– Полковник Драйзат, сколько вы в армии? – строго спросил Бормонт, продолжая хмурить брови.

– Двадцать один год, господин канцлер!

– У нас есть кому взять на себя командование наемниками вместо достопочтенного полковника, а, Гузаль?

В палатке на несколько секунд воцарилась гробовая тишина. Советник опешил, но постарался не выдавать своего удивления: – Мы найдем замену, конечно, найдем, – пролепетал Гузаль.

– Ваше святейшество, я служу империи всю свою жизнь… – сглотнул Драйзат. В горле пересохло и слова застряли где-то глубоко, не желая выходить наружу.

– И это похвально. Я люблю тех, кто именно… служит. Поэтому вы сегодня же принимаете на себя командование кавалерией генерала Боулера, – полковник недоуменно смотрел на канцлера, не решаясь даже моргнуть. – Вы меня услышали, генерал Драйзат? – офицер неуверенно кивнул.

– Теперь приведите ко мне Боулера, живо! – рявкнул своему советнику канцлер. – Генерал Арнадд, вам тоже пора.

Двое военных встали и друг за другом, направились к выходу. За ними последовал и Гузаль – глаза и уши Бормонта. В шатре стало пусто, пять стульев и кипа бесполезных бумаг на круглом столе. Канцлер был уже не просто императорской тенью, безликим кукловодом. Теперь он карающая длань империи, он заставит уважать себя весь мир и начнет с этого заносчивого генерала, наплевавшего на его Военный совет. В груди появилось приятное жжение от скорого приближения мести, но впереди еще много забот. Очень много нерешенных дел.

Крики с улицы проникли внутрь палатки. Редкое явление для военного лагеря. Такое скопление высших чинов в одном месте развивало дисциплину до максимального уровня. Все свои разногласия солдаты и офицеры решали тихо и быстро, а то и вовсе откладывали на потом. Но сейчас снаружи происходило что-то серьезное. Вин потянулся и сел на кровать, поставив босые ноги на холодные доски. Условия в офицерских палатках были гораздо лучше солдатских, но все же северные морозы не щадили избалованных южан. Слуги остались в городах, женщины тоже, а выпивка стала редким гостем за столом.

– Саутери, дружище, жду на улице! – Разагорм рявкнул, просунув круглое лицо за полог и сразу же скрылся из виду.

Если уж самого невозмутимого из тех, кого знал Вин так взбудоражили эти крики, значит дело срочное. Офицер подскочил с кровати, на ходу надевая штаны, пересек палатку и остановился у умывальника. Щетина скрывала тонкий короткий шрам на загорелой щеке, но военная этика требовала гладко выбритого лица для людей его звания. Сейчас на это не было времени. Он провел мокрой рукой по темным прядям, убрав их со лба и накинув, поверх кителя, пальто, выскочил на улицу.

Разагорм переминался с ноги на ногу около палатки. Увидев Вина, он выдохнул, выпустив огромное облако пара: – Я даже барышень столько не жду, сколько тебя! – сделав паузу, он добавил: – Закрытый суд. Над Боулером.

Вин ужаснулся и не нашелся сразу, что ответить. Закрытый суд был делом крайне редким. После упразднения инквизиции, преступлениями занимался Следственный дом, отчитываясь напрямую в Палату лордов. Затем дело попадало в Верховный суд, который проходил в открытом формате. Цивилизованно и иногда даже справедливо. Закрыто судили только самых опасных преступников и врагов империи.

– Черт возьми, что же он натворил?

– Думаю тут дело в измене, – Разагорм перешел на шепот, – у него и жена северянка, продал нас старый пес.

– Не спеши с выводами, друг, зачем старику так рисковать?

Толпа зашевелилась и начала расступаться, образуя проход. Перед двумя офицерами открылась неприятная картина. Некогда статный и внушающий уважение генерал теперь понуро плелся за конвоем, закованный в бренчащие цепи. Всегда при орденах и с высоко поднятой головой, с закрученными вверх густыми усами и седыми пышными бакенбардами, еще вчера он был эталоном офицерской выправки. Сегодня Боулер выглядел действительно жалко. Из одежды на нем осталась лишь белая рубаха, измазанная кровью и портки из телесного цвета сукна. Пленник голыми ногами вяло месил утреннюю грязь. Замыкали шествие трое. Высокий и хмурый человек в бордовой робе. Золотая цепь с гербом на конце, надетая поверх одежд, выдавала в нем канцлера – фигуру особенно влиятельную. Рядом с ним шагал его личный телохранитель, закованный в латы с ног до головы. Старался не отставать от них и толстый низкорослый мужчина в зеленом бархатном камзоле.

– Эй, это что еще за дерьмо? – Разагорм направил толстый указательный палец в даль, в сторону канцлера и его свиты. – Вин, ты видишь? – но рядом с ним уже никого не было.

Сердце выпрыгивало из груди. Скинув пальто, капитан расталкивал плечами толпу, протискиваясь к канцлеру. Наконец, он смог прорвать плотный строй зевак и оказался в нескольких шагах от своей цели. Зловещий незнакомец притаился за спиной у канцлера, спрятав свое лицо в черном капюшоне. Неуловимым движением он сунул руку в карман и вынул оттуда кинжал. Во всеобщей суматохе никто не обратил внимания на подозрительного человека в черном. Саутери бросился к нему, но приблизившись, поймал на себе взгляд телохранителя. Времени на объяснения не оставалось, выставив вперед ногу, он влетел в стальной нагрудник охранника и тот рухнул на спину. Гузаль вскрикнул, а Бормонт отпрыгнул в сторону и увидел за своей спиной незнакомца с кинжалом. Вин, улучив момент, резким пинком выбил оружие из рук убийцы и нанес сокрушительный удар кулаком в область его лица, повалив нападавшего в грязь.

Придавив коленом горло и сорвав с него капюшон, он быстро перевел дыхание и найдя глазами канцлера, произнес: – Ваше святейшество, Вин Саутери, к вашим услугам!

Глава 5. ИЗБРАННЫЙ.

– Ну что ж, любезный, я весьма впечатлен вашим досье. Да, вы у нас не голубых кровей, но герой похлеще некоторых. Напомните, сколько у вас турнирных побед? – Гузаль отложил в сторону папку и внимательно посмотрел на офицера напротив.

– Семь, если считать турнир фехтовальщиков в Вильгольте прошлой весной, – не без гордости ответил Саутери.

– Вы же из императорской стражи, что вы делали в порту на краю наших восточных земель, так далеко от места службы?

– Мой близкий друг оттуда роддом, поэтому исключительно по личному делу, – Саутери сделал паузу, оценивая вероятность непонимания со стороны собеседника. Сватовство к сестре друга навсегда останется самой неловкой главой в его истории жизни. – Знакомство с одной дамой, – румянец показался на небритых щеках офицера.

– Ах да, у Разагорма ведь помимо пары братьев и сестра имеется, но вы не скованы узами брака, – Гузаль указал на пустой палец на левой руке капитана, – значит поездка была не столь успешна.

– У вас ко мне дело или я могу идти, господин советник? – не выдержал офицер. Разговор напоминал ему начало тех знаменитых допросов, проводимых в Следственном доме. Где все начиналось с любезностей, а заканчивалось вырванными зубами и выдавленными глазными яблоками.

– Ох, вы меня неправильно поняли. Я, наоборот, хотел разрядить обстановку, пообщавшись на личные темы, – Гузаль расплылся в фальшивой улыбке, – вы вчера были невероятны и восхитили канцлера. Не скажу, что вы спасли ему жизнь. Все было, вполне, под контролем, но вам удалось впечатлить его святейшество. Если позволите, я провожу вас в личные покои канцлера… для аудиенции, – советник кивнул в сторону выхода из шатра. Он продолжал нарочито склабиться, демонстрируя широкую щербину между передних зубов.

Одинокий орел резал широкими крыльями кобальтовое небо. Трехдневный ливень закончился, оставив после себя сплошную непроходимую грязищу. Передвигаться пешком по лагерю стало не просто, поэтому на улице было пустовато, лишь часовые грустили на своих постах. Остальным повезло больше, они отогревались внутри палаток. У многих появился повод набросать пару строк домой родным или возлюбленной. Кто-то не утруждал себя писаниной и пытался, как следует, выспаться. Спокойствие и умиротворение спустились на лагерь после дождя вместе с полупрозрачным туманом, который уже к обеду рассеялся. Продовольствие задерживалось из-за тяжелых условий на дорогах, что могло стать причиной волнений спустя какое-то время, но пока в лагере было тихо. Две фигуры приближались к большому бело-красному шатру, располагающемся на небольшом нагорье, когда основная часть палаток была раскинута по низине. У входа их встретил, закованный в латы стражник, в шлеме с опущенным забралом, что весьма удивило Саутери.