– Вот оно – возвращение блудного сына, – сказал отец Гедеона, входя с высоко поднятой головой на кухню вперед матери.

Отец сразу же доброжелательно протянул сыну свою мощную руку, которая в отличии от руки сына имела толстые и очень мощные пальцы. Сам отец выглядел довольно старым человеком: у него были седые помятые волосы, круглое морщинистое лицо и огромная покладистая борода – этакая бородища Маркса, которую отец носил сколько себя помнил. Она тоже стала отдавать сединой, вкупе с уже большим торчащим вперед животом сильно старила отца.

– Ну давай рассказывай, как тебя угораздило вылететь из академии? – без особой злобы, но с насмешливой язвительностью спросил отец.

И тут всё, о чём предполагал Гедеон сошло на нет, так как они уже всё знали! Родители каким-то образом знали. Но откуда, подумал Гедеон. Этот вопрос стал проноситься в его голове и он вдруг начал ощущать себя, ничего не понимающим дурачком.

– Да ладно, можешь ничего не говорить. Пусть это останется тайной,– сказал отец, совсем запутав своего сынка.

Мать язвительно добавила:

– Сейчас скажет, что это из-за мерзкой тётки, которая перешла дорогу от своей гнилой натуры.

После этих слов мать стала наливать чай.

– Почему так долго не появлялся? Мы ведь волновались о тебе, а ты даже не соизволил отписаться, – спросил отец, сев напротив Гедеона и заставив тем самым своего сына чуть засмущаться.

– Теперь я не пользуюсь компьютером, слишком большие штрафы и налоги вынудили отказаться от интернета, – невнятно проговорил Гедеон.

– Мог бы просто приехать. Час пути, – сказал отец, – мы всё ждали, когда ты приедешь. Думали, гадали, когда же твой запал вольного сосунка кончиться? И, наконец, дождались…

– Я ведь приехал просто дом родной навестить, а завтра уже вернусь в Метс, – стесняясь, ответил Гедеон.

– Значит запал не закончился, – насмешливо сказала мать.

Отец бодро произнёс:

– Ты не расстраивайся, насчёт Академии. В жизни часто так случается, что дело твоей жизни рушит какой-нибудь ничтожный человечек. Но время расставит всё на свои места. Злость то твоя уймется; она то ведь есть в твоем сердце, её то не может не быть. Я ведь сам это вижу, вижу, как ты её скрываешь, но родного отца не обманешь… Но потом, может, поймешь, что к лучшему это все и даже поблагодаришь злую судьбу за то, что свела со всяким гнильём. Главное нос не вешай. Не становись неудачником и смотри в будущее.

Отец сказал именно те слова, которые Гедеон услышать очень хотел и при этом, меньше всего ждал. От удивления Гедеон даже немного изменился в лице: напряжение спало, скулы расслабились, а брови разошлись. Будто бы наш герой вновь оказался в зоне комфорта, вновь почувствовал теплоту домашнего очага.

Мать положила на стол чай, а потом стала накладывать из большой кастрюли суп, от запаха которого у Гедеон сразу начали течь слюни. А вот отец по-прежнему продолжал говорить, подбадривая своего сына:

–В моей жизни ведь тоже были свои вредители. Да знаешь, сколько их было? Захочешь всех упомнить, так и не упомнить уже. А все по тому, что жизнь у меня слишком насыщенная и пакастников, желающих меня уничтожить была целая свора. Сколько я из-за них потерял в свои годы? И ведь даже под стражей был из-за их лживых слов, но теперь даже лиц их не вспоминаю и злоба вся прошла…

Гедеон с радостью понял, что родители с пониманием относятся к его трудному положению и всеми силами стараются его поддержать. Такое хорошеё отношение делало его более открытым и искренним. Теперь он уже говорил совершенно откровенно, не боясь ничего скрыть или утаить. Он сказал:

– Приятно слышать, что вы меня понимаете. Но все же я хотел бы знать о там, как вы узнали о моём отчислении. Ведь я же стыдился этого первое время и скрывал…

– Да как же такое скроешь? – удивленно спросила мать, положив Гедеону тарелку с супом, – о таком даже в журналах пишут.

– Да брось ты его путать, – басом проговорил отец, – когда ты не стал отвечать на звонки, мы сразу забеспокоились и начали звонить в Академию. Вот там то нам и сказали такую новость. Мы друзьям твоим начали звонить после этого и они рассказали про эту гадкую Ясоу и я сразу все понял.

Мама наложила тарелок с супом на всё семейство и все медленно начали трапезу.

Неловкую тишину, которая продлилась совсем недолго, прервал отец своими словами:

– Я ведь знаю, что это за мерзкая змея по имени Ясоу.

Гедеон не обратил на это никакого внимания и продолжал есть, а вот отец отошёл от супа и продолжил говорить:

– И как же это возмутительно! И ты хоть и злость свою уйми, так как она тебе не помощник, но такой вздор никогда не забывай. Ибо это преступление, как и всякая ложь. А преступление должно быть наказано. Или мы зря молодость свою отдали на служению делу великому? Или наши братья погибли ради того, что бы всякая Ясой себе позволяла такое самоуправство.

– Сынок, ты лучше расскажи, чем она тебе так навредила? – спросила мать , нарочно перебивая яростный порыв отца.

– Обвинила меня в том, что исследовательская работа моя чистый плагиат и при том даже никаких доказательств не привела. Это для бывшего работника КР край глупости и непрофессионализма. Хотя я усмотрел в её поступке какую-то личную неприязнь лично ко мне..

– Значит был плагиат,– уверенно произнесла мать, заставив Гедеона оторопеть от удивления. Он насупил брови, сделал серьезный взгляд, разозлился и немного обиделся.

– Я же сам писал, так значит это моё. Я все пишу сам, – шипящим голосом ответил он.

– Станет она к тебе по пустому поводу лезть. Этакий ты особенный у нас, – сказала мать, – просто схалтурничал, признавайся… А то выдумал тут нам…

– Да моё это было, – злобно ответил Гедеон в раздражении от того, что мать сочла его лжецом.

– Твое было бы, так и не стала бы она к тебе лезть с претензиями, – холодно сказала мать.

– Я же говорю, что моё! Ты вообще, почему мне не веришь? Или тебе она ближе, чем я…

Отец хотел вмешать, но мать перебила:

– Тебе сынок только дай волю, так ты такого насочиняешь. Станет ли такая женщина так предвзято к тебе относиться? Дам ведь одни профи сидят, а не дурочки какие-то. А ты у нас мальчик с особенностями и никогда особо в лидерах не был замечен.

– Вот так значит! – исступленно бросив взгляд на мать, произнёс Гедеон. – Может скажешь ещё, что я вовсе твоих надежд не оправдал и в этом целиком моя вина? Я же такой слабак, что не дожал эту Ясоу, что не прошёл через неё. Ты же меня винишь больше, чем всех остальных. Так скажи же, что совсем мною недовольна – что я вовсе не оправдал твоих надежд. Быть может, ты и вовсе заяви, что жалеешь о том, что меня родила или о том, что я вырос таким. Из глупой куклы – таким… Так знай, что не просил тебя об этом. Бремя своё я несу не по своей воле, а тебя разочаровываю вовсе не из-за прихоти.

Мать нисколько не отреагировала на такой яростный выпал сына и продолжила есть, а отец решился и сказал:

– Ну что ты такое говоришь, сынишка? Да это же твоя мать, которая тебя вырастила, которая тебе жизнь дала, а ты… Она ведь просто видит в тебя ребеночка до сих пор, поэтому полностью…

– Извини, – резво сказал Гедеон, а потом неловко дотронулся до плеча матери, – всё-таки я вспылил, переборщил. Я это с пониманием признаю. Слишком уж расстроило то, что не хочешь ты верить своему сыну, а вместо этого веришь какой-то женщине, которую ты даже не знаешь.

Мать нисколько не отреагировала, а отец вмешался:

– Надо жалобу было накатать на неё, а то вздумала такое творить. Я тебе сейчас покажу, как мы в свое время все свои проблемы решали. Только нужно будет на чердак подняться. Там много изменений обнаружишь.

Мать опустила голову, бездумно посмотрела в суп и никак не отреагировала на слова отца. Гедеон же без удовольствия продолжал есть суп.

– Ты ешь, подкрепляйся, а то тебе нужны силы. Стал таким доходягой, что смотреть на тебя больно. Будто тебя голодать заставляют.