному Али-бабе. Он ни минуты не сомневался, что очумевший от жадности Касым без зазрения совести сдаст его страже с золотом и потрохами, лишь бы заполучить несколько монет. К тому же он уже давно догадывался, чем может закончиться история с мешком золота, и потому на днях припрятал немного золота в стойле у лопоухого. Его должно было хватить, если расходовать осторожно, где-нибудь на полгода, а потом… Потом он что-нибудь обязательно придумает, ведь руки и голова остались при нем.

– Забирай! – согласился Али-баба.

– Что? – не поверил своим ушам Касым. – Ты согласен?

– Согласен! Забирай все и оставь меня в покое, – Али-баба пнул ногой мешок. Золото тихонько звякнуло.

– Нет, погоди! Раз ты так быстро согласился, чтобы я забрал все, значит, у тебя еще что-то где-то припрятано.

– Нет у меня больше ничего, – развел руками Али-баба, состряпав унылую физиономию. – Просто хорошо зная тебя, я решил, что это будет наилучшим решением. Ты ведь не отвяжешься, пока не высосешь всю кровь.

– Это правда! – согласился с Али-бабой Касым. – Я никогда не упущу своего.

– Я рад за тебя, брат. А теперь забирай этот проклятый мешок с глаз моих долой и проваливай вместе с ним из моего дома. О, наконец-то я опять вздохну свободно! – воздел Али-баба руки к небу. – Как я устал от блеска этого проклятого золота!

– Дурак! – хмыкнул Касым, закидывая на плечо мешок. Уже у самой двери он остановился и бросил Али-бабе через плечо. – Был нищим ослом, да так им и помрешь.

– Не дождешься! – крикнул ему вслед Али-баба, но дверь за Касымом уже закрылась.

Али-баба устало опустился на скомканную курпачу, сложил руки на коленях и опустил на них подбородок, задумчиво уставившись в свежевыбеленный чистенький потолок, который еще даже не успели засидеть мухи.

– Да! – входная дверь, скрипнув, вновь приоткрылась, и в ней возник нос Касыма. – Знаешь, ты так долго говорил, что это твой дом, так что я дарю тебе твою половину – я сегодня очень добрый, – противно захихикал он.

Красный нос исчез из дверного проема.

Дверь вновь захлопнулась.

– Расписку не забудь написать, о добрейший из добрых! – крикнул ему вслед Али-баба.

Когда счастливая старушка вернулась домой, Али-баба сидел все в той же позе, вдумчиво изучая стену напротив и никак не реагируя на возвращение матери.

– Ты что, оглох? – спросила та, входя в комнату. – Я тебя зову, зову. Помоги втащить сундук в дом!

– Зачем? – отрешенно спросил Али-баба.

– Как, зачем? Ты что, хочешь, чтобы такой отличный сундук стоял посреди двора? – возмутилась старая женщина. – Да в тебя, верно, вселился джинн!

– Какая теперь разница, где он будет стоять, – бесцветным голосом отозвался Али-баба.

– Что случилось? – в сердце старой женщины зародилась тревога. Холодок сковал ее тело, и узелок с обновками выпал из ее рук. – Али-баба, сынок, не молчи! Ты меня пугаешь!

– Я вас уверяю, мама, бояться больше совершенно нечего, – также спокойно ответил Али-баба, переведя взгляд на валявшийся у ног матери узелок.

– Золото?.. – охнула старушка, прикрыв ладонью рот.

– Нет больше золота! – Али-баба вскочил с курпачи и пробежался до окна и обратно. – Ни золота, ни проблем.